Военное дело - Рустем Владимирович Кадырбаев

В нашей беседе он четко сообщил, что на последние три-четыре проверки подполковник Зубов являлся с солидным портфелем. В нарушении всех инструкций, пользуясь своим положением, отправлял начальника склада под любым предлогом из помещения. Затем при досмотре самих ящиков, вероятно, изымал два-три десятка патронов из обедненного урана, заменяя их обычными. Кроме этого, третьего члена комиссии он оставлял на КПП, как разводящего. Таким образом, прямых свидетелей его деятельности нет. Из каких соображений он шел на такой риск, сейчас остается только догадываться. Скорее всего – большие деньги, не дай бог, конечно, не только за образцы патронов, но и за продажу технологии. Впрочем, это нами будет прорабатываться очень тщательным образом. Одним словом, когда мои ребята прибыли за ним, он все сразу понял и пустил себе пулю в лоб…

– И сразу обрезал все нити, – вставил Гамов, стукнув кулаком по крышке своего полированного стола.

– Да, – согласился Суров: – Но при этом до приезда московского товарища мы оперативно раскрыли дело, нашли того кто занимался хищением, можем уверенно доказать, что это был единственный на секретном объекте отморозок. Вот его связями пусть теперь занимаются товарищи из Москвы. Самое главное остальные офицеры сейчас вне подозрения. На мой взгляд, это немаловажно!

– Факт хищения на режимном объекте остается фактом, – укоризненно констатировал подполковник Дудник: – Все равно плохо.

– Согласен. С самоубийством Зубова мы многое потеряли, – начал Гамов: – Кому и как сбывались сверхсекретные боеприпасы? Вот что могло бы нам помочь в создавшейся ситуации, а сейчас…, – Гамов вновь с сожалением махнул рукой. В зале воцарилось молчание. Суров сел на свое место.

– Надеюсь, все необходимые бумаги уже готовы? – обратился в никуда Гамов.

– Конечно, – подтвердил Суров и похлопал рукой по лежащей на столе увесистой папке. Гамов поднял голову и задержал свой взгляд на Малыше.

– У вас что-то есть, капитан?– спросил он с некоторой неохотой.

– Так точно, – Малыш поднялся из-за стола, уловив на себе уже чисто враждебный взгляд Сурова. Гамов кивнул, давая разрешение на доклад.

– Прежде чем высказать свое предположение я успел переговорить с милицией. Учитывая всю значимость последних событий, они тоже работают в чрезвычайном режиме…

– Дальше, – перебил его Гамов.

– Зубов не покончил с собой…

– Что?! – взревел с места Суров: – Да ты отдаешь себе отчет, капитан?! Заявлять здесь такое?!

  Малыш вопросительно посмотрел на Гамова. Тот расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и потеребил головку галстука, пытаясь придать ему удобное положение.

– Продолжай, – приказал он хрипловатым голосом.

– Зубов не покончил с собой, а был убит у себя в квартире. Только представьте себе – человек, решившийся на такой крайний шаг, раздевается до трусов и майки и идет в прихожую, чтобы пустить себе пулю в лоб. Я не оговорился – именно в лоб!! Да еще с расстояния полтора – два метра, да еще не из табельного оружия…

– Будет вам фантазировать, капитан, – перебил его Суров: – Вы представьте командованию факты, а не пустое "разглагольствование". Ишь ты, Пинкертон нашелся!!

– Факты обязательно будут, твердо заверил Малыш: – Через час – полтора, я думаю, можно будет запросить заключение суд-мед экспертизы.

– Бред какой-то,– покачал головой Суров: – Владлен Николаевич, я прошу вас конкретно решить – кто занимается расследованием: мы или капитан Малыш?

– Мы все должны работать на результат! Я просил капитана Малыша дополнительно подключиться к делу. Сейчас вижу, что не ошибся, – твердо сказал Гамов: – Не все так гладко выходит, как нам бы хотелось, особенно перед визитом "москвича"…

  На последней фразе Гамов сделал ударение, обратившись к Сурову. Тот пожал плечами, окинул всех раздраженным взглядом и, в знак возмущения, неодобрительно покачал головой.

– Самолет прибывает через час,– продолжил Гамов:– Василий Митрофанович, организуйте встречу. Капитан малыш – в УВД, заключение экспертизы мне на стол! О следующем совещании оповещу позже. Все.

   Офицеры поднялись из-за стола и, молча, последовали к выходу. Задержался в кабинете только Суров.

– Разрешите пару слов?

– Да, конечно, – Гамов пригласил его жестом руки остаться за столом.

  -2-

  Военный аэродром встретил прибывший самолет колючим и холодным по-осеннему проливным дождем. Вглядываясь в боковой иллюминатор, мне захотелось разглядеть здание аэропорта, но такового здесь просто не было. Виднелись только коробки передвижных радиолокационных станций с медленновращающимися, словно сделанными из сетки-рабица, изогнутыми локаторами. Впрочем, за пеленой воды, мне удалось разглядеть еще и железобетонную вышку пункта управления полетами со светящимися в сумерках окнами наверху и мигающими синими тревожными лампами.

– Ну, вот, бог миловал, прибыли значит, из кабины вышел широкоскулый летчик с ржаными густыми усами, как у Буденова и, хитроватыми серыми глазами. Из-за того что он был одет в комбинезон, я не смог определить его звания.

– Спасибо за отличный полет, – я, с удовольствием пожал протянутую руку, и двинулся к хвосту, где уже опускался откидной люк, обнажающий чрево "Антея". Подъехавший из темноты и дождя к самолету "УАЗ" "пофарил" и остановился почти у самой кромки трапа. Я подхватил свою брезентовую спортивную сумку, наполовину заполненную личными вещами, и двинулся к выходу, приятно осознавая, что воздушная болтанка, какой бы она не была, наконец, закончилась.

  -Начальник службы безопасности завода – полковник Суров, – представился мне слегка полноватый мужчина, завернутый в плащ-палатку с ног до головы: Рад встрече.

  " Не верю, – съехидничал я про себя, а вслух произнес: – Майор Кротков.

  Мы пожали друг другу руки и я, почувствовал, что начинаю мокнуть, быстро юркнул на заднее сидение "УАЗа". Рядом со мной взгромоздился Суров. Он откинул с головы капюшон и толкнул водителя-сержанта в правое плечо: – В комендатуру!

  Потом повернулся ко мне и, натянуто улыбнувшись, пояснил:– Там у нас что-то вроде офицерской гостиницы, а самое главное, совсем недалеко от объекта.

  Я, молча, кивнул. Очень хотелось сейчас попасть в уютное теплое помещение, пусть хоть казенное, но сухое. Дождь зачастил. Машина заворчала мотором и лихо взяла с места, понесла нас с взлетной полосы к дороге, а затем, миновав КПП, прямиком к военному городку.

– Во сколько назначить встречу с директором завода?– поинтересовался Суров, внимательно разглядывая мой профиль.

– Забросим вещи и, пожалуй, сразу начнем, – повернулся к нему я: – Если полковник Гамов, конечно, не занят.

  Суров удовлетворенно хмыкнул и, нахохлившись, извлек из-под полы своего плаща тонкую папку коричневого цвета. Я вопросительно посмотрел на него.

– Мы тут кое-что к вашему приезду уже отработали своими силами, так сказать. Очень хотелось, чтобы вы не с пустого места начали, – с этими словами он похлопал ладонью по папке.

– Очень хорошо, – согласился я, чувствуя, как начинают мерзнуть кончики пальцев стоп в мокрых носках.

– Я думаю, что должен вас информировать обо всем, что нам известно еще