Коралловый замок - Кир Булычев

– Вольский, наверное, с голоду помирает, – сказал Грикуров.

– Несчастный человек, – согласился химик.

– Как сказать, – ответил Кушак.

– Сознайтесь, – сказал Грикуров, – что у вас не сработало?

– Все сработало, даже слишком хорошо. Только я, с вашего разрешения, начну с самого начала.

– С самого начала вы поешьте, – сказал Грикуров.

– Одно другому не мешает. В общем, идея родилась от неудовлетворенности тем, как мы, люди, строим свои дома. Сначала добываем и заготавливаем материалы – цемент, лес, камни, потом все это надо свезти на площадку, сложить из этого дом и так далее… А почему бы не воспользоваться опытом наших соседей по планете? Мы им уже пользуемся. Тутовый шелкопряд прядет для нас шелковую нить, наша обувь – кожа животных…

Вертолет зажужжал в поле, раскручивая винт. Словно нехотя оторвался от земли и низко завис, борясь с земным притяжением. Потом сразу набрал высоту и скрылся за лесом.

– Сначала мы остановились на кораллах, – продолжал Кушак. – Коралловые рифы тянутся на тысячи километров. Миллионы поколений коралловых полипов, умирая, вкладывают свои скелеты в стену общего дома. Но кораллы живут в воде, строят рифы в течение тысячелетий и, кроме того, нуждаются в органической пище, дабы ускорить процесс размножения мадрепор, а с попытками извлечь их из воды мы потерпели неудачу. И успеха мы добились в конце концов не с кораллами, а с мутациями фораминифер, раковинных амеб…

– Материал этот, – объяснил Кушак Вольскому, – если рассматривать под микроскопом, состоит из ракушек амеб.

– У амеб нет ракушек, – поправил его Вольский.

– Это раковинные амебы, близкие к фораминиферам.

– Так бы и говорил. – Вольский сказал это так, словно всю жизнь возился с фораминиферами.

– Из останков этих простейших, – сказал Кушак, – сложены известняки Крыма и Усть-Урта. Мы научили их жить в воздухе и размножаться с завидной быстротой. Вот этот кубик, который ты держишь в руке, вырос у нас вчера за пятнадцать минут. Ты представляешь, что это значит?

– Представляю, – сказал Вольский.

Пока что он ничего не представлял. Он только хотел заполучить этот кубик.

– Скоро начнем полевые испытания, – сказал Кушак. – И, возможно, столкнемся с тобой на деловой почве.

– Разумеется, – сказал Вольский, – я окажу всяческое содействие.

– Мы представляем себе это так: делается металлическая опалубка, и в нее закладывается затравка амеб. – Кушак показал на полку, где выстроились рядами пробирки, заполненные розовым веществом. – Как только раковины амеб заполнят пространство внутри опалубки, их убивают, и дом готов. Конечно, это не так просто, как кажется на словах…

Вольский подошел к полке, снял одну из пробирок.

– А что они жрут?

– Это самое главное. Извлекают азот из воздуха. А материал для раковин берут из земли, одновременно строя фундамент дома.

– А дом в яму не ухнет?

– Нет, наш «раковин» – материал пористый, он как бы вытесняет почву и заполняет свободное пространство. А вес дома невелик.

– Теперь все ясно, – сказал Вольский. – Значит, так: ты даешь мне образцы материала, я еду в Москву. Это же докторская диссертация. И не одна. Тут и тебе, и твоим людям, и мне самому хватит. Правда, Колюша?

В глазах Вольского горели светлые огни подвижника, жертвующего всем ради дружбы. Судьба намеревалась отплатить ему сторицей за бескорыстие. Он все понял.

– И попрошу тебя, Коленька, пойми меня правильно, без моего сигнала в министерстве ни с кем не связываться. Я сам организую. Завтра же я на приеме у замминистра. Он меня лично знает. Какое счастье, что ты обратился за помощью именно ко мне!

Когда Кушак постарался как-то приглушить его энтузиазм, Вольский и слушать его не стал. Он совершал выгодный обмен. Он засовывал в портфель куски розового «раковина», и Кушак в очередной раз сдался. В конце концов, внедрение займет много месяцев, а энергичный Вольский лучше многих сможет пробить ведомственные барьеры. А куски «раковина» были мертвы и никакой опасности для окружающих не представляли.

Потом Вольский принялся выпрашивать пробирку с живой культурой, но тут уж Кушак встал намертво. Полчаса они спорили, и в конце концов Вольский ушел ни с чем, а Кушак остался в лаборатории, оглушенный, но гордый тем, что впервые устоял перед натиском Гриши.

А когда на следующий день лаборантка сказала, что одной пробирки не хватает, Кушак не связал ее исчезновение с визитом Вольского. Он представлял себе, как Вольский обходит служебные кабинеты и выкладывает на столы розовые кубики. Он ждал звонка из Москвы. На третий день ему позвонили. И попросили немедленно вылететь. Но не в министерство, а в подмосковный дачный поселок. Там растет его «коралл». И ничего с ним не могут поделать. Стоит отрубить от него кусок, как это место зарастает вновь. Подкоп тоже не дал результатов. Но самое грустное – внутри «коралла» оказался человек. И извлечь его пока не могут.

– Он унес одну из пробирок, – сказал Кушак, поднимаясь из-за стола. – Добро бы притащил в министерство, а то решил извлечь из нее маленькую личную пользу – бесплатный домик.

– Я полагаю, – проговорил задумчиво Грикуров, – что, если снять слой материала, там найдем самодельную опалубку. Он только недооценил возможностей ваших амеб.

Поджидая, пока бурильщики выпилят отверстие в стене замка, они уселись в жидкой тени яблонек. Косые лучи солнца прорезали розовую пыль.

– Он так спешил, – продолжал Кушак, – убраться из лаборатории, пока я не обнаружил пропажу пробирки, что не захватил ампулу с бактериями, убивающими фораминифер. Его счастье, что колония имеет тенденцию развиваться по вертикали – они оставили ему жизненное пространство.

– Его будут судить, – сказал убежденно молодой человек.

– Судить надо меня, – возразил Кушак. – Я его избаловал. Ни разу не хватило духа послать его ко всем чертям.

– Вы не один такой, – сказал Грикуров.

– А с другой стороны, – сказал Кушак, – объективно он принес нам пользу. Поставил опыт в промышленном масштабе.

– Нет, – не согласился с ним молодой человек. – Его надо судить. Или заставить возместить ущерб. – Молодой человек показал на дачников, стаскивающих матрасы и посуду обратно в домики.

– Здесь он! – закричал бригадир бурильщиков. – Живой!

– Пошли, – сказал Кушак, поднимаясь. Он не сомневался, что Гриша выберется. – Года через два мы будем жить в домах, построенных по «методу Вольского».

– Тогда я напишу в газету, – сказал Грикуров. – Это будет фельетон века.

Вольского извлекли из отверстия. Он обессилел, ноги его не держали. Он увидел Кушака, но взгляд его тут же ушел в сторону.