Меткие стрелки - Теодор Гриц

На старинной гравюре изображен человек, склонившийся над очагом. Его лицо изборождено морщинами, а глаза устремлены на реторту с вытянутым горлом и широким дном. В очаге под ретортой пылает огонь.

Этот человек — Бертольд Шварц, францисканский монах, родом из Фрейбурга. В миру до пострижения он назывался Константином Анклиценом. С именем Бертольда Шварца связывали открытие пороха. Существовала легенда, будто, занимаясь алхимией, Бертольд Шварц составил смесь селитры, угля и серы, положил эту смесь в металлическую ступку и накрыл ее камнем. Искра, вылетевшая из очага, попала в ступку, вспыхнуло яркое пламя, и грохот потряс своды кельи.

Бертольд Шварц жил в XIV веке. В то время в Европе широко распространилась арабская наука. Особенно интересовались арабской алхимией — матерью современной химии.

Алхимией занимались главным образом с целью найти «философский камень». Алхимики полагали, что «философский камень» обладает свойством превращать в золото серебро, ртуть, свинец и другие металлы, а раствор его исцеляет от всех болезней, молодит стариков и удлиняет жизнь.

Во всем этом было много невежества и шарлатанства, но опыты над различными веществами, постоянная работа в лабораториях и изучение восточной науки привели к ряду открытий.

Занимаясь алхимией, Бертольд Шварц в 1320 году обнаружил взрывную силу cелитро-угольного пороха. Но монах-алхимик не был его изобретателем. Значительно ранее, а именно в 1267 году, взрывчатая сила пороха была исследована и описана ученым Роджером Бэконом. Однако и ему не принадлежит честь этого изобретения, которое произвело переворот в военном деле и оказало такое влияние на историю народов.

Изобретение пороха теряется во мгле веков.

Китайцам, а также индусам порох был известен уже за полторы тысячи лет до нашего летоисчисления.

В индусских законах запрещается употреблять порох, как «подлое» средство борьбы, недостойное благородного воина. «Полководец, — говорится в старинном индусском наставлении, — не должен вести войны при помощи лукавства, не должен употреблять отравленные стрелы, огненные орудия, большие или малые, или какие бы то ни было огнебойные приспособления».

Автор китайской «Истории Чингисханова дома» рассказывает, что у китайцев были огнестрельные машины, которые «поражали подобно грому небесному». По его словам, «для этого брали чугунные кувшины, наполняли их порохом и зажигали огнем. Они назывались «чжонь-тхай-лой», то-есть «потрясающий небо гром», и сжигали все на пространстве 120 футов в окружности, а огненными искрами (вероятно, осколками) пробивали железную броню».

Если верить древним историкам, Александр Македонский во время похода в Индию встретил огнестрельное оружие, с которым не умел бороться. Когда знаменитый полководец осаждал города, индусы будто бы бросали со стен «громы и молнии», против которых были бессильны лучшие войска.

В Китае и Индии есть много мест, где земля пропитана селитрой. Воины и охотники, готовя себе пищу, раскладывали на земле костры. Когда костры гасли, часть дерева, превратившись в уголь, смешивалась с селитрой. Достаточно было положить на такое место толстое полено и зажечь огонь, чтобы произошел взрыв.

Так, возможно, людям стал известен порох.

Вначале порох применяли для сигналов, иллюминаций, в военных целях — для поджогов. Впоследствии наблюдательные люди открыли метательную силу пороха и воспользовались этим для устройства огнестрельного оружия.

В Индии и Китае до сих пор сохранилось много древних слов, означающих «огненное оружие», «небесный гром», «пожирающее пламя», «шар, содержащий подземный огонь». Так назывались взрывчатые и зажигательные вещества, близкие по составу к черному пороху.

Из Китая позаимствовали секрет изготовления пороха арабы. Селитра была известна в Китае давно; на арабском языке она называется «китайская соль» или «китайский снег». Арабы применяли взрывчатые составы в 690 году при осаде Мекки.

В XIII веке византийский писатель Марк Грек в своей «Книге огней» точно описал состав пороха: селитры шесть частей, серы две части и угля две части. Марк Грек взял эти сведения из старинной арабской рукописи.

В древние времена употребляли различные взрывчатые и зажигательные составы.

Наиболее распространенным был «греческий огонь». Называли его также огнем морским, римским, индийским, энергическим, мягким. Он широко применялся для военных целей на Востоке и в Византийской империи.

Арабы наполняли им глиняные горшки различной формы и сбрасывали с крепостных стен на головы осаждающих. Небольшие сосуды с боевым огнем прикрепляли к стрелам и метали их из лука или арбалета в неприятельский лагерь. Подвешивали на цепях к древку копья стеклянный шар с отверстиями, начиненный зажигательным составом. Размахивая этим копьем, арабы поражали врага пламенем. Называлось это оружие «бортаб».

Византийцы хорошо понимали, какое преимущество имеет войско, вооруженное огненным составом. Изготовление таких составов сделалось государственной тайной, и самое происхождение их облекалось легендой.

Император Константин Багрянородный завещал своему сыну обратить особое внимание на «жидкий огонь», извергаемый из медных труб. «Держи его в тайне, — писал император. — Огонь этот ангел принес святому Константину. Изготовлять его должны только христиане. Всякого, кто бы он ни был — император или патриарх, князь или простой подданный, — если только он осмелится открыть эту тайну чужеземцу, святой Константин предаст страшной анафеме. Один наш вельможа нарушил закон и при входе в церковь был поражен огнем небесным».

Тайна и чудо — близкие родственники. Суеверные умы, которые усердно вычисляли, сколько чертей может поместиться на острие иголки, охотно верили всяким фантастическим историям. Рассказывали, что «греческий огонь» уничтожает мгновенно тысячи людей, пожирает холмы и скалы, обращает в пепел камни, и поэтому в секрете изготовления «греческого огня» подозревали участие адских сил.

Страхи эти поддерживались крестоносцами. Так, например, участник французского похода 1249 года в Египет написал хронику, полную всяческих ужасов о действии «греческого огня».

«Греческий огонь, — уверял крестоносец, — есть самая ужасная вещь, какую я когда-либо видел. Один господь бог может защитить от страшного действия этого огня. Он приближается, как бочка с длинным мечеобразным хвостом, шум его подобен грому небесному, ночью от него светло, как днем».

Однако была доля правды во всех этих россказнях. «Греческий огонь» действительно обладал сильным зажигательным свойством, и крестоносцы держали при армии специальных людей, которые знали секрет, как этот огонь тушить.

В 941 году дружина киевского князя Игоря отправилась в дальний поход. Ни ветер, ни волны не пугали храбрых воинов. На утлых ладьях переплыли они Черное море и появились под стенами византийской столицы — Константинополя.

Сторожевые на башнях затрубили в трубы, подняли тревогу. Город загудел, как встревоженный улей. Со скрипом закрылись тяжелые, окованные медью ворота.

Часть дружины, высадившаяся на берег, заняла окрестности Босфора. Но из византийской гавани навстречу Игоревым ладьям устремилось пятнадцать остроносых кораблей — хеландий. Длинные медные трубы выдавались из-за их бортов. Сам протовестарий — хранитель императорского платья — командовал этим флотом.

Пеня зеленую воду, широким полумесяцем приближались хеландии. Ветер сносил в сторону дым от многочисленных жаровен, которые стояли на палубах.

Воины Игоря уже приготовили железные крючья, чтобы вцепиться в высокие борта хеландии. Но протовестарий махнул рукой, подавая команду. Хеландии, не подходя вплотную, круто развернулись, и тотчас из медных труб, разбрызгивая искры, на русские челны полетели огнедышащие снаряды.

Просмоленное дерево вспыхнуло, как солома. Пламя устремлялось вверх по мачтам, и горящие паруса были похожи на крылья огненных птиц. Клубы черного дыма поднимались к небу. Избегая страшного пламени, дружинники бросались в море.

Тяжелые кольчуги тянули их на дно, и многие потонули. Спасся лишь тот, кто успел доплыть до берега. «И бысть видети страшно чудо, — говорит летописец. — Русь же видяще пламень, взметахуся в воду морскую». Вернувшись домой, дружинники рассказывали об этом удивительном огне, подобном молнии небесной.

Этим же зажигательным средством греки пытались испугать воинов киевского князя Святослава. Заключая мир с византийским императором к данном Цимисхием, Святослав поставил условием, что византийцы должны дать русским безопасно отплыть на своих судах, не нападая больше на них с огненосными кораблями.