Предшественница - Дж. Делейни

В знакомстве на свадьбе есть нечто такое, что разгоняет первую стадию романа. Всего несколько недель спустя Саймон предложил съехаться. Этому тоже удивлялись. Обычно съехаться предлагает девушка, которой хочется или замуж, или развивать отношения. Но у нас все всегда наоборот. Возможно, потому, что Саймон немного старше меня. Он всегда говорил, что сразу увидел во мне свою единственную. И это мне тоже нравилось – что он знает, чего хочет, и хочет меня. Но мне никогда не приходило в голову спросить себя, хочу ли я этого, значит ли он для меня то же, что я явно значу для него. Недавно, после ограбления и решения съехать со старой квартиры, чтобы совместно найти новую, я начала понимать, что пришло время определиться. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на неудачные отношения.

Если, конечно, они у нас такие.

Я еще немного об этом думаю, бессознательно грызя кончик ручки; тот ломается, и мой рот наполняется острыми кусочками пластика. Это у меня дурная привычка, я и ногти грызу. Возможно, в Доме один по Фолгейт-стрит я и от нее избавлюсь. Возможно, дом изменит меня в лучшую сторону. Возможно, он внесет порядок и покой в бессистемный хаос моей жизни. Я стану человеком, который ставит цели, составляет списки, доводит дела до конца.

Я возвращаюсь к анкете. Я твердо решила ответить на вопрос как можно короче, чтобы показать, что все понимаю, что мы с архитектором на одной волне.

И вдруг я понимаю, каким должен быть верный ответ.

Я оставляю поле для ответа совершенно пустым. Пустым, полым, совершенным, как интерьер дома на Фолгейт-стрит.

Потом я отдаю анкету Саймону и рассказываю, что сделала. Он такой: а как же мои вещи, Эм? Как же Коллекция?

«Коллекция» – это пестрый набор сувениров, связанных с НАСА, которые он кропотливо собирал долгие годы, хранящиеся большей частью в коробках под кроватью. Я предлагаю арендовать ячейку на складе, разрываясь между весельем – ведь мы всерьез спорим о том, может ли куча подписанного Баззом Олдрином и Джеком Шмиттом хлама с eBay помешать нам жить в самом невероятном доме, что мы видели в жизни, – и гневом: как для Саймона его астронавты могут быть важнее того, что случилось со мной? Ты же сам всегда говорил, что хочешь найти для нее приличный дом, говорю я.

Но я же не ячейку на складе имел в виду, малыш, говорит он.

Ну и я такая: Сай, это просто предметы. Предметы ведь – не главное в жизни, так?

Я чувствую, что назревает очередной спор, и закипаю от знакомого гнева. Хочется закричать: ты опять заставил меня поверить, что собираешься что-то сделать, а как пришла пора, опять пытаешься увильнуть.

Но я, конечно, молчу. Этот гнев – не я.

Кэрол, психотерапевт, к которой я стала ходить после ограбления, говорит, что испытывать гнев – хорошо. Значит, меня не победили, или что-то в этом роде. К несчастью, мой гнев всегда направлен на Саймона. Это, наверное, тоже нормально. Самым близким достается сильнее всего.

Ладно, ладно, быстро говорит Саймон. Коллекцию на склад. Но какие-то другие вещи…

Странное дело, я уже готова оберегать милое, полое, пустое пространство своего ответа. Давай все выбросим, нетерпеливо говорю я. Начнем заново. Типа мы летим в отпуск, а авиакомпания берет за багаж?

Ну хорошо, говорит он. Но я знаю, что он говорит это, только чтобы я унялась. Он идет к раковине и принимается демонстративно отмывать все грязные чашки и тарелки, которые я туда свалила. Я знаю, он думает, что у меня ничего не выйдет, что я недостаточно дисциплинирована для упорядоченного образа жизни. Он постоянно говорит, что я притягиваю хаос, ни в чем не знаю меры. Но именно поэтому я и хочу это сделать. Я хочу придумать себя заново. И то, что я делаю это с человеком, который считает, что знает меня и что я на это не способна, меня бесит.

Я там, наверное, и писать смогу, добавляю я. В таком-то покое. Ты ведь уже который год меня ободряешь, чтобы я книгу написала.

Он хмыкает, неубежденный.

Или блог заведу, говорю я.

Я обдумываю эту идею, верчу ее в голове. Блог – это, вообще-то, довольно круто. Его можно было бы назвать МинималистскаЯ. Мое минималистское путешествие. Или даже как-нибудь попроще. Мини мисс.

Я уже начинаю загораться этим. Я думаю о том, сколько подписчиков может набраться у блога о минимализме. Может быть, я даже привлеку рекламодателей, уйду с работы, превращу блог в популярный журнал о стиле жизни. Эмма Мэтьюз, Принцесса Уменьшения.

Значит, остальные блоги, которые я для тебя завел, ты закроешь? спрашивает он, и я злюсь – он имеет в виду, что я настроена несерьезно. Да, у Подружки из Лондона всего восемьдесят четыре подписчика, а у Чиксы от чик-лита – вообще восемнадцать, но у меня и времени не было их как следует вести.

Я возвращаюсь к анкете. Ответили на один вопрос и уже ссоримся. Осталось еще тридцать четыре вопроса.

Я просматриваю анкету. Некоторые вопросы решительно странные. Я понимаю, зачем спрашивать, какие вещи человек хотел бы взять с собой или что в обстановке дома он бы поменял, но как быть с такими:

23. Вы бы пожертвовали жизнью, чтобы спасти десять незнакомых людей?

24. А десять тысяч незнакомых людей?

25. Толстые люди вызывают у вас: а) грусть или б) раздражение?

Я понимаю, что была права, когда употребила слово «принципиальность». Эти вопросы – некая форма психометрического теста. Правда, риелторы нечасто употребляют слова вроде «принципиальность». Ясно, почему Камилла так удивилась.

Прежде чем заполнять анкету, я гуглю «Монкфорд партнершип». Первая же ссылка ведет на их сайт. Перехожу по ней, и возникает изображение голой стены. Это очень красивая стена, сделанная из бледного, гладкого камня, но информативнее она от этого не становится.

Кликаю еще раз, и возникают два слова:

Работы

Контакты

Нажимаю на «Работы», и на экране проявляется список:

Небоскреб (Токио)

«Монкфорд билдинг» (Лондон)

Комплекс «Уондерер» (Сиэтл)

Пляжный домик (Майорка)

Часовня (Брюгге)

Черный дом (Инвернесс)

Дом один по Фолгейт-стрит (Лондон)

Кликая на названия, вызываю еще картинки – никаких описаний, только изображения зданий. Все они предельно минималистичны. Все построены с тем же вниманием к деталям, из тех же высококачественных материалов, что и Дом один по Фолгейт-стрит. На фотографиях нет ни одного человека, ничего, что хоть намекало бы на человеческое присутствие. Часовня и пляжный домик почти взаимозаменяемы: тяжелые кубы из бледного камня и листового стекла. Только вид из окон разный.

Иду на «Википедию».

Эдвард Монкфорд (р. 1980) – британский техно-архитектор, работающий в эстетике минимализма. В 2005 году вместе со специалистом по информационным технологиям Дэвидом Тилем и двумя другими партнерами основал «Монкфорд партнершип». Вместе они стали пионерами в развитии домотики, интеллектуальной бытовой среды, в которой дом или здание становится целостным организмом, лишенным посторонних и необязательных элементов.

Обычно «Монкфорд партнершип» принимает заказы по одному. Вследствие этого объем их производства остается умышленно небольшим. В настоящее время компания занята своим самым амбициозным на данный момент проектом: «Нью-Остеллом», эко-городом на 10 000 домов на севере Корнуолла.[1][2]

Я пробегаю взглядом по списку наград. «Аркитекчурал ревью» назвал Монкфорда «блудным гением», а «Смитсониан мэгэзин» – «самым влиятельным архитектором в Великобритании… немногословным первопроходцем, чьи работы столь же глубоки, сколь неброски».

Перескакиваю к «Личной жизни»:

В 2006 году, еще не получив широкой известности, Монкфорд женился на Элизабет Манкари, коллеге по «Монкфорд партнершип». В 2007 году у них родился сын Макс. Мать и ребенок погибли в результате несчастного случая при строительстве Дома один по Фолгейт-стрит (2008–2011), который должен был стать их семейным домом, а также наглядным пособием для юных талантов «Партнершип».[3] Некоторые критики[кто?] называли эту трагедию и последовавший за ней длительный творческий отпуск Эдварда Монкфорда в Японии событиями, сформировавшими строгий, крайне минималистский стиль, принесший «Партнершип» известность.

Вернувшись из отпуска, Монкфорд отказался от первоначальных планов Дома один по Фолгейт-стрит – на тот момент еще строившегося объекта[4] – и спроектировал его заново. Получившийся в итоге дом удостоился нескольких престижных наград, в том числе Стерлинговской премии Королевского института британских архитекторов.[5]

Я перечитываю эти слова. Значит, дом начался со смерти. Точнее, с двух; двойная утрата. Что, поэтому я почувствовала себя там, как дома? Что, есть какое-то родство между его строгими пространствами и моим ощущением потери?