Последняя улика - Борис Поляков

За спиной шагавшего по кочкам мужчины темнел ствол ружья. Обут он был в высокие болотные сапоги. Часто останавливаясь, он то и дело вертел головой по сторонам, что-то высматривая. Но вот он перенес свое большое, грузное тело на следующую кочку, оступился и, чертыхнувшись, сразу же провалился в булькающую трясину по пояс.

Александр непроизвольно дернулся, хотел подняться и броситься на помощь, но рука сидевшего рядом Артемьева с силой сдавила его плечо.

— Сиди! — прошептал он. — Такие в воде не тонут и в огне не горят. Твой давний «приятель» — браконьер из браконьеров. Настоящий лешак. Из неуловимых. С местным егерем постоянно на ножах... Если что — выручить успеем. Крутинин его фамилия.

«Крутинин?» — Александр напряг память. Фамилия была знакомая. Он ее уже где-то слышал. Но где?.. Ах, да! Вчера ее называл Карычев. Крутинин — свидетель из Демьяновки, показавший, что видел заготовителя пьяным в райцентре возле магазина...

Окажись в положении Крутинина человек неопытный, он стал бы отчаянно барахтаться, пытаясь выбраться из вязкого, засасывающего нутра трясины, делал бы много лишних движений. Крутинин же вел себя хладнокровно, без панической суеты. Он повел глазами по сторонам, выбрал слева от себя кочку попрочнее и дотянулся до нее слегой. Опершись на нее, легко выбросил тело на твердое место и устало перевел дух. Но уже в следующее мгновение подался корпусом вперед, к дегтярному окну в ряске, и несколько секунд напряженно всматривался в него. Потом огляделся и, словно убедившись в том, что поблизости никого нет, запустил руку в воду и вытащил массивный, окутанный тиной... кол!

Александр чуть не вскрикнул: «Неужто тот самый? По толщине подходит». Он бросил взгляд на товарищей, не сводивших с Крутинина глаз: видели? Артемьев, точно боясь, что Ульянов подаст голос, прижал палец к губам: молчи!

Скуластое, словно отлитое из бронзы лицо Крутинина светилось недобрым, злым торжеством. Он смахнул с кола тину и, как бы прикидывая возможную силу удара, дважды подряд рубанул ею воздух. «Вот так все и было», — поежившись, подумал Александр и представил себе, как Крутинин опустил этот дрын на голову заготовителя. Не понятно лишь то, зачем преступнику понадобилось доставать кол из болота. Убедился, что милиция вышла на его след, и решил уничтожить важную улику?.. Но Александр мог поклясться: сами бы они не нашли в болоте этот кол ни за что на свете. Да, никогда и ни за что!

Сидеть без движения было неудобно, ноги затекли, и он слегка пошевельнулся. Над его головой вздрогнула осока. Крутинин тут же это заметил, бросил кол, сорвал с плеча ружье.

— Ну, кто там? Вылазь! — скомандовал он. — Не то продырявлю, и концы в воду. — Темные зрачки его двустволки были нацелены прямо на то место, где прятался Александр.

— Только без глупостей, Крутинин, — вырастая из осоки предупредил Артемьев. — Вы один, а нас, — он кивнул на поднявшихся товарищей, — сами видите, сколько, сопротивление бесполезно.

— Больше того, бессмысленно, — уточнил Фроликов. — Так что опустите свою «пушку». Вы сможете сделать два выстрела, мы — на один больше. Арифметика не в вашу пользу.

Увидев знакомых работников милиции и вчерашнего «грибника», направивших на него пистолеты, Крутинин сделал такое движение ружьем, точно пытался заслонить им свое лицо от пуль.

— М-м, — словно от приступа зубной боли промычал он. — Дурак я старый!..

— Что, не ожидали нас здесь встретить? — с усмешкой произнес Артемьев. — Берите свой дрын и перебирайтесь сюда.

— Тот самый! — едва взглянув на кол, воскликнул Александр, — от того пенька, что я нашел...

— Это уж точно, — ухмыльнулся Крутинин, отдавая ружье Артемьеву. — Осторожно, заряжено не на дичь. А за дрын скажите «спасибо». Вам бы его во век не отыскать.

— Это верно, — подтвердил Александр. — Не отыскали бы. Спасибо.

— Да, сколько веревочке не виться, а концу быть, — разряжая ружье, заметил Артемьев и с презрением покосился на Крутинина. — Как это вы до такого докатились, эх!..

— Да-a, елки-моталки, дела! — протянул Фроликов. — Подстерегать людей в лесу... Ну и ну! А еще бывший агроном, человек уважаемый...

Крутинин потемнел лицом, на резко обозначившихся скулах заходили желваки, он шагнул к Фроликову:

— Ты вот что, начальник, — он сжал кулаки, — ты мне это дело не шей. Не получится, понял? Не трогал я Дремина.

— Только без цирковых представлений! — жестко остерег его Артемьев. — Без шуток.

«Сорок пятый, не меньше, — глянув на сапоги Крутинина, определил Александр. — Та же лапища».

— Незавидны ваши дела, Крутинин, — сказал он. — Вот и обувка вас выдает.

— Следы на косогоре не мои! — твердо заявил Крутинин.

— Вот как?!

— Не мои, — повторил он. И снова, потемнев лицом, выдохнул с яростью, — не грабил я, не убивал!

— Разберемся, — усмехнулся Артемьев и обратился к Александру: — Что будем делать дальше?

— Сейчас самое время выпить по кружке молока, — сказал Александр. — Пошли в деревню. Не скажете, Крутинин, у кого там можно парным молоком разжиться?

Крутинин не ответил и опустил голову.

Из сельсовета, куда привели Крутинина, Ульянов позвонил в райотдел, сообщил начальнику о событиях на лесном болоте. «Молодцы! — похвалил Карычев. — Скоро приеду. Вместе и проведем обыск».

Председатель сельсовета Игнат Матвеевич Карев, степенный седой мужчина лет шестидесяти пяти, с орденской колодкой на пиджаке, слушал разговор молодого следователя с начальником и, хмурясь, нервно постукивал пальцами по зеленому, в чернильных пятнах, сукну стола. С Федором Крутининым — тот горбатился на стуле лицом к окну — он, к удивлению Александра и его товарищей, не обмолвился и словом. Словно для него этот человек не существовал. А ведь точно было известно, что Карев хорошо его знал, даже когда-то работали вместе. «Отчего такая подчеркнутая холодность? — подумал Александр. — Какая между ними кошка пробежала?»

— Да-а, — глухо, в растяжку, произнес председатель сельсовета, когда Ульянов опустил трубку на рычаг аппарата. — Видно, верно говорят: чужая душа — потемки.

Игнат Матвеевич поднялся и, прихрамывая, направился к выходу.

— Не стану мешать. Если понадоблюсь, позовете. Буду в соседней комнате.

По наступившей тишине Александр понял: начинать допрос не имеет смысла. У Крутинина было такое выражение лица, что было ясно — сейчас он ничего не скажет. Надо дать ему возможность прийти в себя, трезво оценить положение.

— Я пойду, пожалуй, — сказал Александру Артемьев, — не терпится проверить твою гипотезу. Как говорится, одна пара глаз хорошо, а две — лучше. Компанию не составишь? А Николая Ивановича мы бы попросили остаться здесь. Не возражаете, товарищ лейтенант?

— Валяйте, — махнул рукой Фроликов.

В деревне об аресте Крутинина уже знали многие. У некоторых домов, обсуждая новость, судачили женщины. Мальчишки и девчонки то и дело заглядывали в окна сельсовета, чем-то возмущались.

Пока Ульянов и Артемьев шли по деревне, их то и дело окликали, спрашивали о Крутинине: «Неужели правда, что он ограбил заготовителя?»

— Он не арестован, а задержан до выяснения обстоятельств. И вообще до суда человека нельзя считать преступником, — терпеливо пояснял Артемьев.

— Нет, теперь Федьке крышка! — донеслось до работников милиции. — Ничего не докажет! — Ульянов и Артемьев замедлили шаги, повернули головы на голос.

Возле ближнего дома, дымя сигаретами, стояли несколько мужчин и щуплый, похожий на подростка, древний дед в огромном, не по голове, картузе. Говорил он:

— Теперь Потешка возрадуется. Как же: засадят Федьку, не отвертится. Вот помяните мое слово!

Ульянов и Артемьев подошли к демьяновцам, поздоровались. Оживленный разговор, происходивший между ними, тут же прекратился. И, точно избегая возможных вопросов, многие начали расходиться.

— Что же вы? — пытаясь удержать мужиков, произнес Артемьев с укором. — Почему уходите, не хотите помочь следствию?

— А мы, граждане начальники, вам нашего полпреда, дедушку Глеба, оставим, — сказал высокий, худой, как жердь, мужчина с красивым смуглым лицом и улыбнулся. — Он у нас как ходячая энциклопедия, на любой вопрос ответ найдете.

— А ваша хата с краю? — поддел его Александр.

— Почему с краю? Вон моя хата, по соседству с крутининской и дедушки Глеба. Нам, как некоторым, жаться в лесу не надо. На свой трудовой рубль живем. Стыдить нас нечего.

— Тогда почему не хотите побеседовать? — удивился Артемьев.

— Дедушка Глеб объяснит, — уклонился худой мужчина от прямого ответа. — А я, извините, тороплюсь: уборка. И так задержался.

С усмешкой, замершей на губах, он театрально вскинул руку к виску и, повернувшись, зашагал прочь, по-журавлиному высоко поднимая ноги. За ним потянулись остальные. «Разбежались, — недовольно подумал Александр. — Что это они?»