Свадьба (сборник) - Николай Куценко

В начале девяностых большую часть преподавателей университета сократили, но Филиппа решили оставить как одного из лучших педагогов. Через полгода он ушел сам. Из-за небольшой зарплаты ему хронически не хватало денег на содержание семьи. Жена все время ворчала, а появление еще одного ребенка заставило Филиппа всерьез задуматься о поисках новых источников доходов. Поначалу Филипп пробовал заниматься репетиторством, но уроки истории брали неохотно, больше из сострадания и жалости к Филиппу. И тогда он решил, что в жизни надо что-то менять. Причем кардинально. Решение пришло спонтанно, вместе с другом, приехавшим в гости из Сургута.

– Да уж, Филипп, что-то не густо, я смотрю, ты живешь? – сказал друг, немного выпив за ужином. – Я не в осуждение, конечно, ты не подумай ничего такого.

– Да нет, не переживай, я историю преподаю в вузе. Сам знаешь, какие сейчас зарплаты, но на жизнь хватает в принципе, – неумело соврал Филипп. Друг это заметил.

– Филипп, да ты же у нас светлая голова. Отличником был в институте, а теперь вот прозябаешь. Давай к нам в управление по бурению? Переучим тебя на буровика. Начнешь под моим руководством, а там глядишь, и начальником отдела сделаем.

– Да какой я буровик? У меня образование гуманитарное!

– Как и у меня, Филипп, – уже на полном серьезе сказал друг, сменив тон, – а я начальник управления сейчас. Я же говорю, переучим тебя. На фоне сегодняшних буровиков ты еще и звездой станешь. А пока будешь учиться заочно, я тебя к себе определю.

– А зарплата? – на всякий случай спросил Филипп, изнывающий от недостатка денег.

– По этому поводу не переживай, уж куда больше будет, чем сейчас у тебя.

– Ну не знаю, неожиданно как-то…

Вечером Филипп обсудил предложение друга с женой, а на утро следующего дня отнес ректору заявление об уходе из института. Делал он это неохотно, с тяжестью в сердце, пару раз даже хотел порвать бумагу, но решил принятое решение не менять. Он понимал, что для семьи так будет лучше. Через неделю Филипп уехал в Сургут. Друг не ошибся в своем выборе: Филипп осваивал науку бурения со свойственной ему страстью к обучению и уже через год был готов сдать весь курс экстерном. Еще через год выполнял обязанности главного инженера на буровой. Работа Филиппу нравилась: деньги платили хорошие, друг помогал двигаться по карьерной лестнице, семья была довольна. Но со временем Филиппу стало сильно не хватать его лекций и общения со студентами. Он часто приходил домой после работы, расставлял в своей комнате стулья, представляя, что на них сидят слушатели, и начинал свое выступление. Поначалу это казалось странным его жене и детям, но со временем они привыкли, поняв, что Филипп в эти моменты расслабляется и уходит в какой-то ведомый только ему мир. Мир, в котором Филиппу хорошо.

Шли годы. Филипп стал постепенно забывать о своих лекциях, перешел в западную компанию на работу сейлса и сильно приподнялся в зарплате. Жена была беременна уже третьим ребенком. Работа в новой компании была разъездной и позволяла много общаться с заказчиками, а иногда даже делать презентации. Филипп снова ожил, выступления вселяли в него силу. Втайне он мечтал о том, что накопит денег, купит квартиру, чтобы сдавать ее, и вернется в… университет. По выходным рассаживал своих детей по стульям и читал им свой курс. Жена уже не обращала на это внимания, относилась с пониманием к этой странности мужа.

– Филипп, ну не мучай их своей историей, пусть лучше мультик посмотрят, – умоляла она.

– Они и так мультики смотрят, пусть лучше про реформы Петра послушают, гораздо полезнее, – на полном серьезе говорил Филипп и перелистывал тома лекций.

– Какого еще Петра? Они же маленькие. Что ты несешь?

– Первого! Петра Первого! – гордо говорил Филипп, видимо, представляя себя в образе царя.

Дети не могли долго слушать Филиппа – при первой возможности убегали в другую комнату, и тот продолжал свою лекцию в одиночестве и полной тишине. Он к этому привык. Но ему не хватало вопросов аудитории, общения с ней и уважения. Не хватало какого-то внимания людей и их эмоций.

Филипп открыл глаза и понял, что он так и стоит в кабинете главного буровика. За окнами уже заметно потемнело, и он вдруг подумал, что про него могли и вовсе забыть и закрыть в комнате. Филипп рванулся к двери, схватился за ручку, дернул ее изо всех сил и увидел перед собой испуганную секретаршу главного буровика.

– О Господи, вы еще здесь? – схватилась она за сердце. – Вы меня до смерти напугали!

– Извините, я задумался… – стал оправдываться Филипп.

– Так Николай Денисович уже два часа назад уехал. Вы что, все это время у него в кабинете были?

– Видимо, извините еще раз, воспоминания нахлынули…

Филипп не стал продолжать беседу – пройдя мимо секретарши, он спустился по лестнице и выбежал во двор. Поймав первую попутку, он сразу же отправился в отель. Ему хотелось остаться одному, достать свои лекции, представить шум аудитории и… почитать. Расслабиться. Почувствовать себя тем, кто он есть на самом деле, почувствовать себя преподавателем истории.

Он доехал до отеля, расплатился с водителем и быстрым шагом направился в номер, захватив пару бутербродов на ужин. В ресторан он решил не идти – ему не хотелось терять время на еду. Ведь впереди был целый вечер, вечер истории государства Российского! Перед тем как начать свою лекцию, он позвонил жене, отчитался перед ней, в надежде, что она больше не будет ему перезванивать и отвлекать его от процесса. И через полчаса, предварительно расставив стулья, он начал читать свою первую лекцию…

Ближе к девяти в номере зазвонил телефон. Филипп прервался на звонок и, сняв трубку, спросил недовольным голосом:

– Да, кто это?

– Отдохнуть не желаете? – спросил приятный женский голос.

– В смысле отдохнуть?

– С девушкой…

Филипп сначала задумался, пытаясь понять, о чем идет речь, и взял небольшую паузу. Женский голос продолжил:

– Мы можем подняться к вам в номер, вы выберете ту девушку, которая понравится.

– Нет, не надо, – сказал Филипп и положил трубку, поняв наконец о чем идет речь. Ему стало как-то не по себе. В другой раз он не обратил бы на это внимания, но только не во время чтения лекций. Дух университета, царивший в комнате, никак не уживался у него с наличием рядом проституток.

После этого он сел на стул, выждал небольшую паузу и продолжил читать. В его воображении вдруг опять возникла аудитория, полная студентов, их внимательные лица, смотрящие на Филиппа и выражающие глубокий интерес к материалу. Филипп, читая, иногда размахивал руками и повышал голос так, что было слышно даже на ресепшн отеля. Время подошло к десяти, но Филипп не останавливался. Лекции шли одна за другой. И напряжение внутри лектора зашкаливало. Но вдруг зазвонил телефон. Разъяренный Филипп схватил трубку и закричал:

– Да! Слушаю! Что вам от меня нужно?!

– Девушку не желаете?

– Нет!!! – И он бросил трубку.

Звонок немного отвлек Филиппа и сбил с нужного настроя. В голову лезли какие-то ненужные мысли, из воображения исчезла аудитория со студентами, и все сразу померкло. Филипп понял, что больше не сможет настроиться на чтения. Он сел на кровать и стал нехотя есть бутерброды, которые захватил с собой. В дверь постучали…

– Войдите! – прокричал Филипп. В комнату вошли пять молодых улыбающихся девушек. Одна из них осторожно спросила:

– Может быть, все-таки выберете одну из нас? А то вы единственный в этом отеле сегодня, а нам работать надо, – грустно сказала она.

– Сколько? – закричал на них Филипп.

– Вообще-то мы две берем за час, но можно и за одну договориться, а то сегодня вообще пусто тут.

– Беру всех!!! – прокричал Филипп и протянул ей пять тысяч.

– Как всех??? – не понимая, что происходит, спросила девушка, пряча купюру в сумку.

– Всех! Рассаживайтесь!

– Куда?

– На стулья! – И Филипп показал им на стулья, расставленные в комнате. Девушки аккуратно присели и замолчали.

– А что нам делать? – спросила испуганно одна из них.

– Слушать!

Филипп встал перед девушками, достал свои материалы и начал… Он читал кусками, выбирая самые интересные моменты, пытаясь удержать внимание аудитории и выступить как можно эмоциональнее и ярче. Из-за этого он перескакивал с одной лекции на другую, пропуская иногда сразу по несколько страниц. Когда девушки зевали, он начинал активно жестикулировать, повышая голос. По очереди он смотрел в глаза каждой из них и читал все громче, все выразительнее. Он был актером, а они его зрителями. Номер старой гостиницы – его театром. В самые напряженные моменты речи глаза Филиппа слезились, лицо краснело, а руки немного тряслись от напряжения, судорожно перелистывая страницы тетрадей. Под дверью его комнаты столпилась администрация отеля и тоже внимательно слушала…

Так прошел час или немного больше. Филипп наконец-то остановился, глубоко вздохнул, еще раз посмотрел на девушек и, улыбнувшись, сказал: