Посланник - Нэт Прикли

Ближе к вечеру барханы измельчали, и закат Посланник Богини встретил на краю каменистой равнины, усыпанной мелкими соляными кристалликами. Здесь путник подкрепил силы, последний раз взглянул на вершины Хайбада, уже еле виднеющиеся над горизонтом, выбрал хорошо заметную звезду, на которую нужно держать направление, и отправился дальше.

Идти по равнине стало заметно легче, Найл почти не уставал. Вот только никакого укрытия на день было не вырыть. Поутру правитель только стиснул зубы и продолжал переставлять ноги, шаг за шагом приближаясь к дому.

Когда дорогу снова начали пересекать полоски песка, Найл обрадовался им, как родным, и даже устроил праздник – доел опунцию, после чего понял, что встать уже не сможет. По счастью, судьба сжалилась над путником и послала на небо облака. Не будь их – к вечеру Посланник Богини превратился бы в мумию.

На этот раз путника разбудил холод. Негромко ругаясь, он встал и направился дальше, следуя за примеченной вчера путеводной звездой. Во рту снова пересохло, на зубах скрипел песок, но больше всего теперь мучил голод. Одна надежда, что хоть полдороги осталось позади.

Спустя несколько часов Найл уже опять брел через вязкие барханы, едва волоча ноги. Когда-то дед утверждал, что это самый экономичный способ движения. Сейчас правитель просто не мог идти иначе. Холодный ветер, колющий свет звезд и хватающий за ноги песок. Шаг за шагом, шаг за шагом. Найл уже давно пребывал в полной прострации, и ползучие стебли репурки заметил не столько он, сколько его пустой желудок.

Путник сбежал с бархана вниз – откуда только силы взялись? – упал на колени, выдернул обломок жвалы и принялся лихорадочно рыть песок.

Клубни репурки вырастают размером со взрослого человека, а по вкусу больше всего напоминают мокрые опилки с яблочным запахом; от них пучит живот и надолго привязывается отрыжка, но это настоящая еда! Отец и дед, помнится, шинковали ослепительно-белую сердцевину на мелкие ломтики, толкли, а потом надолго замачивали в кувшине, употребляя настой в минуты хорошего настроения, а осадок выбрасывали, но в голодные дни не раз только строганина из этих корней позволяла всей семье дожить до лучших времен.

Впервые за последние дни правитель испытал чувство сытости. Возможно, подобная слабость и не украшает Посланника Богини, но он решил позволить себе небольшой отдых. Тростниковую трубку Найл вертикально закопал в чуть влажный песок рядом с корнеплодом – так, чтобы кончик трубки, заткнутый мелко порванным листом репурки, выступал наружу, – а сам зарылся рядом, в тени четырех близко растущих макушек.

Тростниковая трубка порою является единственным способом утолить жажду в пустыне: из едва влажного песка с ее помощью удается высосать два-три глотка воды за раз. Спустя полчаса – еще несколько глотков. Только житель песков способен понять, какое это сокровище. Глоток за глотком Найл набирался сил; время от времени он перекусывал. Он опускал голову в яму и отгрызал кусочки жесткой сердцевины репурки.

Пока у человека есть вода и пища, ему не страшны ни жара, ни холод, и Найл чувствовал себя почти счастливым. К вечеру он успокоился настолько, что уже смог достаточно уверенно управлять сознанием.

Под палящими лучами Посланник Богини сел на песок, положил руки на колени ладонями вверх и закрыл глаза.

Небольшой энергетический клубок, таящийся в области живота, казался серым и блеклым. Найл принялся осторожно раскручивать его, вытягивая энергию, похожую на суровую нить, в правую ладонь, перебрасывал ее в левую под насыщенными солнечными лучами и втягивал обратно. Постепенно энергия очищалась, приобретая естественный, серебристый цвет. И тогда Посланник Богини стал как бы «распушать» клубок, превращая энергию тела в энергию сознания, выращивая переливающийся всеми цветами радуги шарик, увеличивая его сперва до размеров небольшого кролика, потом вырастив величиной с цикаду и, наконец, сделав огромным, как буро-брюхий паук-бык.

Дав получившейся сфере немного «устояться», Найл внезапно сжал ее, послав на восток тончайшую, искрящуюся иглу крика.

«Ответь, Смертоносец-Повелитель!» – Тишина.

Странно все-таки: пауки способны услышать мысли друг друга на расстоянии десяти-двенадцати переходов, но не замечают мольбы о помощи высыхающего рядом дерева. Найл чувствует малейшие колебания и напряжения целого города, но не может разговаривать со смертоносцем, если тот отошел дальше чем на сотню шагов. Что это? Исконно заложенная в восьмилапых глухота к чужакам? Или пауки ощущают совершенно другие эманации? Впрочем, не важно. Просто, будь сейчас рядом с ним паук, правитель без труда договорился бы о помощи, а так приходится рассчитывать только на себя.

Попытка связаться со Смертоносцем-Повелителем отняла много сил. Хотя внешне Найл всего лишь спокойно сидел, на самом деле он выложился полностью и теперь с трудом преодолел пару шагов до зарытой тростниковой трубки, сделал глоток тепловатой воды и наклонился над ямой с репуркой.

Ему удалось откусить и прожевать пару кусочков, когда он услышал шумное шуршание осыпающегося песка. Найл поднял голову и, несмотря на жару, покрылся крупными холодными мурашками.

Повелителю пустыни нечего скрываться – спускаясь с бархана, широко раскидывал лапами песок черный скорпион. Изогнутый хвост грозно покачивался высоко над спиной, как недвусмысленное напоминание всем и вся о неминуемой каре за неповиновение, а две клешни, каждая размером с туловище взрослого человека, нетерпеливо раскрывались и закрывались.

Найл мгновенно вспомнил давнишнюю историю – как они с отцом и братом отбивали сестренку у обычного, серого скорпиона. Их было трое – при копьях, ножах и факелах, и тем не менее Вайг получил тяжелую рану, а шестилапый благополучно ушел, хорошо хоть Мару бросил.

Сейчас к правителю приближалось чудовище почти вчетверо крупнее.

Повелитель пустыни по-хозяйски протянул к человеку раскрытую клешню – словно за куском праздничного пирога. Найл отступил, ткнув в хитиновый «захват» обломком жвалы – а что еще оставалось делать? Скорпион жвалу прихватил и, затормозив, сунул в пасть.

Посланник Богини стоял и покорно ждал. Бежать бесполезно – все равно догонит. Отбиваться нечем. Воистину пирожок для скорпиона: мяконький, на солнце подрумянившийся. И никуда ведь не денешься…

По телу расползлась предательская слабость. Глядя на неторопливо шевелящего хелицерами черного скорпиона, Найл опустился на колени. До чего глупо – закончить жизнь в брюхе безмозглой твари!

«А может, он сытый?» – со слабой надеждой подумал правитель и осторожно коснулся мыслей черного монстра.