В расцвете рыцарства (сборник) - Чарльз Мейджор

Брендон сейчас же отправился в указанную сторону и вскоре застал под тенистым дубом целый рой молодых девушек, сплетавших венки из весенних цветов. Чарльз никогда еще не видел принцессы; несмотря на это, он узнал ее с первого взгляда. Да и то сказать: ее нельзя было не заметить среди тысяч.

Однако из какого-то непонятного упрямого чувства противоречия Брендон не пожелал показать этого. Все, что он слышал о чудесной власти принцессы над мужскими сердцами, о добровольном рабстве, с которым все кидались к ее ногам, преисполнило его душу желанием подразнить ее. Поэтому, приблизившись к группе молодых девушек, он грациозно снял шляпу и спросил с изящным поклоном, при котором локоны упали ему на лицо:

– Не имею ли я чести встретить среди дам принцессу Мэри? Я должен от имени и по поручению Ее Величества передать, что Ее Величество ожидает ее высочество!

Не поднимая головы, Мэри ответила:

– Разве принцесса Мэри имеет такое ничтожное значение при дворе, что какой-нибудь капитан гвардии не может узнать ее?

С молниеносной быстротой последовал ответ:

– Не могу сказать, какое значение имеет принцесса Мэри при дворе, да и в число моих обязанностей не входит устанавливать это. Но я уверен, что принцессы здесь нет, потому что иначе у нее без сомнения нашелся бы более любезный ответ для посланного самой королевой!

Сказав это, Чарльз собрался уйти прочь, и все дамы, не исключая Джейн, подробно рассказывавшей мне потом об этом инциденте, ждали, что вот-вот разразится гроза, которая уже загоралась во взорах Мэри.

Действительно, принцесса вскочила и крикнула:

– Наглец! Принцесса Мэри – я, и если у вас имеется поручение, то передайте его и ступайте своей дорогой!

Чем страстнее становился тон принцессы, тем хладнокровнее делался Брендон. Почти повернувшись спиной к принцессе, Чарльз сказал Джейн:

– Не соблаговолите ли вы передать ее высочеству, что Ее Величество королева ожидает ее высочество у мраморной лестницы?

– Ни к чему повторять мне это, Джейн! У меня у самой имеются уши, чтобы слышать! – крикнула Мэри, а затем, обратившись к Брендону, продолжала: – Если вашей наглости покажется удобным принять поручение от такой ничтожной особы, как сестра вашего короля, то прошу вас передать королеве, что я сейчас приду.

Брендон снова обратился к Джейн, сказав с поклоном:

– Я просил бы еще вашу честь передать ее высочеству, что искренне сожалею, если был невежлив. Как мог я узнать принцессу Мэри, раз мне не выпало счастья быть озаренным сиянием ее высокомилостивого присутствия? Но подумав немного, ее высочество наверное признает, что из нас двоих не я был невежлив и нелюбезен!

Поклонившись еще раз, Чарльз быстро ушел.

– Наглец! – крикнули некоторые дамы.

– Он заслуживает позорной казни! – произнесли другие.

– Ничего подобного! – возразила умная и храбрая леди Джейн. – По-моему, не права леди Мэри! Не мог же он ни с того ни с сего узнать ее!

– Джейн права! – согласилась принцесса, раздражение которой улеглось так же быстро, как и вспыхнуло. – Я сама заслужила это, потому что действовала, не подумав. Он поступил, как мужчина, и защищался, будучи им. В первый раз я встретила вполне настоящего мужчину. Ты, Джейн, как будто знаешь его. Кто он? Расскажи нам! Королева может подождать.

Тогда Джейн рассказала о страшном поединке Брендона с Джадсоном, о его храбрости и приключениях на войне, о великодушном даре сестрам.

– Кроме того, – прибавила она, – сэр Эдвин уверяет, что Брендон – самый начитанный человек при дворе и самый храбрый и честный рыцарь во всем христианском мире!

Вслед за этим дамы направились к мраморной лестнице, и случай привел Брендона встретиться с ними. Чарльз хотел быстро юркнуть в сторону, но принцесса Мэри приказала Джейн позвать его. Несмотря на некоторое сопротивление юноши, Джейн все-таки привела его к принцессе и сказала:

– Вот, леди Мэри, представляю вам мастера Брендона. Если он хоть чем-нибудь обидел вас, то он смиреннейше просит о прощении!

В сущности, такая просьба не входила в планы Брендона, но он не стал противоречить Джейн, и награда не заставила себя ждать.

– Не мастер Брендон должен просить о прощении, – ответила принцесса, – я одна была не права и краснею при воспоминании о том, что наговорила. Простите мне, сэр, и давайте познакомимся снова! – и она, подойдя к Брендону, протянула ему руку.

Он рыцарски поцеловал ее, опустившись на одно колено, а затем сказал:

– Вам, ваше высочество, можно спокойно оскорблять людей, раз у вас такая прелестная манера мириться! Мне приходилось слышать, что сознание своей неправоты равно любезности!

Сказав это, Чарльз так пытливо посмотрел в глаза Мэри, что она невольно опустила их.

– Ах, – покраснев и мило улыбаясь, воскликнула она, – благодарю вас; вот это – истинный комплимент, не то что все эти льстивые речи. Мы собираемся идти к королеве, не проводите ли вы нас, сэр?

Они пошли рука об руку, сопровождаемые роем смеявшихся и перешептывавшихся девушек.

– Наверное, и вы ненавидите льстивые комплименты? – сказала Мэри.

– Не могу сказать, чтобы когда-нибудь их выпадало много на мою долю! – ответил Брендон с совершенно серьезным лицом, хотя и с трудом сдерживая улыбку.

– О, неужели нет? Ну, так понравилось ли бы вам, если бы вам каждодневно твердили, что Аполлон – горбатый урод в сравнении с вами, а Эндимион прикрыл бы свое лицо, увидев ваше, и так далее?

– Право, не знаю, но мне кажется, что это понравилось бы мне… в устах некоторых особ! – ответил Чарльз с невиннейшей физиономией.

Это звучало чересчур интимно после такого короткого знакомства и заставило принцессу с изумлением взглянуть на своего спутника, но невинное выражение его лица обезоружило ее.

– Ну, я не хотела бы довести дело до этого! – ответила Мэри, смеясь и искоса поглядывая на Брендона. – Но я сделаю вам более лестный комплимент, искренне поблагодарив за урок, который вы мне дали. О, вы не можете себе представить, как трудно быть принцессой, оставаясь в то же время доброй!

Лоб леди Мэри покрылся угрюмыми складками, и тихий вздох вырвался из ее груди.

– Это, конечно, очень трудно, если решительно все восхваляют нас даже за наши недостатки! – согласился Брендон и смело продолжал: – Сознаваться в своих недостатках всегда неприятно, но стоит нам только мужественно пойти на это, и мы вскоре справимся с самыми дурными сторонами своего характера. Искренне стремиться к добру – почти то же самое, что частично творить добро!

– О! – возразила принцесса. – Но что в действительности хорошо и что дурно? Часто мы не в состоянии сразу разобраться в этом, а когда озираемся на содеянное, то иной раз уже бывает слишком поздно!

– Чтобы легко разобраться в этом, существует очень простое правило, – ответил Брендон. – Помните одно: все, что делает других несчастливыми – плохо, а что делает их счастливее – хорошо. Как безошибочно пользоваться этим правилом, я не знаю. Нужно только пытаться следовать ему, и если даже иной раз вы и промахнетесь, то само стремление творить добро будет добродетелью.

Мэри опустила голову и в глубокой задумчивости пошла дальше.

– Мне уже не раз говорили это, – сказала она затем, – только ничего не помогает. Зло слишком глубоко засело во мне.

– Прошу извинить меня, ваше высочество, но в вас самих нет никакого зла, оно лишь заронено в вашу душу другими! Ваше сердце чисто и прекрасно, или я неправильно сужу о вас!

– Мне кажется, мастер Брендон, что вы – самый тонкий льстец на свете! – сказала Мэри, покачав головой. – Меня засыпали похвалами всех родов, но никто еще не доходил до того, чтобы назвать меня доброй. Может быть, люди думают, что это для меня неважно, а ведь на самом деле быть доброй – мое высшее желание. Красива я или нет, это – дело Божьих рук, но быть доброй – личная заслуга. Хотела бы я знать, действительно ли во мне заложено истинное добро и правильно ли вы оценили меня? – Вдруг принцесса с каким-то испугом взглянула на Брендона и резко спросила: – Или вы только посмеялись надо мной?

– Я твердо уверен, что не ошибся в своей оценке вашего характера! – ответил Чарльз. – У вас дивные наклонности к добру. В конце концов все будет зависеть от человека, за которого вы выйдете замуж: он может сделать из вас или ангела, или прямую противоположность его!

Снова лицо Мэри выразило изумление, когда она ответила:

– Кажется, вы правы, особенно в отношении «противоположности». А самое главное – то, что я никогда не смогу сама выбрать себе мужа, так как рано или поздно мне придется подчиниться тому, кто заплатит брату за меня наивысшую цену.

– Да сохранит вас от этого Господь! – почтительно сказал Брендон.

Так как разговор стал слишком серьезным, то принцесса Мэри поспешила изменить его направление на более веселое и сказала со вздохом: