Человек находит друга - Конрад Лоренц

Однако весной, в ту пору, когда шакалы щенятся, отец как-то вечером входит в дом, таща на плече мешок из невыделанной шкуры, в котором кто-кто копошится и повизгивает. Он раскрывает мешок, и девочка подпрыгивает от радости, потому что на пол выкатываются четыре меховых шарика. Только мать недовольно морщится, считая, что хватило бы и двух…

Действительно ли это случилось именно так? Ну, нас там не было, однако, если исходить из всего, что нам известно, мы можем спокойно принять и подобную версию. В то же время нельзя закрывать глаза на тот факт, что мы не знаем, действительно ли только обыкновенный шакал (Canis aureus) связал подобным образом свою судьбу с человеком. Весьма вероятно, что в различных областях земного шара приручались, а впоследствии скрещивались различные виды шакала – более крупные и более сходные с волком. Ведь многие домашние животные имеют не одного, а нескольких диких предков. В пользу этого предположения свидетельствует то обстоятельства, что собаки-парии нигде и никогда не общаются с шакалами и не скрещиваются с ними. Господин Шеббер любезно обратил моё внимание на тот факт, что на Ближнем Востоке многие местности изобилуют как одичалыми собаками, так и шакалами, однако смешения между ними не наблюдается никакого. Но, во всяком случае, мы твёрдо знаем, что тундровый волк вовсе не является предком большинства наших домашних собак, как считалось прежде.

Лишь несколько собачьих пород ведут своё происхождение от волков (и то в не чистом виде), и их особенности служат лишним доказательством того, что они представляют собой исключение из общего правила. Эти породы, обладающие не только внешним сходством с волком, – эскимосская собака, ездовые лайки, чау-чау и ещё некоторые – сложились на Крайнем Севере. Чистой волчьей кровью не может похвастаться ни одна из них. Вполне правдоподобным является предположение, что человек, продвигаясь все дальше и дальше на север, вёл с собой уже одомашненных собак с шакальей кровью, которые после неоднократных скрещиваний с волками и потомками волков в конце концов стали предками вышеперечисленных пород. Об особенностях психического склада собак с волчьей кровью я ещё буду говорить.

В отличие от собаки кошка совсем недавно стала домашним животным, да и то лишь настолько, насколько она вообще способна к одомашниванию. Недавно, конечно, лишь по сравнению с собакой, история которой, по мнению знающих людей, насчитывает сорок-шестьдесят тысяч лет. Я думаю, что человек впервые покормил шакала примерно пятьдесят тысяч лет назад, а впервые поселил его у себя в озёрном жилище приблизительно за двадцать тысяч лет до начала исторической эры. Рядом с такими цифрами союз кошки с человеком можно считать событием вчерашнего дня. Те же самые люди, которые в следующем тысячелетии построили пирамиду Хеопса, уже создали более высокую форму культуры: коровы, овцы, лошади были у них такими же домашними животными, какими мы их знаем сейчас, человек жил в каменных домах и обрабатывал свои поля, запрягал в плуг волов, – иначе говоря, различия между тем временем и нашим не так уж велики. Весьма вероятно, что именно в Египте, первой в истории аграрной стране, кошки и присоединилась к человеку – ведь огромные хлебные житницы Египта упоминаются ещё в Библии. А где есть большие зернохранилища, так всегда заводится множество мышей и крыс, и если в Ветхом завете среди «казней египетских» мыши не упомянуты, то, наверное, лишь потому, что их и так уже было чрезвычайно много и увеличение их числа не могло произвести заметного впечатления.

Древние египтяне умели внимательно наблюдать и тонко чувствовать природу, о чем свидетельствуют хотя бы удивительные рисунки животных, сохранившиеся на стенах гробниц и храмов, и, конечно, они совершенно точно знали, какие из местных мелких хищников опасны для мышей и крыс.

Геродот сообщает, что ихневмон, которого называли также «фараоновой мышью», был священным животным, а в гробницах Среднего царства обнаружено много тщательно изготовленных мумий степной кошки (Felis ocreata), уроженки Африки и Сирии, дикого предка нашей домашней кошки. Однако исследования показали, что кошка почиталась не сама по себе, но как символ львицы, животного этой богини, что для своих богослужений они избрали животное поменьше и попокладистей львицы, хотя бы даже и совсем ручной.

Возможно, какая-нибудь львица осрамилась самым неприятным образом, скушав во время богослужения особенно дородного жреца богини Баст. Но, если говорить серьёзно, мне очень приятно представление о кошке как о символе льва, как о миниатюрной копии царя зверей. Кошка нравится мне именно потому, что она приносит в мой дом неукрощённую дикость и гибкое изящество, которые роднят её с пантерой, ягуаром и тигром и которыми она наделена в равной степени с ними.

Всякий, кому довелось поближе узнать степных кошек, без сомнения, согласится, что они очень легко приручаются. В какой-то мере это прирождённые домашние животные. Если дикие европейские кошки (Felis silvestris) приручению не поддаются, хотя бы они и попали в неволю совсем маленькими котятами, то даже взрослая степная кошка настолько быстро становится ручной без всяких к тому стараний со стороны присматривающих за ней людей, что вскоре содержание её в клетке превращается в бессмысленную жестокость. Во многих зоопарках кошки, прибыв туда пленницами, позже становились любимцами своих сторожей, и на них возлагались обязанности домашней кошки. Среди моих многочисленных четвероногих знакомцев я не могу назвать ни единой по-настоящему дикой или пугливой степной кошки и не единой действительно приручившейся европейской дикой кошки.

Когда древние египтяне, сознавая, насколько полезны им эти животные, благоразумно поместили кошек под защиту закона (за убийство кошки полагалась смертная казнь – это исторический факт), священные кошки через несколько поколений, естественно, утратили всякий страх перед человеком и стали столь же назойливо ручными, как современные священные коровы в Индии. А уж если этот горбатый скот так уверен в своей безопасности, что спокойно заходит в овощные лавочки и, к ужасу торговцев, пожирает самые сочные фрукты и овощи, то насколько лучше должны были осознать преимущества своего положения и воспользоваться ими несравненно более умные священные кошки! Будем надеяться, что они при этом не забывали о своём долге и продолжали усердно ловить мышей.

Нетрудно представить себе, с какой презрительной небрежностью тогдашние кошки относились к своим хозяевам, раз уж даже наши самые обыкновенные кошки редко уделяют нам внимание; право же, чувствуешь себя польщённым, когда маленький тигр изредка побалует тебя каким-нибудь изъявлением вежливости или привязанности. Существует несомненная связь между независимым нравом кошек и медленностью появления у них физических признаков одомашнивания. Хотя кошка была объявлена священным храмовым животным во временя пятой или шестой династии, лёгкие признаки мутации в сторону одомашнивание удаётся обнаружить у кошачьих мумий только двенадцатой и тринадцатой династий – например, заметные изменения в строении уха и вариациях окраски, которая к тому времени становится довольно разнообразной, хотя чёрные, белы и крапчатые шкурки остаются ещё делом будущего. Тогда же череп кошки начинает обнаруживать некоторую выпуклость височных костей и укорачивание морды, то есть те черты, которые уже характеризовали торфяную собаку как домашнее животное за несколько десятков тысячелетий до этого. Даже в наши дни у кошек, которых не выводили специально с заранее заданной целью, физические и психические изменения, связанные с одомашниванием, заметны очень мало, и худые, длинноногие, короткошёрстные кошки с тигровой окраской, каких немало в Центральной Европе, сохраняют удивительное сходство с древними кошками.

Хотя кошка как домашнее животное была с давних пор широко распространенна по всему Египту, потребовалось невероятно долгое время, чтобы она проникла в другие страны. Античные писатели, по-видимому, не имели о ней практически никакого представления, и первым о появлении кошек в Европе рассказывает нам Плутарх лишь в первом столетии нашей эры. Любопытно, что одновременно он упоминает о ласке как о полезном животном, которое держат в доме только ради уничтожения мышей. По-видимому, ласка тогда ещё не была вытеснена домашней кошкой, во всех отношениях более удобной для содержания в доме. Дальнейшее распространение домашней кошки по Европе происходило на удивление медленно – в Уэльских законах Ноуэлла Дью точно указывается, какую цену можно запросить за кошку и каких её качеств имеет право требовать покупатель. В эту эпоху, примерно в тысячном году нашей эры, человек, убивший кошку, обязан был платить штраф – овцу, ягнёнка или такое количество пшеницы, какого хватило бы для того, чтобы полностью засыпать убитую кошку, подвешенную над землёй за хвост. Поскольку в таком положении тело сильно вытягивается, зёрна приходилось отдавать немало.