Нити судеб человеческих. Часть 2. Красная ртуть - Айдын Шем

Перевалили через хребет и у подножия его увидели большой поселок. Вскоре винтокрылая машина приземлилась на посадочной площадке, на причастность которой к славному семейству аэродромов намекал только водруженный на шест возле белого домика большой полосатый сачок для ловли бабочек – флюгер.

Прилетевших встречали люди в форме пограничников, предупредительные, ибо предупрежденные о высоких полномочиях гостей.

- Откуда здесь пограничники? - спросил Камилл у Федорова, с которым за время полета они перешли на «ты». – Разве здесь рядом граница?

- У нас везде граница, - серьезно ответил чекист Федоров.

- Как это, как это? – растерялся Камилл, но потом улыбнулся: - Вся страна как погранзастава, что ли?

Лейтенант, не заметив сарказма или же проигнорировав его, так же серьезно ответил:

- Да, органы безопасности везде и всегда в дозоре.

Между тем багаж был перенесен в машину, и к Федорову подошел старшина:

- Где будете жить, у нас на заставе или отвезти вас в гостиницу? – спросил он.

Федоров обернулся к Камиллу:

- Что скажешь?

- А откуда ближе к руднику? – ответил тот. – Тебе видней, решай сам.

- На рудник нас машина возить будет, так что не важно, откуда ближе. Но в гостинице мы будем сами по себе, ни побудки, ни отбоя. Так что…

- Значит, едем в гостиницу, - заключил Камилл.

С личными вещи и арбузами командированные остались в фойе гостиницы, дирекция которой была уже уведомлена о приезде высоких гостей. Сегодня рабочий день уже был на исходе, а назавтра машина и два солдата поступали на все время в распоряжение Камилла.

Камилл и Сергей были поселены в единственном на всю гостиницу двухкомнатном «люксе», который отличался от других номеров только тем, что при нем были туалет и душ. Конечно, в первую очередь ребята приняли душ, потом надо было прошвырнуться по поселку, чего-нибудь перекусить. Камилл, увидев, что Сергей опять облачается в офицерскую форму, предложил ему свои запасные джинсы и рубашку.

- Жарко ведь в форме, как ты выдерживаешь?

- Конечно, жарко, - засмеялся Сергей, - да ведь мы привычные. Я взял с собой гражданскую одежду, но здесь можно нарваться на хамство или еще что похуже, а к офицерам особое отношение. На рудниках тут все больше бывшие заключенные работают, и по набору идут в основном всякие деклассированные элементы. Кто полезет под землю, где даже не уголь, а ртуть добывают?

- Заработки, наверное, здесь хорошие, нет?

- Вот за большими деньгами сюда всякая шантрапа и едет. Это люди, ничего не умеющие делать, приезжают по рабочему набору на неквалифицированную работу. Месячный заработок на рудниках здесь раза в три больше, чем жалованье у полковника в городе. А с моей зарплатой и сравнивать нечего.

…Ребята нашли на пыльной улице шашлычную, отказались от подозрительно мутного пива и, завернув в газету приличные свежие лепешки со снятыми с шампуров кусочками баранины, вернулись в свой «люкс», где под струями воды в душе их поджидал большой полосатый арбуз.

Наутро приехала усталая и сонная Елена Александровна, одновременно прибыл и второй УАЗ с аппаратурой и прочими вещами.

Другого номера с душем и туалетом в гостинице не было, чем все были очень огорчены.

- Что ж делать, - примирительно сказала Войцеховская. - Только, мальчики, душ я буду принимать в вашем номере.

Оставив женщину отдыхать и отдав ей ключ от «люкса», ребята отправились на ознакомление с местом, где произошло че-пе.

На рудниках Хайдаркана добывалась чрезвычайно ценная руда – киноварь. Почему-то территориально принадлежащий Киргизии поселок Хайдаркан находился по линии госбезопасности в юрисдикции андижанского Управления.

- Я бы понял, если бы Хайдаркан контролировал Ташкент, - Камилл обратился с этим вопросом к своему лейтенанту. – Но почему именно областное управление МГБ Узбекистана организует экспедицию специалистов на рудник, находящийся в соседней республике – это мне не понятно.

- Да и я не знаю, почему это так, - признался Сергей. – Может быть, дело в том, что когда-то в начале века Хайдаркан находился в Кокандском ханстве, а Коканд сейчас входит в Андижанскую область.

- Похоже, что именно в этом дело, - произнес, поразмыслив, Камилл. – Больше никаких связей я не вижу. Впрочем, это никак не относится к нашему заданию, - резонно заключил он.

Во время первого, рекогносцировочного, посещения рудника Камилл в присутствии Федорова выслушал все, что знал директор шахты по поводу вдруг объявившейся в штреках ртути красного цвета.

- Она возникает неожиданно, пятна ее располагаются по нижней плоскости штрека, иногда капают сверху. Один рабочий рассказал, что как раз, когда он снял шлем и вытирал с лица пот, ему на голову капнула эта тяжелая красная жидкость. Он пришел ко мне после тщательной помывки в душевой, но я все равно отправил его в медицинскую часть. Сейчас он там, под наблюдением врачей. Хотите повидаться с ним?

Камилл подумал, и ответил, что да, желательно бы. Его не столько интересовало состояние здоровья этого рабочего, которое вряд ли заметно пошатнулось, сколь ценно было свидетельство человека, непосредственно видевшего красный жидкий металл.

Небольшая больница при руднике произвела на московского гостя вполне благоприятное впечатление. Вынужденный по приказанию начальства находиться под присмотром врачей рабочий, когда к нему явились с допросом, играл в шашки с соседом по четырехместной чистой и светлой палате. Он охотно рассказывал о том, как однажды среди обломков отбитой породы вдруг стали просачиваться капли красной жидкости, соединившиеся в небольшие лужицы.

- А назавтра такие же лужицы я с товарищами увидел и в отработанном штреке, где уже несколько месяцев отбойных работ не проводилось.

- Ты расскажи, как на тебя упала эта ртуть сверху, - велел директор, стоявший у изголовья рабочего, которого дежурный врач почему-то заставил лечь на кровать.

- Ну да, - с готовностью подхватил рабочий, - в нашем забое красные капли стали просачиваться и со стен, и сверху…

 Камилл хотел спросить, а не является ли эта, якобы, красная ртуть кругловатыми камешками киновари, которая, как известно, имеет ярко-красную окраску, но быстро осознал, что этим вопросом он обидит мужчину.

- Почему вы думаете, что это ртуть, а не какая-то другая жидкость? – несколько иначе сформулировал он свое сомнение.

- Да что мы ртуть, что ли, распознать не можем? – воскликнул рудокоп. – Она выпукло лежит среди камней, вроде бы как неподвижная, но настороженная какая-то. Чувствуется, какая она тяжелая. Если ее колыхнуть, то так, как утекает ртуть, ни одна другая жидкость не утекает. У нас глаз наметан! А уж как эта капля меня по макушке долбанула! Это вам не капля воды!

Два дня ходили Афуз-заде и Федоров в сопровождении работника рудника по штрекам, на третий день с ними ходил выписанный из больницы долбанутый по черепку тяжелой каплей мужик, потом еще и освобожденные от смены двое других, видевших красную жидкость и доложивших о ней начальству в письменном виде. И нигде не было даже следов этой противоестественной жидкости красного цвета. Вечером в пятницу по указанию начальника местного КГБ все трое рабочих, сообщивших о появлении красной ртути, были задержаны и препровождены в камеру при том же КГБ.

Так была ли она, эта ртуть, вообще? И как это – многие века нигде по земле такую не видели и вдруг объявилась? С чего бы это?

Известный своей проницательностью и обширными знаниями мэтр Франсуа Рабле утверждал, что «в железном веке среди людей расплодилось зло, и тогда земля начала родить крапиву, чертополох, терновник и прочее тому подобное». Так растительный мир бунтовал когда-то против человеческого бесчинства - бунтовал против зла, бунтовал из-за попрания справедливости, во имя добра.

И очень даже может быть, что странная, цвета крови тяжелая жидкость тоже есть порождение земных стихий, их ответ на расплодившееся зло.

Ведь времена сейчас очень нехорошие, пострашнее тех, о которых говорил Рабле.

В субботу трое командированных обсуждали создавшееся положение, решали, сообщать ли им уже своим начальникам о неудаче с поисками необычного вещества или погодить. Окончательного решения так и не приняли.

В воскресенье работа на шахте велась в сокращенном режиме, и накануне Камилл договорился, что он еще раз пройдет по некоторым штрекам. Служебная машина подвезла его к шахте, а лейтенант Федоров поехал на заставу, чтобы по спецсвязи поговорить со своим руководством – у них с этим делом строго.

Полчаса прождав напрасно рабочего, который должен был его сопровождать, Камилл решил спуститься вниз сам. Он переоделся в робу, напялил на голову каску с фонарем, дежурный лифтер вызвал клеть и опустил столичного гостя в недра горы, посоветовав идти только по магистральным выработкам, не заходя в боковые коридоры.