Приключения новобрачных - Дженнифер Маккуистон

– Мы с вами познакомились вчера? – Утро оказалось богатым на сюрпризы. Этого бородача вполне можно было принять либо за неряшливого мясника, либо за убийцу. Такого увидишь на улице – на другую сторону перейдешь, а уж про то, чтобы водить с ним дружбу, и речи быть не могло. Интересно, насколько близко она успела с ним познакомиться в тот отрезок времени, который каким-то мистическим образом выпал из ее памяти?

– Так вы не помните? А, ну это понятно… Все так быстро случилось: сперва – на меня, потом – с меня. Вам немудрено и забыть. – Голос мужчины в фартуке звучал так же раскатисто, как и голос того, кто остался в номере, но в отличие от последнего голос то ли мясника, то ли убийцы не трогал за душу. От слов же его, вернее – от того, что под ними подразумевалось, у Джорджетт волосы на затылке встали дыбом.

– Я… была на вас? – «Господи, сделай так, чтобы я ослышалась», – мысленно взмолилась она.

– Ну да. Обхватила меня, крепко так. – От хохота мясника кровавые пятна на его фартуке заколыхались, словно занавески на ветру. – Как и где стиснуть – в этом вы знаете толк, верно говорю.

По вискам Джорджетт заструился пот, а по спине пробежал холодок. Рассудок отказывался верить в самую очевидную интерпретацию слов этого бородатого мужчины. Что-то тут было не так…

– Что вы имеете в виду? – спросила Джорджетт в надежде, что сейчас он скажет, что, мол, просто пошутил.

– Забирай его, детка. – Мясник указал на котенка кончиком ножа. – Ты его заработала.

Джорджетт растерялась настолько, что машинально взяла протянутого ей котенка. Он был совсем крохой – недели три или четыре от роду, не больше. Она понятия не имела, как будет заботиться о котенке, но отчего-то решила, что ее долг – приютить несчастное существо. Подержав в руках этот маленький комок, она уже не могла с ним расстаться. К тому же Джорджетт подозревала, что если вернет котенка мяснику, то малыш может стать чьим-нибудь ужином.

И тут мясник, одарив Джорджетт напоследок еще одной беззубой улыбкой, развернулся и ушел. Джорджетт смотрела ему вслед, пока он не растворился в толпе. А на душе у нее становилось все муторнее. Господи, неужели она действительно дотрагивалась до него в интимных местах? И неужели делала это за плату, за котенка?!

Джорджетт сморгнула подступившие слезы. Она не плакала, когда умер ее муж, хотя чувствовала себя в немалой степени виноватой в его преждевременной смерти. Не плакала она и в тот момент, когда, проснувшись этим утром, увидела, что лежит голая в постели с чужаком, в обшарпанном и грязном гостиничном номере. Даже выскочив полуголая на улицу и обнаружив, что не знает, где находится, она все равно не заплакала.

Но сейчас, узнав о том, что этой ночью она, возможно, занималась непристойностями с этим мясником, Джорджетт не смогла сдержать слезы отвращения. Отвращения к себе самой.

От самобичевания ее отвлек стук копыт и скрежет колес, и Джорджетт едва успела отскочить. Возница же грозил ей кулаком и что-то орал, но она не поняла его из-за сильного шотландского акцента. Поскользнувшись на кучке навоза, Джорджетт, с трудом сохранив равновесие, отпрыгнула к краю мостовой. Оказавшись в безопасности, она первым делом взглянула на котенка, которого ей посчастливилось не уронить, а затем, после секундных раздумий, сунула его в вырез декольте, иначе она не могла бы застегнуть платье, ставшее тесным без корсета, – ведь для этого ей требовались обе руки.

Но теперь, кое-как справившись с платьем, Джорджетт подняла голову и осмотрелась. Она не имела ни малейшего представления о том, что делать с котенком – и с собой тоже. И в тот момент, когда отчаяние уже готово было схватить ее за горло, она вдруг услышала знакомый голос.

– Джорджетт! – Ее кузен каким-то чудом сумел перекричать хор уличных торговцев и зазывал.

Обернувшись, она увидела Рандольфа на другой стороне улицы. Заметить его раньше ей, очевидно, помешала повозка, под которой они с котенком едва не погибли. Рандольфа же было не узнать… Его всегда тщательно прилизанные светлые волосы сейчас стояли дыбом, сюртук был застегнут косо, а кое-как завязанный шейный платок сбился набок.

И все же Джорджетт ужасно обрадовалась Рандольфу, когда он бросился к ней через улицу, рискуя погибнуть под колесами.

– Рандольф, как я рада тебя видеть, – пролепетала она, схватив его за руку и вздрогнув от непривычного ощущения – перчаток на ней не было: они, должно быть, вчера куда-то подевались, если она вообще соизволила их надеть. И это лишнее свидетельство того, как низко она пала. А если представить, что она делала вот этими голыми руками, за что хваталась… При этой мысли пальцы ее непроизвольно сжались. А ведь всего несколько дней назад она всеми силами старалась избежать прикосновений кузена, не желая поощрять его в попытках ухаживать за ней. Но сейчас она вцепилась в него, желая лишь одного: чтобы он как можно скорее увел ее отсюда и чтобы как можно скорее все случившееся с ней забылось как дурной сон.

Рандольф судорожно сглотнул, и его кадык, торчавший из накрахмаленного, но не застегнутого воротничка, резко дернулся.

– Ты… и впрямь рада меня видеть? Тогда почему ты плачешь?

Джорджетт смахнула слезы.

– Ты даже представить не можешь, как я рада! Я тут никого, кроме тебя, не знаю. Ни одного знакомого лица! И место это мне не знакомо. Впрочем… Если я все же тебя встретила здесь, то, надо полагать, мы в Мореге. Или нет?

У Рандольфа вновь дернулся кадык.

– Ну да… – Он царапнул Джорджетт взглядом. – Где ты пропадала всю ночь?

Этот вопрос положил конец эйфории, в которой Джорджетт пребывала с того момента, как увидела кузена на другой стороне улицы. И прикосновение его влажной ладони вдруг сделалось неприятным, даже противным. Она высвободила руку. Впрочем… а чего она ждала? Что Рандольф не станет задавать ей вопросы? Да, он, конечно, рассеянный, но ведь не слепой же.

– Я… – Джорджетт машинально вытерла ладони о юбку и покачала головой, словно не находила в себе сил рассказать о своем позоре. Да и не могла она поделиться с кузеном такими интимными подробностями.

На другой стороне улицы какой-то мужчина в котелке повернул голову и громко крикнул: «С добрым утром!» Джорджетт так и не поняла, с ней он поздоровался или с ее кузеном. Как бы то ни было, она этого мужчину не узнала. Но тут Рандольф вскинул руку в ответном приветствии, затем снова обратился к ней.

– Я искал тебя всю ночь, – сказал он, понизив голос до гневного шепота. – Я переживал, чуть было не впал в отчаяние. Когда заметил тебя на улице, я уже шел в магистрат, чтобы заявить о твоем исчезновении.

Представив на мгновение, как кузен докладывает кому-то о ее ночных эскападах, Джорджетт едва не застонала. Но тут же, взяв себя в руки, растянула губы в фальшивой улыбке и проговорила: