Его замечательная, мурлыкающая пара - Лорен Донер

Страх захватил Шеннон в такие тугие тиски, что стало трудно дышать. Она знала, ей от него не спрятаться.

Большой, жестокий оборотень в человеческом обличье из твердых и сильных мышц стоял в футе от нее. В нем должно быть как минимум 6 футов 4 дюйма

Шеннон жалела, что спустилась с дерева. Ее инстинкты кричали ей бежать, но ноги отказывались двигаться. Они вдруг приросли к земле — тяжелые и парализованные.

— Эй, — прошептал он, его глубокий голос стал хриплым. — Успокойся, Шеннон. Все будет хорошо.

Ее рот открылся, но из него не вылетело, ни звука. Она подумала, что дело всё в ней, и всепоглощающий страх как следствие, приобретённого опыта из её юности.

Всплыли воспоминания из детства — о тех инстинктивных реакциях, которые она иногда переживала и о той части ее, которая досталась с кровью отца, вместе с редкой родословной.

В третьем классе задира толкнул ее. Шеннон зашипела и поцарапала ему руку, она вовсе не собиралась, но это просто произошло. В пятом классе она очутилась на дереве, когда собака гналась за ней. Она не могла вспомнить, как забралась туда, или даже как приняла решение сделать это, но так или иначе, она открыла свою способность забираться очень высоко, если страх мотивирует ее.

Ее подростковые годы были сущим кошмаром, когда с переходным возрастом появилась непреодолимая тяга к сырому мясу. Она боялась, так же, как и ее мать, что это могло оказаться чем-то большим, нежели странным пристрастием.

Она никогда не превращалась, никогда не делала что-либо из того, что мог ее отец, и, в конечном счете, это прошло.

— Где ты живешь? Начнем с этого.

Голос Антона вытащил ее из детских воспоминаний, и она уставилась в самые темные глаза, которые когда-либо видела.

Они были обрамлены густыми, длинными ресницами, которые подходили его черным, как смоль волосам. Антон не смотрел на нее недоброжелательно, чтобы это объяснило ее страх, но тот еще сохранял полную силу. Она знала, что должна найти в себе силы ответить ему.

— Андерсон, — выдавила она. — Я живу там.

Его губы изогнулись в усмешке.

— Это далеко отсюда. Что ты тут делала? Решила прогуляться в лесу?

— Нет, — говорить становилось легче. — Меня похитили с парковки у продуктового магазина в двух кварталах от моего дома. Тот светловолосый, которого ты ударил, и еще один парень подошли ко мне. Этот светловолосый друг ударил меня в лицо, и я очнулась здесь.

Антон закрыл глаза и напрягся от злости, а Шеннон еще сильнее вжалась в ствол массивного дерева за спиной, желая снова очутиться наверху или даже внутри него, только бы скрыться от этого огромного оборотня в человеческом теле. Он слабо зарычал, прежде чем его глаза вновь открылись.

— Я заставлю их пожалеть об этом. Главное, что я вовремя тебя нашел, — он прервался. — Если ты расскажешь кому-то о случившемся, тебе никто не поверит. Ты осознаешь это? Мне бы не хотелось, чтобы тебя упекли в психушку. Тебе и так досталось и без этого дерьма. Я отвезу тебя домой, и ты забудешь, обо всём что видела, идет?

Она кивнула, признавая разумность его совета.

Копы наденут на нее смирительную рубашку, если она расскажет им правду. А еще хуже — это привлечет к ней внимание и то, чего она всегда боялась.

Антон заметно расслабился.

— Хорошо. Если тебе станет от этого легче, то я собираюсь вытрясти всю душу из тех парней, что похитили тебя. Они не смогут пошевелиться несколько недель, не сожалея, о том, что посмели тебя тронуть.

Шеннон видела, как искренне он говорил, и часть ее страхов начала развеиваться. Мужчина злился на своих щенков, а не на неё. Она была рада, что имела дело с ним.

Все, что ей хотелось сейчас, это убраться подальше от него и вернуться домой. Она мысленно поклялась переехать настолько быстро, насколько это возможно.

Если они нашли, найдут и другие. Ей нравился ее дом, но она предпочитала остаться живой гораздо больше.

Они оба напряглись, когда рядом треснула ветка, и одновременно повернули головы в направлении резкого звука.

Шеннон попыталась развернуться и запрыгнуть на дерево, когда увидела оборотня. Ужас превзошел все остальное, но большая и сильная ладонь схватила ее за руку, держа на привязи.

Она задрожала, когда волк угрожающе зарычал и пригнулся, готовясь к прыжку.

Шеннон царапала руку, которая всё еще держала ее, а в горле застыл крик, но Антон не отпускал. Она услышала, как он зарычал на волка, возможно даже на нее, но так и не поняла, на кого был направлен его гнев.

Шеннон была слишком охвачена паникой, чтобы делать что-нибудь, кроме попыток убежать.

— Достаточно, — заорал Антон. — Джерри, назад. Ты её пугаешь!

Она не могла освободиться от руки Антона, удерживающей её на месте, и не могла забраться на дерево.

Ей нужно вскарабкаться, нужно быть выше, быть вне досягаемости для оборотня, ее инстинкты кричали от осознания огромной опасности.

Шеннон развернулась к Антону лицом, и прежде чем смогла себя остановить, ухватилась за его плечи, и запрыгнула на его внушительных размеров тело.

К её ужасу, она обхватила его, прижимаясь, что было сил. Ее ноги обхватили его талию, а лицом она уткнулась ему в шею.

Шок сковал Антона, когда девушка затряслась у него на груди. Ее рука, обвила его шею, почти задушив, талия была обхвачена ее ногами, колени были прямо под его руками, а ее пятки впивались ему в задницу.

Тяжелое дыхание девушки щекотало ему шею. Антону пришлось покрутить головой, чтобы увидеть Джерри, поскольку ее длинные, спутанные рыжие волосы частично закрыли его лицо, а потом он свирепо взглянул на члена своей стаи.

Антон высвободил одну руку из-под колена девушки, и немного поколебавшись, обнял ее, обхватив за талию сначала одной потом другой рукой.

Она задрожала еще больше, когда другой рукой ухватилась за его шею. И обязанность защищать ее подстегнула его злость к волку, сидящему рядом и уставившемуся на них растерянным взглядом.

— Все в порядке. — Он пытался успокоить Шеннон — Я приказал тебе убираться, Джерри. Ты пугаешь ее.

Оборотень опустил голову и стал превращаться. Это раздражало Антона, но он не мог остановить его. Когда Джерри перекинулся, он уставился на Антона и девушку с удивлением.

— Какого черта ты тут делаешь с этой кошкой, вцепившейся в тебя?

Кошкой? Антон глубоко вдохнул через нос, пытаясь отделить запах ее крови от приторного аромата одеколона, который мешал его обонянию.

Запах, исходящий от нее, ошеломлял. Ваниль, смешанная с настоящим ужасом, запах женщины, клубники и…

— Твою мать, — протянул он, напрягаясь. — Ты — оборотень. Не удивительно, что они охотились за тобой.