Слово о земле Ай - Виктор Виткович

На горизонте меж барханов движется табун лошадей. Часть воинов снимают с седел свои луки, скачут во главе с Жургяком к табуну. И от табуна навстречу им отделяется группа вооруженных всадников.

Жургяк и его воины натягивают тетивы своих луков. Внезапно Жургяк опускает лук и начинает смеяться. Он смеется безудержно, хрипло, свирепо, валится от смеха с коня, корчится и стонет на земле от смеха. К нему подъезжает во главе всадников, отделившихся от табуна, джунгарский богатырь Хултан-гол, говорит:

— Здравствуй, брат Жургяк!

Жургяк взбирается на своего коня, подъезжает к брату, говорит, задыхаясь от смеха:

— Сделай я еще три вздоха, и моя стрела угодила бы тебе в глаз! Ха-ха-ха!., я чуть… ха-ха-ха!., я чуть по ошибке не убил тебя, брат Хултан-гол!

Сидя на конях, братья обнимаются. Жургяк говорит:

— Если бы я тебя убил, я бы умер от смеха!.. Откуда, брат?

— С Алтая, — важно говорит Хултан-гол. — Я угнал у казахов десятитысячный табун серо-пегих коней!.. А ты откуда?

— С берегов Волги. Я разрушил царство хазар, главный город превратил в пепел, а жителей его обратил в рабов! — Жургяк поворачивается к своим всадникам: — Гоните их к Солнечному колодцу! Я буду ждать там.

— К Солнечному колодцу! — повелевает Хултан-гол своим егетам.

Братья-богатыри скачут вдвоем по пустыне, о чем-то оживленно беседуя. Вдруг оба круто останавливаются, переглядываются. Перед ними на соседнем бархане стоит вороной конь. На спине коня розовый куст. Меж четырех копыт коня, в его тени, мирно спит Янгызак. Завидев чужих, конь фыркнул. Янгызак вскочил на ноги, взбирается на коня.

Подъехавшие Жургяк и Хултан-гол заключают брата в объятия:

— Откуда, брат Янгызак?

— Из земли Ай. Я отнял у айдинцев их священный розовый куст!

И снова перед всадниками панорама пустыни. Огромные песчаные барханы, как волны, взметенные на высоту страшными бурями. По ним тянутся вдаль колонны воинов и табунь?. Впереди едут три брата, три джунгарских богатыря.

Солнечный колодец. Вокруг безбрежная пустыня. Невдалеке от колодца — одинокая юрта. По бархату, по остаткам затейливого орнамента видно, что эта юрта некогда принадлежала знатному человеку. Теперь она вся в заплатах и дырах. Над нею вихрится легкий дым. У колодца сидит красавица Ай и поет. Она поет о том, что, лишенная своего возлюбленного, она стала возлюбленной печали.

Далеко за спиною Ай из пустыни появились три джунгарских богатыря; они сдерживают коней, слушают песню девушки.

Она поет о том, что жаждет видеть Алтын-дугу и что, когда он придет, она так крепко обнимет его, что, даже если хлынет ливень, он не увлажнит ее грудь…

Увидев джунгар, Ай обрывает песню, испуганно бросается в юрту.

Богатыри подъехали, соскакивают с коней. Из юрты выходит Кусэр: его раздвоенная черная борода поседела, стала сивой и уже не напоминает ласточкин хвост. Он низко кланяется.

Хултан-гол говорит:

— Десять лет назад Джангархан превратил всех твоих людей, о Кусэр, в пастухов и рабов, а тебя самого поставил сторожить этот колодец в песках. Но одну рабыню Джангархан у тебя проглядел…

Кусэр хочет что-то ответить. Но из юрты выбежала красавица Ай, восклицает гневно:

— Что вы тут разъезжаете, глупые джунгары! Что вам от меня нужно?

В изумлении богатыри смотрят на нее. И опять Жургяк в припадке смеха опрокидывается навзничь, катается по земле, корчится. Ай глядит на него с недоумением.

— Ой! — стонет Жургяк. — Ха-ха-ха!.. Что нужно?.. — И, вставая, утирая выступившие на глазах слезы, заключает: — Она стоит… ха-ха-ха!., стоит и не знает… что не сделает и двенадцати вздохов, как станет моей женой!

Жургяк хватает Ай за косы, чтобы поволочь ее в юрту. Кусэр сделал было движение к дочери, чтобы ее защитить, но тут Хултан-гол опускает руку на плечо Жургяка:

— Постой, Жургяк! Эта красавица нравится не только тебе, но и мне!

В ярости Жургяк оборачивается к брату. Хултан-гол продолжает:

— По справедливости, ее следует разыграть в кости.

Взревев от злобы, Жургяк выхватывает меч, заносит над головой Хултан-гола. Но в это мгновение запел Янгызак, и окаменела рука Жургяка с мечом, окаменели Хултан-гол и Ай. Янгызак вынимает меч из руки Жургяка, отбрасывает его в сторону, обрывает песню.

Девушка скрылась в юрте.

Жургяк хрипло говорит Янгызаку:

— Мне надоели твои глупые шутки! Когда-нибудь я заткну тебе рот!

Янгызак отвечает спокойно:

— Зачем нам ссориться, брат Жургяк? Мне эта девушка тоже нравится. Если мы подеремся из-за нее, вся степь будет над нами смеяться. И Джангархан узнает о ней и отнимет ее для себя. Лучше пусть она выберет любого из нас…

— …или станет нашей общей женой, — говорит Хултан-гол.

А к Солнечному колодцу из-за песчаных барханов уже подходит караван с пленниками. С другой стороны вливаются первые косяки табуна серо-пегих коней. И сразу ожили, закипели вокруг колодца пески. Тревожно поглядывая в сторону юрты, Кусэр вытаскивает из колодца кожаным ведром воду, выливает ее в длинное глиняное корыто. Подгоняя его, покрикивая, пьют джунгарские егеты, черпая воду чашками из корыта. В стороне толпятся пленники, жадно смотрят на воду.

Ай стоит в дверях юрты. Перед нею — три богатыря.

Хултан-гол говорит:

— Если ты станешь моей женой, красавица Ай, я подарю тебе этот табун.

— К чему мне казахский табун, — отвечает Ай, — когда мои собственные кони, взращенные на лугах милой родины, жалобно ржут в табунах Джангархана!

— Если ты станешь моею женой, красавица Ай, — говорит Жургяк, — я подарю тебе этих хозарских рабов и рабынь!

— К чему мне хозарские рабы и рабыни, — говорит Ай, — когда мои табынские подружки, их матери и отцы томятся в неволе у Джангархана!

— Если ты станешь моею женой, красавица Ай, — говорит Янгызак, — я подарю тебе этот розовый куст из Айдина!

Девушка вздрогнула, подняла глаза на куст, укрепленный на спине вороного коня. Задыхаясь от волнения, она спрашивает Янгызака:

— Ты был в земле Ай?

— Да. И увез этот куст. Он обладает чудесным свойством — расцветать, когда соединяются сердца двух влюбленных.

— И видал старейшину племени?

— Видал.

— Может быть, ты видел и его сына, богатыря Алтын-дугу?

— Как же, видал. Этот жирный обжора и лежебока лежал на мягких подушках, и у него изо рта торчал недожеванный кусок бараньей ноги.

— Ты лжешь! — гневно восклицает Ай. — Алтын-дуга — могучий богатырь! От одного его дыхания камни раскаляются и лед тает! Он…

— Довольно болтать! — обрывает ее Жургяк. — За одного из нас выйдешь или за всех, отвечай!

Ай бросила на него быстрый взгляд, один из тех взглядов, которым в сказках красавицы убивают витязей наповал. И она, нет, не стала упираться обеими ногами в один башмак, не стала кричать: «Не пойду за вас! Не пойду!» — а заговорила ласково:

— О доблестные богатыри! Вы все трое мне нравитесь. Ни одного из вас я не хочу своим отказом гневить. Пусть же решит судьба, чьею женой мне стать. Ровно через шесть месяцев, в новолуние, назначьте здесь, у Солнечного колодца, большую байгу. Сердце мое покорит тот, чей скакун всех обгонит!

— Всем известно, — гордо говорит Жургяк, — что там, где ступают копыта моего Сары-куша, не вырастает трава! Нет на свете коня, который обогнал бы его. Будь по-твоему, красавица. Через шесть месяцев, в новолуние, здесь будет большая байга! И тогда… — Жургяк вскакивает на коня, самодовольно заключает: — тогда, клянусь, я получу от тебя столько поцелуев, что в базарный день не найдется покупателя, который согласился бы купить эти поцелуи, если бы даже за один медный грош их предлагали десяток! Ха-ха-ха!

Хултан-гол и Янгызак тоже вскочили на коней.

Богатыри трогаются в путь, обгоняя косяки коней, что идут от колодца.

Девушка, махнув им прощально рукой, переводит взгляд на пленников. Джунгар-егет щелкает бичом — пленники устремились к колодцу, жадно пьют, зачерпывая воду из корыта горстями. Джунгары торопят их, подгоняют плетьми. Ай задумчиво опускает глаза и разжимает ладонь: в ней лежит маленький круглый белый камешек.

…Долго стоит Ай на пороге юрты. Вокруг колодца уже ни души.

Слышен топот копыт. Ай тревожно скрывается в юрте. На порог выходит Кусэр. Всадник подъезжает вскачь, круто осаживает коня. Он в лохмотьях, конь его — в мыле.

— Не узнаете, Кусэр?

— Ханьяр! — восклицает Кусэр. — Строгий Ханьяр! Откуда?

Ханьяр соскакивает с коня:

— Десять лет просидел я на цепи вместе со сворой собак, охраняющих сокровища хана. Мне швыряли кости, чтобы развлечь Джангархана, и я дрался с собаками из-за них. Потом умер ханский палач, и Джангархан предложил мне стать у него палачом. Я согласился. Он освободил меня от цепи. В ту же ночь…

— В ту же ночь он дерзко похитил коня и скрылся… — рассказывает трем братьям низенький джунгар с изрытым оспой лицом.