Дело «Нерешительная хостесса». Дело сердитой плакальщицы. Иллюзорная удача - Эрл Стенли Гарднер

заметил Сэм. — А та чертова лодка постоянно протекала, — усмехнулся он. — Я таскал поэтому с собой банку из-под томатов, и к тому времени, как я занялся бы ухаживанием, лодку залило бы… Ради Бога, Бетси, возвращайся в постель.

Жена вновь проигнорировала призыв, оставшись сидеть у окна с трубой у глаза. Прошло минут пятнадцать.

— Кажется, Сэм, там окно разбито, и кто-то только что двигался. А ты-то что слышал?

Сэм Баррис зевнул и сонно произнес:

— Да ничего особенного. Я от этого проснулся — вроде выстрела, может, и выхлоп автомобиля, когда он не сразу заводится.

Миссис Баррис, большая любительница поговорить, начала беглый словесный огонь:

— Помнишь, как мы отправились на рыбалку в той лодке и нас застала гроза? Мы укрылись на старом сеновале, и ты забыл перевернуть лодку вверх дном.

— Я не забыл, — возразил сонно Баррис. — Просто она была чертовски тяжелая. И я не думал, что дождь будет такой сильный.

— Да, это был дождь так дождь. Сэм, ты все это забыл?

Ответом был тихий храп.

— Сэм! — позвала она. — Сэм! Проснись-ка и посмотри!

Это было сказано властным тоном, и Сэм послушно выбрался из кровати и подошел к окну.

— Взгляни-ка туда, — скомандовала она.

Они стояли вместе и смотрели через трехсотфутовый рукав озера, отделявший их спальню от освещенного окна в доме Кашинга.

— Кто-то действительно двигается, — сказал Сэм. — Ну и что?

Миссис Баррис вновь подняла трубу.

— Белл Эдриан, мать Карлотты. Ты не думаешь, что женщина в ее возрасте могла бы найти более разумное занятие, чем расхаживать в такой час по квартире холостяка? Можешь себе представить? Артур Кашинг встречался с Карлоттой, и вот теперь ее мать…

Сэм Баррис резко потянулся за трубой.

— Эй, да ты уверена?

Жена оттолкнула его руку.

— Конечно, уверена. Думаешь, я не могу ее узнать? Я ее вижу ясно, как днем… Да, окно там разбито… Больше я никого не вижу. Она все еще ходит…

Он бесцеремонно выхватил трубу из рук жены.

— Сэм Баррис! — воскликнула она, отнюдь не лишившись от этого дара слова. — Что это ты так хватаешь вещи, да еще…

В голосе мужа появилась вдруг новая, резкая, властная нотка.

— Замолчи. Это может быть что-то серьезное. Дай, я посмотрю.

— Это мне нравится! Так вырывать вещи! Да кто ты такой?

Баррис ничего на это не ответил, сообщая лишь, что он видел:

— Ты права. Я не думал, что это возможно, и если бы ты меня не позвала…

Это смягчило ее.

— Конечно, я была права. Я вижу так же хорошо, как и всегда. Ну что там?

— Миссис Эдриан ходит там кругом, как будто что-то собирает… Как ты думаешь, почему окно разбито? Артура Кашинга нет и следа… Видимо, его нет поблизости и… Слушай, лучше мне сходить туда и посмотреть, все ли в порядке… Сколько сейчас времени?

— Откуда мне знать? Часы на кухне. Если хочешь, пойди и посмотри.

— А ты можешь взглянуть? Я занят, наблюдаю.

— Сходи ты, а я буду наблюдать.

Сэм Баррис уступил трубу.

— Мне кажется, нужно что-то предпринять. Видимо, там что-то случилось.

Он начал одеваться.

— Может быть, одна из этих девушек дала ему по заслугам, — предположила миссис Баррис.

— Давно пора.

— Не говори так, Сэм. Ты идешь туда?

— Думаю, мне надо сходить.

— Кашингу это вряд ли понравится.

— Меня это не волнует. Это разбитое окно и этот женский крик…

— Это Белл Эдриан кричала, Сэм.

— Откуда ты знаешь?

— Ну, я думаю, это именно так… Сэм, по ее поведению видно же, что она всем этим испугана.

— Да нет. Я думаю, кричала дочь, а она хочет теперь прикрыть ее.

— Пойди взгляни, который час. Я хочу знать.

Он взял фонарик, прошел через столовую в кухню, вернулся и сообщил:

— Половина третьего. Я пошел туда.

— Да, тебе лучше сходить.

— Никому не рассказывай, что видела миссис Эдриан там.

— А почему бы и нет?

— Потому что они хорошие люди. Чуть раньше ее дочь была там, и если что-то случилось… В общем, ты много болтаешь.

— Вот тебе раз! Кто ты такой, чтобы приказывать? Мне кажется, что если эта женщина крутится там с мужчиной десятью годами моложе, значит она пытается обойти свою дочь, и я имею право высказать свое суждение после того, как видела все собственными глазами.

— Ты только успокойся, — сказал он. — Сплетни разлетаются здесь слишком быстро.

— Сэм Баррис, да ты понимаешь, с кем ты говоришь или что ты говоришь?

— Эти Эдрианы — хорошие люди, — настойчиво повторил он.

— Но, Сэм, ты говорил, что слышал выстрел.

— Я слышал какой-то грохот. Думаешь, будь это действительно выстрел, расхаживала бы миссис Эдриан так спбкойно?

— Это не спокойствие, Сэм Баррис, и если ее дочь была с Артуром Кашингом, зная то, что мы о нем знаем…

— Давай оставим их обеих в покое. Зная все это об Артуре Кашинге, мы понимаем, что пора было бы кому-нибудь что-нибудь сделать.

— Пойди посмотри, что случилось, Сэм. Может быть, она застала его с его троглодитскими приставаниями к ее дочери, и тогда, действительно, случилось что-то плохое.

Явно нехотя Сэм Баррис пошел в чулан, надел теплое пальто, шапку и наушники.

— Можешь больше не топтаться на месте, Сэм, — едко сказала миссис Баррис. — Она ушла.

Глава 3

Миссис Эдриан, сердце которой все еще возбужденно колотилось от событий последних часов, дошла до пересечения тропинки с дорогой и повернула в свой двор.

Гараж был все еще пуст.

На секунду это озадачило ее, поскольку она думала, что Карлотта, видимо, покинула коттедж Кашинга сразу после того, как крик ужаса распорол холодное безмолвие ночи. На месте дочери она поставила бы машину в гараж, закрыла бы дверь и отправилась спать.

Сейчас же зияющая пустота гаража могла означать лишь одно: Карлотта решила искать спасение в бегстве. Это был самый бессмысленный, глупый поступок, какой она могла предпринять.

Ее же бегство было уликой. Бегство неизбежно укажет перстом подозрения прямо на Карлотту. Полиция узнает, что Артур Кашинг пригласил Карлотту на ужин, захочет побеседовать с ней и, обнаружив ее отъезд, тут же посчитает ее подозреваемой номер один. После этого самый искушенный адвокат вряд ли придумает версию, которую принял бы суд.

Миссис Эдриан задержалась ровно настолько, чтобы быстро оценить ситуацию. Бегство Карлотты можно было прикрыть, представить его как нормальный поступок, запланированный за несколько дней до этого, скажем, как поездку