Близкие миры - Евгений Гаркушев

– Савченко – это кто?

– Лев Алексеевич, пожилой мужчина, что встречал тебя в приемной капсуле. Директор нашего института. Физик-пространственник.

– Как называется институт?

– ИТЭФ. Институт теоретической и экспериментальной физики.

– И я сейчас в другом мире? – на всякий случай уточнил Давыдов, хотя вроде бы и так все было ясно.

– Да. В одном из ближайших зеркальных миров. Дорого сталась твоя переброска – именно поэтому Галина и пыталась сэкономить на каждом грамме веса, раздевая тебя. По-твоему, абсурд? Хотя, с точки зрения психоанализа, ее желание сэкономить копейки таким экстравагантным способом, тратя тысячи, дает пищу для размышлений…

Семен задумчиво улыбнулся, отхлебнул кофе, бросил на Давыдова быстрый взгляд поверх чашки. Впрочем, Николаю сейчас было не до психоанализа. И Кручинин продолжил:

– Дорого обошелся поиск. Но мы уверены, что цель оправдает средства.

– Зачем же я вам нужен? – недоверчиво спросил Николай, который не слишком-то верил в свою избранность.

– Да затем, что наш Николай Давыдов, руководитель расчетной группы института, создатель математической теории временного распределения пространства, разбился на трассе М4, Москва-Ростов. А проект важен как никогда. Очень многое поставлено на карту. Без тебя мы не проведем расчеты с нужной точностью. Не создадим реально действующую пространственную торпеду. Вся работа насмарку. И не забывай, что война надвигается…

– С Америкой? – уточнил Давыдов. – Или с исламскими государствами?

Семен едва не подавился кофе:

– Нет, конечно. До этого, к счастью, пока не дошло. С Монголией.

Николай взял из вазочки на журнальном столике еще одну трубочку с кремом – пирожные очень ему понравились – и покачал головой:

– Я, наверное, все-таки нахожусь в состоянии вялотекущего бреда. Любопытно, что в этом бреду со мной беседует психолог. Что бы это значило с точки зрения психоанализа? Вы говорите, война с Монголией? Из-за чего? И с кем там воевать? У них хоть армия есть?

– Зря я упомянул о Монголии и о войне, – вздохнул Семен. – Ошибся. Тебе бы с собой разобраться, а потом с историей и геополитикой. Мне, например, было очень трудно разбираться в истории и политике вашего мира. Да мы, впрочем, сильно и не углублялись. Хроноархеолог, Лина Валерьевна, кое-какую выборку сделала, но и ей было не до тонкостей. Срочный заказ. Лишь бы тебя найти. Поэтому на детали сейчас не обращай внимания. Через недельку, полагаю, освоишься. А сейчас забудь о том, что я сказал. Хорошо?

– Как же я могу забыть? Не получится…

– Отодвинь на второй план. Сейчас я коротко расскажу о тебе. Это важнее. И о себе ведь всегда интересно слушать? Вопросы задавай только в крайнем случае.

– Ну давай, – кивнул Николай.

– Ты руководишь одной из ведущих лабораторий института, входящего в пятерку самых сильных научных учреждений страны. Знаменитого ИТЭФа. Профессионально занимаешься математикой. Доктор физико-математических наук.

– Доктор? – забыв об обещании молчать, переспросил Давыдов. – В двадцать восемь лет? Или мне здесь больше?

– Столько же. День в день. Ты сделал успешную научную карьеру. Много работал, и, главное, твои теории были востребованы. Не сбивай меня, я и сам собьюсь.

– Хорошо-хорошо, – рассмеялся Николай.

– Кроме того, ты депутат Думского Собрания Евразийского Союза. Политикой не очень-то увлекаешься – скорее, занимаешься по необходимости. В сессиях Думского Собрания участвуешь регулярно – лоббируешь интересы науки. Выбрали тебя от нашего региона, потому что ты – молодой, перспективный ученый с высоким рейтингом, а наш институт сейчас известен на всю страну. И за это тебя кое-кто недолюбливает…

– А вот Евразийский Союз – это, простите, что? – почувствовав некую торжественность момента, вновь перешел на «вы» Николай.

Семен вытер лоб платочком и тяжело вздохнул.

– Не могли найти зеркального мира поближе, – пробормотал он будто бы про себя, но Давыдов услышал. – Евразийский Союз – государство, в которое преобразовался Советский Союз. Говоря проще, Россия, Украина, Белоруссия, Молдавия, Казахстан, Закавказские республики и часть Среднеазиатских. Другие Среднеазиатские – на правах протектората. Собственно, только Прибалтика от нас отошла. А мы сильно и не горюем. Право транзита через прибалтийские территории есть у любого гражданина и негражданина, Калининград не в обиде. Живем как добрые соседи. Да и как иначе? Задвижка-то на трубе нефтяной и газовой у нас. Было дело, пытались националисты права качать, даже русских, что там живут, ущемлять начали. Но это не больше года продолжалось. Так хвост всем националистам придавили, что некоторые даже в Союз просились. Ну да мы их обратно не приняли. Плохой пример. Нечего туда-обратно бегать.

– Понятно, – кивнул Давыдов.

– Что такое Думское Собрание, объяснять?

– Парламент?

– Не совсем. Земское Собрание, съезд депутатов – что-то вроде этого. А парламент выбирается из членов Думского Собрания и работает на постоянной основе.

– И сколько же депутатов в Собрании? – спросил Николай, хотя по большому счету его интересовали гораздо более насущные вопросы. Да и в то, что говорил психолог, он не очень верил – слишком странно для него это звучало.

– Три с половиной тысячи, если не ошибаюсь. Какая разница?

– Да так… Любопытно…

Действительно – будь их там пятьсот человек или пять тысяч – что бы изменилось? Николаю, однако, не терпелось сразу определиться со своим статусом. Одно дело – один из пятисот, другое – один из пяти тысяч. И врал Семен или нет – разницы нет. Может быть, поймав психолога на противоречии, Давыдов хотел убедиться в том, что все произошедшее с ним ему только чудится. Кто-то в бреду воображает себя Наполеоном или вице-королем Индии, а кто-то депутатом гипотетического Думского Собрания несуществующего Евразийского Союза.

– Вопрос не в том, – покачал головой Семен. – Вопрос в том, что тебя нужно выдать за настоящего Давыдова…

– Нужно ли? – с тоской спросил Николай. – И что, выходит, я – ненастоящий?

– Ты – настоящий, но права прежнего Давыдова потеряешь, если правда выйдет наружу. А это значит, что наш проект провалится. Люди, которыми ты дорожишь, окажутся на улице. Любимое дело будет уничтожено. Ты этого хочешь?

Давыдов не хотел. Он вообще плохо принимал реальность происходящего. И не видел смысла спорить с порождениями своего сознания.

– Так что, ты согласен с нами работать?

– Никогда не был нонконформистом, – кисло улыбнулся Николай. – К тому же, похоже, вы не даете мне выбора. (Конформист – соглашатель. Соответственно, нонконформист – человек, с которым весьма сложно найти общий язык по любому вопросу.)