Дар Нептуна - Вера и Марина Воробей

С тех пор, то есть с последнего разговора, прошло две недели, а Ира этим шансом так и не воспользовалась, хотя регулярно навещала Константина Юрьевича, заканчивала его портрет, готовила ему обед, убиралась в комнатах, иногда ходила в магазин или аптеку. В первый ее приход Могиканин, здоровье которого пошатнулось, схватился за бумажку с номером телефона внука, но Ира отвлекла его на что-то другое. И мудрый старик понял, что эту тему пока трогать не следует.

– Ира, ты возьмешь трубку или нет!

Ира вздрогнула. Телефон в ее руке продолжал звонить, мама кричала из кухни: «В чем дело, доча?»

Ира нажала на связь.

– Алло, вас слушают, – сказала она и задержала дыхание.

– Ирк, чего нам по алгебре задали?

К Ире вернулась способность свободно дышать.

– Ань, ну ответь, когда ты научишься дневником пользоваться? Он у тебя что, только для Кошкиных замечаний?

– Нет. Не только. Мне туда отметки ставят, все больше средненькие, и еще я в нем каникулы отмечаю, чтобы отличить праздники от серых будней, – сообщила лучшая подружка, весело расхохотавшись.

Аня Малышева, пухленькая блондинка, круглолицая, как луна, часто смеялась, но столь же часто и плакала. Она вообще легко переходила от состояния уныния к всеобъемлющей радости. Эта резкая смена настроения зависела от многих обстоятельств, в первую очередь от того, в каких отношениях подружка пребывала со своим парнем – Ваней Волковым, их одноклассником. Жизнь без любви (именно без любви к Ване) не имела для Ани смысла. Они вместе ходили в кино, вместе выращивали Анины бонсаи, вместе посещали клуб экстремалов и экстрим-колледж «Путь Ариадны», где вместе с такими же одержимыми парнями и девчонками лазали по горам, плавали под водой и взбирались на отвесные скалы. Они уже даже решили, что поженятся в восемнадцать. В последнее время, правда, влюбленные частенько дулись другу на друга, но, судя по настроению Ани, вот уже неделю на их барометре «ясно».

– Ну так как? Продиктуешь номера или мне завтра у Мих-Миха двойку получать? – напомнила Аня.

Ира выполнила ее просьбу. Потом они немного поболтали и расстались. Завтра все равно в школе увидятся.

В дальнейшем вечер не отличался от множества вечеров, ему подобных. Ира приготовила уроки, поработала над эскизом, выпила за компанию чайку с родителями, а перед сном, уже лежа в кровати, открыла книжку, которую написал Константин Юрьевич.

На титульном листе была дарственная надпись: «Помни, Ирочка, слушать настоящую музыку, читать настоящую книгу, видеть настоящую красоту – это всегда большой труд… Но самый большой труд – все те годы, что отпустил тебе Господь, несмотря ни на что, оставаться самим собой!..»

4

На часах было начало второго. Егор Тарасов не спал. Перед ним на разобранной постели лежал открытый конспект приятеля, но в последние двадцать минут он ни разу не заглянул в него. Он думал об Ире и о себе, вернее, о них… Если «они» вообще имело право на существование.

– На свидание спешишь? – шутливо спросила его Ирина сегодня.

Свидание!

Знала бы она, что он уже полгода ни на какие свидания не ходит. Он вообще других девчонок не замечает. И охоту к ним она, Иришка, отбила! Вот такие вот дела! А ведь родился Егор с серебряной ложкой во рту – так принято говорить о счастливчиках. Он был единственным ребенком в семье, желанным и любимым. Предки не ограничивали его свободу. С него многое спрашивалось, но еще больше разрешалось. В четырнадцать он научился прилично водить машину, в пятнадцать плавать с аквалангом и прыгать с парашютом. Где-то годам к шестнадцати он окончательно свыкся с мыслью, что у него, такого удачливого и красивого, должно быть все самое лучшее. Самые лучшие родители, самые лучшие шмотки, самая лучшая тачка, самая лучшая девчонка… А еще лучше, если лучших девчонок будет много. Так он и жил, в соответствии со своими запросами. Благо родители были обеспеченными, на семнадцать лет подарили ему его хрустальную мечту – мотоцикл «Ямаха». Не новый, но в отличном состоянии. Вот Егор и укатывал череду подружек на этом рычащем монстре с ветерком. И вдруг однажды почувствовал, что ему это все до чертиков надоело. Надоело изображать из себя этакого горячего мачо, надоело проводить вечера с приятелями, у которых одно желание – выпить пивка для рывка да водочки для заводочки!

«Взрослеешь!» – сказал ему отец, как-то заметив в его руках учебник, а не банку с пивом.

А потом была эта авария. Не на монстре любимом, на отцовских «Жигулях» – самой безобидной машине. Занесло его на скользкой дороге: джип стал подсекать, Егор решил уйти в сторону, ну, его и завертело по встречной полосе. За те несколько секунд, что он был в сознании, перед ним пронеслась вся его непутевая жизнь. Все то плохое, что он совершил. Егор тогда подумал: «И как я перед Господом с таким списком прегрешений предстану? Мне точно дорога в ад обеспечена…» Очнулся он в больнице. Не ад, конечно, но и до рая далеко. И первое, что сделал, – это дал себе слово изменить свою жизнь, если ему, конечно, удастся выбраться из этого чистилища. Ведь, как выяснилось, он утратил подвижность и чувствительность ниже пояса. И тут, как ангел, в его палате появилась Ира. И, Егор ни капельки не преувеличивает, она действительно стала для него ангелом, и сиделкой, и другом. Он даже не понял, когда влюбился в нее, в эту невысокую, стройную, ничем, в сущности, не примечательную девушку с пытливыми глазами, смотревшими на мир с каким-то радостным удивлением.

Нет, не влюбился, а полюбил, вот в чем разница! Влюблялся он много и часто, и всегда легко относился к ссорам, расставаниям, но сейчас это было иное чувство, ранее им не пережитое. Любовь! Она раздирала его изнутри, мучила, не давала спать! А Ира ничего не хочет замечать. Смотрит на него как на друга, разговаривает с ним как с другом… Сегодня вот рубашку с него стянула, опять же как с друга. Получается, что он как парень для нее не существует.

Наверное, это ему в наказание за то, что однажды он посмел ее обидеть. Поспорил на нее с приятелем Максом Орловым в одиннадцатом классе. Развлечение себе такое придумали от скуки: с кем она придет на новогоднюю дискотеку, тот, значит, и выиграл пари. Макс свою трубку с янтарным мундштуком, с которой не расставался, на кон поставил. Егор фирменные очки от Гуччи. Начали, типа того, ухаживать. Макс оказался удачливее. Первым добился согласия насчет дискотеки. Да ему и легче это было сделать: у него же на шее Алена камнем не висела.

Но Егор тогда приятеля подколол:

– Зато я первым Ирку поцеловал у тебя на даче! Она вообще ни разу ни с кем не целовалась, мне Светка по секрету сказала. Так что тебе меня еще догонять и догонять.

– Чего это догонять?! – усмехнулся Макс. – Сегодня и поцелую.

– Не поцелуешь. Я не позволю.

Так и поступил. Взял и демонстративно при ней отдал Максу свои очки. Вот так он развлекался, идиот. В ту же новогоднюю ночь они всей компанией решили на чужой машине прокатиться. И ведь пьяными не были, так, куражились. А в милицию угодила одна Иришка.

– Не смогла убежать, дуреха! – рычал Макс, нервничая, что их теперь всех в милицию загребут.

– Не захотела, – сказал Егор ему в пику.

А потом сообразил: а ведь он попал в самую точку! Она действительно не стала убегать. Честная малышка оказалась. И тут в нем что-то заклинило. Он, здоровый лоб, сидит и трясется, а там из четырнадцатилетней девчонки показания выжимают! Егор собрался идти в милицию, когда выяснилось, что машину угнали до них и даже нашли настоящего угонщика. В общем, все тогда закончилось для всех хорошо. И для братьев Орловых, и для Светки Красовской, и для Ленки Истериной, с которой у Егора в то время был вялотекущий роман, и для него самого.

Только вот Ира после этого случая стала его сторониться. А он, наоборот, стал замечать за собой, что невольно на переменах разыскивает ее взглядом. Тогда он решил, что в нем говорит чувство вины, ранее ему не присущее. Через полгода Егор закончил школу, и их пути разошлись. Но он все равно с каким-то непонятным упорством продолжал помнить любую мелочь, имеющую к ней отношение. Особенно остались в памяти ее мягкие, неумелые губы и то, как она гневно топтала ножкой его крутые очки, когда поняла, что к чему. Позже, весной, он узнал, что у Ирины появился парень Илья, студент архитектурного института. Вскоре Толик Агапов случайно упомянул, что тот отправился учиться в Италию.

– Туда ему и дорога! – почему-то резко отозвался Егор.

Нет, он тогда не любил Ирину. И если бы кто-нибудь намекнул ему на это, он бы только рассмеялся! Он и сам ей тогда говорил:

– Не люблю я тебя, Дмитриева, уж слишком ты правильная! Брала бы пример со среднестатистической красавицы Светы Красовской, жилось бы легче.

Сейчас его от одного этого воспоминания мутит. А тогда ему казалось, что он думает правильно. Девчонок он уже так часто не менял, но и без них не мог обходиться. Привычка или естественное мужское влечение – трудно сказать, наверное, и то и другое…