Неподкупные - Колычев Владимир Григорьевич

Богдан еще не знал, кто такой Рычаг, но, судя по реакции Ревякина, это была крупная рыба в криминальном болоте Народовольска.

Глава 3

Ревякин с подозрением смотрел на новенькую синюю «семерку», водительскую дверцу которой Дмитрий открыл своим ключом.

– Твоя машина?

– Моя.

– А права?

– И права есть.

– Почему не показал? Я же спрашивал документы.

– Так вам же паспорт был нужен, с пропиской. Права для вас не документы. Или я неправильно вас понял?

– Да, в общем-то, правильно… Давай сам себя в отделение отвезешь.

Ревякин занял правое переднее место, а Богдану показал на заднее сиденье. Машина завелась с пол-оборота, двигатель работал тихо и четко, как часики; чувствовалось, что его регулировал настоящий профессионал.

– Хорошая у тебя машина, – сказал Ревякин. – Соревнования не пробовал устроить?

– С кем?

– С Рычагом. Он на «Волге», ты на «Ладе». Кто кого… Я так понимаю, гонки уже начались?

– Начались.

Машина плавно тронулась с места и, быстро набирая скорость, выехала со двора.

– Не страшно?

– А я не из трусливых.

– Ты знаешь, кто такой Рычаг?

– Знаю.

– Он же тебя в порошок сотрет, если узнает.

– Если узнает…

– Узнает. Соседи расскажут, как ты с балкона прыгал… И тебе достанется, и Нине твоей.

Дмитрий так сжал баранку, что побелели костяшки пальцев, но промолчал.

– Зачем тогда к ней пришел? Зачем людям глаза мозолишь?

– Так надо было с вещами вопрос решить. Чтобы соседи не болтали… А как вы узнали, что это я джинсы и рубаху стащил? Кто-то видел, как я прыгал?

– Может, кто-то и видел. Мы свидетелей не искали, сами догадались… Машина у тебя откуда?

– Так это, заработал. Кооператив у меня свой. Джинсы шьем, куртки, все такое…

– Может, и квартиру себе купил?

– В общем, да… Бизнес хорошо идет, а тут вариант удачный подвернулся…

– Женат?

– Нет.

– А Нину давно знаешь?

– Не очень. Но знаю хорошо.

– Кто бы сомневался, – хмыкнул Ревякин.

– Любовь у нас.

– Это я уже понял… Не знаю, должен ты на ней жениться после такой любви или нет, но я бы на твоем месте забрал девчонку к себе. Поверь, я Рычага хорошо знаю. Сам лично в места не столь отдаленные отправлял. Он человек очень жестокий. Он ведь Нину твою убить может, если узнает… А ну-ка стой!.. Сдай назад!

Богдану не надо было ничего объяснять, он и сам заметил, как два крепких парня в спортивных брюках избивают лежащего на земле человека. Сцена происходила возле продмага, на глазах у прохожих, но никто из них не пытался помочь несчастному.

– Богдан, ты берешь рыжего, а я лысого!

Парень с лысой головой был покрепче своего дружка, рыжего и конопатого. Именно поэтому Ревякин брал его на себя.

– Милиция! Уголовный розыск!

Он первый подбежал к своему бритоголовому, схватил его за руку, пытаясь заломить ее за спину. Но тот вырвался из захвата и ударил Ревякина локтем в челюсть. Тут же последовал второй удар ногой, с разворота и точно в голову. Бил парень из неудобного положения, поэтому он покачнулся, и удар удался не совсем. Ревякин получил пяткой в ухо, но на ногах устоял. Лысый вернулся в исходное положение и тут же нанес новый удар. И снова ногой. Это был классический «маваши»; наносился он из устойчивого положения и со знанием дела, а Ревякин, похоже, находился в состоянии нокдауна, что делало его легкой добычей для распоясавшегося каратиста. Но Богдан спас положение. Он поймал на взлете ударную ногу, провел подсечку под опорную и уложил противника на спину так, что в падении тот основательно приложился к земле затылком.

Тут же Городовой попал под раздачу со стороны рыжего. Он уловил опасное движение боковым зрением, отреагировал на него быстро и точно. Ударную ногу блокировал и тут же основанием ладони ударил в челюсть – четко, как на тренировке, сильно, как в бою. Рыжий рухнул на землю и затих. Даже добивающий удар не понадобился. Но нагнуться Богдану пришлось. Заученным движением он заломил противнику руки за спину и защелкнул на них стальные браслеты. А Ревякин занялся лысым – со всей к нему пролетарско-милицейской ненавистью. Скрутил его, взял в наручники. Он не церемонился, поэтому задержанный взвыл от боли. Наручники – дело серьезное; неправильно их надел, и все, перелом запястья гарантирован. Но, возможно, именно этого Ревякин и добивался.

– Лежать!

Поднимаясь, капитан ударил лысого по почкам, затем схватил его за футболку и подтащил к лежащему на животе рыжему. А Богдан тем временем занялся потерпевшим.

Пузатый мужчина с плешивой головой и двухдневной щетиной на лице не внушал доверия своим видом. Глазки мутные, прохиндейские. Нос расквашен, губы разбиты, на переносице вздувается гематома, но, похоже, это для него не повод жаловаться на своих обидчиков.

– Лейтенант Городовой, уголовный розыск! – с гордостью заявил о себе Богдан.

Но удостоверение показывать не стал. Зачем, если и так все ясно. Обычные люди с наручниками на поясе не ходят, и с табельным оружием в кобуре тоже.

– Спасибо вам, лейтенант… Спасибо… – закивал плешивый, делая назад шаг, другой.

– Эй, куда?

– Да мне домой надо, жена ждет.

– Подождет! – отрезал Ревякин. – С нами поедешь… Так, а где этот, Ковальков который?

Действительно, синей «семерки» и след простыл. Удрал Ковальков.

– Ускакал Дима.

– Ладно, давай в магазин, телефон там, наряд вызови…

Вдоль витрины магазина по тротуару до самого крыльца стояли деревянные ящики. Совсем недавно за этим своеобразным торговым рядом сидели базарные бабки, торговавшие всякой всячиной. Кого-то испугала драка, кто-то исчез отсюда с появлением милиции, поэтому и опустел этот импровизированный рыночек. Но бабки никуда не денутся, рано или поздно они вернутся сюда, и тогда их можно будет допросить как свидетелей.

В магазине Богдан сориентировался быстро – нашел служебный вход, прошел в бухгалтерию, предъявил удостоверение и потребовал телефон. Позвонил в дежурную часть, вкратце доложил обстановку, затребовал наряд. Не пешком же вести задержанных, хотя до РОВД рукой подать.

Ревякин даром времени не терял. Он насел на потерпевшего, в буквальном смысле прижал его к стене.

– Как это тебя никто не бил? Что ты несешь, клоун? Я тебя самого сейчас закрою!

– Да говорят тебе, начальник, что никто его не трогал! – глумливо засмеялся лежащий на земле лысый. – Показалось тебе!

– Да? Это тебе мало не покажется, недоумок!

Богдан заметил, как рыжий толкнул в бок своего дружка. Дескать, зачем опера дразнишь? Все правильно, сейчас Ревякин – хозяин положения. Районный отдел милиции не институт благородных девиц, там ведь и отоварить могут по полному списку. Тем более что повод есть. Сопротивление сотруднику милиции – особый случай, и наказывают за это жестоко, и далеко не всегда в строгом соответствии с законом.

Ревякин гневно глянул на своего обидчика и снова вернулся к потерпевшему.

– Документы ваши где, гражданин? – На этот раз он обратился к нему на «вы».

– Дома оставил. А что, нельзя?

– Можно. Задержать вас можно. До выяснения личности. И задержим, если этих покрывать будете.

– Я никого не покрываю. Просто меня никто не трогал.

– А с физиономией что?

– Упал.

– Ладно, сам напросился…

Ревякин схватил плешивого за плечо, развернул его к себе спиной и запустил руку в карман. Достал оттуда пачку «Беломорканала», мятые купюры, ключи от квартиры. Вроде бы ничего особенного. Но у Ревякина нюх на преступление. Он достал из пачки одну папиросу, осмотрел ее, понюхал.

– О-о, да у нас тут конопляная лавочка открылась!

– Это не мое! – заскулил плешивый.

– Ну да, конечно… – возвращая папиросы в карман, сказал Ревякин. – Богдан, давай понятых!

Он снова изъял начиненные коноплей папиросы, на этот раз под протокол, в присутствии понятых. К двум задержанным добавился третий, а подъехавший наряд патрульно-постовой службы забрал их всех. Места в машине было мало, а тесниться Ревякин не захотел, поэтому в отдел он отправился пешком. И Богдан последовал за ним.