О Вечном (или нет) - Евгений Викторович Хромов

ложку и принялась поглощать дождевые тучи, как не в себя. Время стояло (или висело) обеденное, и бабушка ждала меня уже давно. К столу были поданы разные вкусности, например, варенье из огурцов, но я всё не могла оторваться от поедания тучек. «Девушка, что вы делаете?!» — вопияла какая-то мамочка с коляской. Я на минутку даже опешила такому грубому обращению. Как женщина, да ещё с коляской, может устраивать скандал? Двое против одной — это же нечестная схватка. Я вошла в положение беспокойной мамочки: вдруг она боялась, что её ребёнку не достанется тучек. Пришлось достать из центрального кармана ещё пару ложечек.

Мы втроём начали наминать за щёки дождистую небесную массу. Вскоре к нам подошёл дворник, чтобы спросить, что происходит, а потом и отведать туч. Его жена и дети также выбежали из квартиры к главе семьи. Приехали журналисты, чтобы снять репортаж о съедобных тучках, но не удержались и тоже принялись есть. Даже полицейский с грабителем остановили погоню, чтобы попробовать небесное лакомство. С каждым новым человеком карман пустел, а тучек становилась всё меньше и меньше. Под предлогом «мне нужно срочно бежать» я забрала ложки и, звеня ими, побежала к бабушке. На самом деле я схитрила, чтобы сохранить тучки для дождика… ну и себе немного припасти на чёрный день.

«Ты опять перекусила по дороге какой-то гадостью вместо того, чтобы покушать дома?» — бабушка расстроено встретила меня на крылечке дома. Кошка Булочка с грустью смотрела вдаль на погрызанные тучи. Объедки хмурых небесных облаков лавировали по небу туда-сюда. Я зашла в дом. На кухонном столе стояло несколько баночек закатанного огуречного варенья и три синих чашечки разных размеров. Для бабушки, Булочки и меня. Только в моей чашке остывал чай — остальные две пустовали. Ждали, но не дождались. «Давай я тебе тогда вареньица домой положу?» — не дожидаясь моего ответа, бабушка с кошкой в две руки и четыре лапки начали набивать мой рюкзак запасами консервации.

Мой дом находился в паре планет от бабушкиного дома, и я очень переживала, пройду ли космическую таможню на двух постах. Вывозить варенье из огурцов было строго-настрого воспрещено. Достояние планеты, как-никак! Однако желание бабушки попотчевать свою внученьку сладеньким и запрещённеньким казалось ей более важным законом.

Старенький «Банан» стремительно носился от планеты к планете, ловко избегая столкновения с астероидами и космическим мусором. «Бананом» назывался космический автобус. Своё шутливое название он получил благодаря вытянутой форме и яркому жёлтому цвету. На вкус «Банан» невообразимо отличался от бананов с пальм. Даже не спрашивайте, откуда я знаю.

«Скорость» — слово, которое лучше всего характеризует нашу эпоху. А значит, «Банан» лучше всего подходил под описание времени. Жизнь стала куда стремительнее!.. Я даже не заметила, как мы долетели до первого пункта, и как подошла очередь проверять мой багаж. Два усатых робота-таможенника сначала попытались прочесть мысли: не везу ли я контрабандой огуречное варенье. Я усиленно думала о съедобных облачках, Булочке и булочках. Роботы не заметили ничего неладного, и повели меня впереди рюкзака на проверку металлодетектором.

Высокотехнологичная рамка издала примитивный грубый звук. Это было похоже на «бып-бып». Признаться, я очень плохо пародирую металлодетекторы — попыталась только для вас. Роботы достали из центрального кармана рубашки несколько десятков десертных ложек. «Это чтобы кушать облака!» — быстро пояснила я. Усатые жестянки смотрели с большим недоверием, точно как люди. «Попробуйте» — я дала роботам по ложке и прямо-таки заставила зачерпнуть ближайшее облачко. Таможенники увлечённо задвигали металлическими челюстями. Когда все облака в округе были доедены, я уже давно пробежала через границы и мирно попивала чай вприкуску с любимым вареньем из огурцов у себя дома.

изобр. 5. Примитивное миниатюрное изображение лягушки, сделанное неоплеменами на бывшем фонарном столбе.

Носит мемный (шуточный) характер.

Через дорогу от моря

Однажды меня попросили написать рассказ, который назывался бы «Через дорогу от моря».

Стоял знойный летний вечер, что не редкость для начала июля. Летняя классика. Духота заставляла мужчин расстёгивать верхние пуговицы на рубашках, дам — развеивать низ платьев из тонких шёлковых тканей. Погода обезоруживающе действовала на жителей города.

Конторщик, выглянув из окна офиса, удивился бы увиденному. Он — серьёзный финансист, сражающийся за каждую монетку в прохладе кондиционера. Расчёты, умные книжки по макроэкономике и социальной эволюции — за тонкой кирпичной стеной всё казалось лишь условностью. Люди в едином порыве кутили и тратили «кровные». Сквозь базарный шум прорывался только писк пластиковой карты.

Чтобы избавиться от летней неги или предаться ей окончательно, я направился в ресторанчик недалеко от театра, где ещё несколько минут назад состоялся мой актёрский дебют. Теперь захотелось вдохнуть свежесть в этот жаркий вечер. С каждым перекатом вина по закруглённым стеклянным бокам, каждым неспешным глотком кровавой жидкости из пузатого бокала я проникался небывалой воздушностью. Неспешно, ведь не хотелось в одночасье упиться вином, один бокал которого обошёлся в две трети гонорара от выступления…

Нет, даже не так! События, предшествующие этим, также важны, если не важнее ранее описанных. Ведь не произойди они, я бы сейчас не сидел на террасе одного из лучших московских заведений за бокальчиком хорошего вина.

После публикации одной из книг, снискавшей повышенное внимание публики, почта небывало разрывалась от писем различного содержания. Читатели благодарили, критики критиковали, рекламодатели предлагали и… предлагали.

Среди всей груды писем мне с трудом удалось найти самое важное. Оно пришло прямиком из столицы России от моей школьной преподавательницы по литературе. Случайно, как зачастую бывает в жизни, средь полок магазина, на одной из книг она заприметила мою фамилию. Женщина уже десять лет как переехала в Москву, родила второго ребёнка, взяла квартиру в ипотеку…. Не думал, что спустя столько времени пути людей могут пересечься ненароком. Я был рад получить добрую весточку из прошлой жизни.

По словам моей учительницы, она обжилась в новом городе и завела множество «полезных знакомств». Одним из таких знакомых, записанным в телефонной книге в группу «полезных людей», являлся режиссёр крупного столичного театра. На тот отрезок времени подмостки театра только готовились к ряду крупных премьер. Для постановок сооружались декорации, покрывался заметками сценарий, набирались актёры. По неведомой мне причине роль чтеца в одном из спектаклей не была окончательно утверждена до последнего. Точнее, нескольких недель до финальных репетиций.

Роль чтеца — человека, раскрывающего суть происходящего зрителям между сценами, хоть и не занимала много времени спектакля, но считалась одной из ключевых. Как мне кажется, не