Проказница - Кейси Майклз

Девушка по-прежнему выглядела растерянной и молчала, как немая. Саймон воспользовался образовавшейся брешью и продолжил:

— Я поистине восхищен. Вы отправились этой ночью на Керзон-стрит, чтобы разыскать какого-то человека… некую одиозную личность, причинившую вам или кому-то из ваших близких весьма ощутимый ущерб. Возможно, это связано с картами. Вы решили незаметно пробраться в экипаж обидчика и там его подстеречь, но по ошибке оказались совсем в другой карете. Я могу приписать это темноте и дождю. Затем последовала целая вереница известных вам событий. И как после этого я должен исправлять положение? Да, я по-прежнему считаю, что мне придется провести небольшую беседу с Хардвиком. Я всегда считал, что мои слуги способны обеспечить мне надежную защиту. Оказывается, я ошибался, в чем убедился, оказавшись лицом к лицу с малявкой, размахивающей заряженным пистолетом. А лошади? Подумать только, пришлось терзать их так поздно ночью! И все из-за этого бесполезного путешествия! Как же мне не сердиться? О да, я должен быть вдвойне сердит. Возможно, даже взбешен. Разве я неподобающе одет, чтобы позволить себе яриться? Вот если бы на мне был черный клобук, может, я и…

— О Боже! Да замолчите же! У меня от вас разболелась голова. — Пистолет снова слегка повис, так как теперь его удерживала лишь одна маленькая ручка — другой девушка потирала виски. — Планировала, планировала — и на тебе! Выдавливала все силы по каплям, ради чего? Чтобы под конец тебя до смерти заговорил этот пустобрех! О, что мне теперь делать?

— Я внесу предложение, если позволите, — мягко сказал Саймон и продвинулся вперед, но не настолько, чтобы создать угрозу изъятия пистолета. — Не пора ли вам потихоньку отвести оружие?

Пистолет был вновь схвачен двумя руками, вскинут вверх и нацелен Саймону в сердце.

— Я так не думаю, милорд! — резко возразила девушка с той же странно притягательной хрипотцой. Даже обещая кровь и увечье, голос ее намекал на затемненную спальню и вполне земные наслаждения.

Но как можно думать о подобных вещах в такой неподходящий момент? Саймон решил, что ему следует получше изучить свой характер, так как в нем обнаружился какой-то странный изъян. Или таким образом прогрессировала глупость, о существовании которой он не подозревал? Но как бы то ни было, следовало признать, что голос девушки вызывал в нем множество приятных чувств.

— Нет, я решительно не собираюсь отдавать вам пистолет, — вновь сказала она. — Я не испытываю большого желания завершить эту ночь в участке, в кандалах.

— В кандалах? О, какая отвратительная вещь! Омерзительная! Разве джентльмен способен допустить такое? — Саймон очень осторожно подвинулся вправо и приподнял шторку, пропуская первые лучи зари, чтобы девушка могла видеть, что он говорит искренне. — Зачем же мне отправлять вас в участок? Вы не совершили никакого преступления. Уверяю вас, я часто заканчиваю вечера так, как сегодня. Приказываю кучеру отвезти меня куда-нибудь за город, чтобы отдохнуть во время прогулки. Это правда.

— Не подлизывайтесь! — сердито сказала девушка. — Я все равно вам не верю. И вы мне несимпатичны. Нисколько! Вы что-то чересчур веселы. Мне кажется, вы смеетесь надо мной.

Саймон не выдержал и громко расхохотался.

— Смеюсь над вами, дорогая? Естественно! А что же мне еще делать, черт побери?!

Через секунду пистолет был у него в руке. Возможно, это произошло даже раньше, чем похитительница успела понять намерение своего пленника. Счастливый сюрприз — результат концентрации внимания и точно рассчитанного движения.

— А теперь… — Он остановился, видя, как она жмется к сиденью, в страхе за свою жизнь, и опустил пистолет в карман. — Теперь, я думаю, вы позволите мне переброситься парой слов с Хардвиком относительно того, куда нам ехать. Хорошо?

С этими словами Саймон потянулся к дверце, не сводя любопытного взгляда со своей спутницы. Давая слуге указания, он тем временем провел беглое исследование. Маленькая хрупкая фигурка под слишком широким плащом с капюшоном. На лице, вокруг рта и носа, повязка из черного шелкового кашне. Прямо как в театре, на сцене. Единственная неприкрытая часть лица — глаза, огромные и испуганные. Очаровательные зеленые глаза. Саймон всегда питал слабость к зеленому.

— Ну вот, так будет лучше, — сказал он, переговорив с кучером, который, пробормотав несколько не слишком теплых слов по поводу пристрастия его сиятельства к спиртному, остановил лошадей и начал разворачивать карету. — Нам предстоит проделать обратный довольно долгий путь в Лондон. Но соблаговолите ли по дороге поведать мне вашу историю?

Девушка хотела подтянуть кашне выше, чтобы спрятать глаза, но не стала. Тогда она не смогла бы держать собеседника в поле зрения. Саймон отметил, что брови ее хоть и темные, но не черные. Это косвенно указывало на то, что ее волосы должны быть не темнее лесного ореха. Цвет вполне подходил к ее замечательно чистой молочно-белой коже.

— Мне нечего вам рассказывать, милорд! — сердито сказала девушка. — Вы правы, я просто приняла вас за другого. Отпустите меня или передайте страже, когда доедем до заставы. Я не обязана давать вам объяснения.

— Дорогая моя, я все никак не решу, стоит ли обратить ваше внимание на то, что вы неправильно себя ведете. Можно подумать, что пистолет до сих пор в ваших руках. Но не будем об этом. Давайте поговорим о чем-нибудь более приятном, хорошо? — Саймон открыл небольшую дверцу в боковую нишу, где помещались серебряный графин и полдюжины мелких стаканов. — Не желаете бренди? Рассвет всегда знобок и неприветлив, вы не находите?

Девушка отказывалась отвечать. Саймон пожал плечами, открыл графин и наполнил один из стаканов на три пальца. Отпив, он прикрыл на секунду глаза. Жидкое тепло пробежало сквозь горло и согрело желудок. Неудивительно, что виконтесса так благоволила к коньяку, хотя он сам предпочитал шампанское.

— Отлично. Как вас зовут, прекрасная леди? — Саймон буравил девушку глазами. — Просто сообщите мне имя — и дело с концом. Ни стражи, ни магистрата, ни тюрьмы. Назовите имя — и вы свободны. Шепните, если желаете.

Прислоненная к подушкам спина распрямилась, от чего хрупкая фигура девушки стала выше на целый дюйм.

— Я скорее умру, чем сообщу вам мое имя, сэр!

— Господи, чего вы так боитесь? Надо полагать, существует веская причина, чтобы хранить его в тайне? — Саймон с удовольствием наблюдал глубокое возмущение, отразившееся на ее лице. Получить эти сведения он без особого труда мог и позже, так как не собирался позволить ей полностью исчезнуть из его жизни. В данный момент его гораздо больше интересовало другое. — Я хочу выяснить, кто тот мужчина. В отношении кого вы замышляли этой ночью самое отвратительное убийство? Не исключено, что я сочту нужным предостеречь этого человека. С другой стороны, если он действительно шулер, имеет смысл не вмешиваться, а остаться в рядах зрителей. Я человек терпимый и с добрым сердцем, в разумных пределах. Во всяком случае, так обо мне говорят. Но есть у меня и свои маленькие пороки.