Сказки зимней серии - дедушка Логантий

Наконец они достигли вершины. Чудище приземлилось, путники сошли на твердую почву.

— Спасибо тебе, — сказало чудовище, — ты спасла меня от злой ведьмы.

— Мы спасли друг друга, — ответила Настя и обняла монстра.

— Теперь вы без труда доберетесь до цели, — произнесло чудище, взмахнуло крыльями и поднялось в усыпанное звездами небо.

"Откуда ему ведомо, куда мы идем", — подумала Настя. Но медведи принялись журить ее за непослушание, грозя лапищами, Настя взяла их за лапы и они снова пустились в путь.

Медведи и Настя снова шли по заснеженной равнине. Дорога была долгая, горизонт стремительно светлел. Медведи заметно спешили.

И вот компания друзей очутилась на пороге незнакомого дома. Один из мишек постучал в дверь и внутри послышался шум приближающихся шагов. Гостям открыл старик с длинной серебристой бородой и приветственно кивнул. Настя было вошла в дом, но медведи отчего-то остались невозмутимо стоять снаружи.

Старик шаркающей походкой, покашливая и кряхтя, направился по длинному полутемному коридору в сторону, где маячил свет. Настя пошла за ним следом. Старик привел ее в довольно большую комнату, которую освещал и обогревал огонь в камине. Вдоль стен стояли бесчисленные полки со старыми книгами, повсюду были пыль и запустение — Насте захотелось чихнуть. Старик же сел в кресло у камина и закурил трубку. Настя подошла к камину и протянула руки к огню, с любопытством изучая старика и не решаясь заговорить.

— Спрашивай, — сказал старик, — или расскажи историю.

— Я отправилась на поиски чуда, — ответила Настя бесстрашно, нисколько не боясь показаться глупой или смешной, — я искала чудеса.

Старик усмехнулся, но усмешка его была не глумливая, а скорее добродушная.

— И как? Отыскала? — спросил он.

— Нет. Не нашла, — вздохнула Настя.

Старик как будто был искренне удивлен таким ответом.

— Что же, случается и такое. Но каждый должен верить в чудеса. Как бы то ни было, всегда можно окунуться в маленькое приключение. Ведь кто знает, что там, за поворотом.

— А что за поворотом? — искренне поинтересовалась Настя.

Старик отложил дымящуюся трубку, поправил седую бороду, указал в темный угол комнаты. Настя увидела там дверь. А старик произнес:

— Дверь не заперта — посмотри.

Настя подошла, распахнула двери и выбежала на крыльцо. Дверь за ее спиной со скрипом и стуком захлопнулась. А Настя не могла поверить своим глазам: она стояла на крыльце своего дома, на дороге уже поджидали ее два больших белых медведя в шапках-ушанках из пойманных ими зайцев-беляков, в валенках и вязанных рукавицах. Медведи, словно озябшие уличные торговки, переминались с ноги на ногу, дышали на лапы. Они обернулись, увидели Настю и замахали ей лапами. Настя улыбнулась и поспешила к ним — навстречу приключениям.

Снежный трепет декабрьской ночи

Ночь так глубока и прекрасна в своем черном одеянии. Идет. Шаг за шагом. Пышный подол ее роскошного кружевного, расшитого звездами, платья бесшумно накрывает землю. Словно музыка, сменяя пьянящий, рубиново-алый закат.

Идет снег, бесконечный, густой, ночь сливается с падающим снегом, и уже не различить, где заканчивается снежная мгла и начинается ночь.

Тройка белых лошадей мчит среди пурги и метели, не видя дороги, а только чуя ее неведомо каким наитием. Звенят веселые бубенцы, разгоняя завывающую вьюгу. Тройка несет деревянные сани, крытые белыми мехами, на облучке сидит и правит кучер в белом одеянии. И лошади мчат во весь опор.

Заяц-беляк пересек им дорогу. Тройка промчалась и потонула в снежной пыли. Заяц остановился, встал на задних лапах, поднял уши, как ни задувал в них ветер, и, проводив проезжих, ускакал дальше в степь.

Медведь, запоздало пробиравшийся в берлогу ко сну, замер на мгновение, когда мимо пронеслись сани, встряхнул мохнатой головой, оторвал левую лапу от топкого снега, протер ею глаза и продолжил свой путь. "Привидится же, — думает косолапый, — добрый хозяин собаку на двор в такую погоду не выгонит". Но сани умчались в ночь, в бураны, метели. И мишка потопал вперед сквозь усиливающийся ветер, отворачивая лохматую морду, словно кланяясь седовласой зиме.

А перед санями тем временем стеною встал лес. Кони, ничуть не мешкая, ворвались прямо в лесную чащу, взрывая сугробы меж вековых деревьев.

Внезапно метель стихла, облака растворились в воздухе, и в небе возникла луна. Полная, гигантская, сияющая, она величественно плыла по темно-синему небу. И стало вдруг совершенно светло вокруг. И зловещий лес преобразился. Тройка остановилась как вкопанная, кучер привстал и огляделся. Они очутились на берегу лесного озера, замерзшего и уснувшего. Озеро было покрыто гладким льдом. В его безупречной зеркальной поверхности отражались и березки, одетые в сверкающие полушубки, и круглолицая госпожа луна: ее отражение то замирало, то плавно текло по озерной глади. Смотришь, и глаз не оторвать.

Кучер спрыгнул с саней, погрузившись по пояс в снежный плен. Он скинул с головы капюшон, обнажая густые волнистые волосы и девичьи черты вечно молодого лица. Снег расступился перед ней, образовав богато убранную, переливающуюся всеми цветами. дорогу.

Кони стояли, фыркали, выпускали пар через разгоряченные ноздри, били копытом, поднимая серебристую пыль. Воздух наполнился звездами утонувшего в ночи вихря.

Кучер подошел к кромке остекленелого озера, достал из-за пазухи расписанный морозными узорами посох, занес и ударил по гладкому льду.

— Проснись! — повелела девица. Но мир по-прежнему спал. И ни один уголок этого мира не дрогнул и не внял ее слову. Кем возомнила она себя? Лишь пара снежинок, хихикая, покатились кубарем с ветвей ближайшей сосенки. И только-то.

Да девица не угомонилась, вновь занесла свой посох и с грохотом опустила его на лёд. Лёд затрещал. Идеальная гладь взорвалась, и из-под нее поднялось крылатое чудовище немыслимых размеров. Оно зарычало, шумно вздыхая, недовольное тем, что его покой потревожили.

Девица в белых мехах смотрела на чудовище снизу вверх и все равно повелела:

— Лети по всем временам года, по всем сторонам света, собирай всех голодных, хромых, косых и немощных. Собирай и неси сюда — будем хоровод водить.

И недовольное взъерошенное чудовище расправило массивные крылья чернее воронова пера, взмахнуло ими и легко оторвалось от земли. Оно полетело по всем временам года, по всем сторонам света собирать всех голодных, хромых, косых и немощных.

Там, где оно пролетало, замирало время, останавливались войны, раздоры и страдания. Где оно пролетало черной тучей по темному небу, закрывая своими крыльями луну и звезды, дети спали сладко в своих кроватках, никто не умирал, а злые и жестокие люди пропадали без следа.

Чудовище летело, бесшумное, вселяющее ужас и трепет в сердце того, кто увидел бы его. Но