Немой Голос - Василий Минский

Но они же просто устроили кровавую баню в баре, наплевав на то, когда я им прокричал, что я из полиции. Может ли это значить, что у них был приказ зачистить всех посетителей? Ничего не понимаю, надо завтра позвонить капитану, да и может, сразу наведаться на завод? Но если, если нападавшие плевать хотели на меня и мои погоны, фигурально выражаясь, то может их покрывает кто-то из полиции? Ведь убийство полицейского не оставят без внимания, его будут худо-бедно расследовать. Значит ли это, что у них может быть крыша в полиции? Ну конечно может! Это же, черт побери, военный завод. Наверняка у них есть связи в полиции! Но почему не предупредили меня, если их СБ само решило заняться этим делом? Зачем втянули в это полицию? Могли же и сами придти да и вытрясти все из бармена и этой девчонки. Если только они еще не знали, что украли этого робота, а потом уже боялись потерять время. Что-то совсем голова не варит. Надо завтра утром еще подумать.

Парень замер, поняв, что все это время говорил вслух и волнуясь взглянул на девушку. Та стояла у двери подъезда, оперевшись на стенку, докуривая сигарету и внимательно слушая полицейского. На ее лице виднелись озадаченность в купе с уважением. Иван начал судорожно хлопать себя по карманам куртки в поисках ключей. Через мгновение, дверь была отперта, пройдя на третий этаж, он замер, в нерешительности перед дверью квартиры. Затем медленно достал пистолет и снял тот с предохранителя. Равенна последовала его примеру, вооружившись своим револьвером, который еще требовалось перезарядить. Она тонкими пальчиками, ловко засовывали патроны в барабан, тихим звоном металла отсчитывая мгновения. Иван вставил ключ, затем повернул его несколько раз. Лейтенант выдохнул с облегчением, дверь была заперта снаружи.

Проходя внутрь, он автоматически щелкнул выключателем справа от двери, по всей прихожей разлился тусклый, желтый электрический свет. Ботинок не оказалось, на квартире никого не было. Не теряя бдительности, он проверил туалет, кухню и небольшую комнату. Все было чисто. Выглянув на лестничную клетку, он жестом пригласил девушку войти. Спрятав револьвер, та проследовала за ним. Пропустив ее вперед, Иван запер дверь на две замка, оставив ключ в замочной скважине так, что ее нельзя было отомкнуть снаружи. Он не знал, кто мог за ними проследить, а потому решил сохранять предельную осторожность.

— Это не моя, а служебная, — виновато потупил взор офицер, видя как оценивающе осматривается его гостья. Та как обычно пожала плечами и проследовала в туалет. Иван решил дождаться ее на кухне, параллельно приготовив что-нибудь быстрое для перекуса. В запасах нашелся черный хлеб, открытая банка с малосольными огурцами — ее еще месяц назад прислала его мама из деревни. Также нашелся обрезок колбасы и овечий сыр. Не много, но хватит на то, чтобы заморить червячка. Подумав еще мгновение, он достал рюмки и остатки отцовского самогона — не больше двухсот грамм. «Может, удастся ее разговорить» — подумал офицер — «если так вообще можно сказать о немой. Странно, конечно, как можно быть немой, но прекрасно все слышать? Может, травма какая, со времен прошлой войны. Хотя, что она делала на фронте, на военного она не похожа. Да и на сестру милосердия тоже не походит. Да и вообще, с прошлой войны прошло уже лет пятнадцать. Я сам тогда был подростком, пары лет не хватило, чтобы загребли на фронт. Ей тогда должно быть уже лет под сорок. Но по ее движениям, бегу и ловкости так и не скажешь. Снять бы с нее эти очки, да посмотреть прямо в лицо, так не дается же, зараза. Может хоть перед сном снимет, там и взгляну». Его размышления прервала вышедшая из туалета Равенна. Войдя на кухню она бросила быстрый взгляд на ужин и одобрительно покачала головой, садясь на облезлый табурет.

Для того, чтобы поддерживать нормальный разговор, Равенна всегда носила с собой небольшую записную книжку. Так было проще изъясняться, когда жестами было дело не решить. Так и в этот раз, после первой выпитой рюмки она достала из-за пояса свою книжку и остро наточенный карандаш. Он заплясал, выводя кривые и косые печатные буквы на желтой бумаге, подчиняясь ловким движениям руки девушки.

— Давно служишь в полиции? — прочитал Иван с некоторым удивлением. В этом коротком предложении было несколько грамматических ошибок. С другой стороны, на что он рассчитывал от иностранки, только недавно переехавшей в столицу другого государства. — Уже три года. — ответил он как будто бы сам себе, — В следующем месяце будет четыре.

— Ты служила в армии в Великую войну? — спросил он, минуя записную книжку, — Ты довольно неплохо обращаешься с оружием.

Девушка, помедлив на мгновение, отрицательно помотала головой.

— А где же ты служила, что так научилась ловко и метко стрелять? — девушка ничего не написала в ответ, а лишь загадочно улыбнулась. От нее исходила какая-то странная аура, то ли из-за того, что пару часов назад она спасла ему жизнь, то ли по еще какой-то неведомой молодому человеку причине, он не чувствовал исходящей от нее опасности. «Зачем бы ей было спасать его в баре, полном бандитов, чтобы прирезать сейчас? Чтобы я помог ей выбраться и залечь на дно? Не похоже на то. Скорее всего она действительно хочет разобраться в том, что происходит, а также отомстить за своих дружков из бара. Что же их связывало? Кто она, чем она занималась? Мы уже допили остатки водки, но она и глазом не повела. Крепкая. Надо будет попробовать еще раз. Хотя, может все же сдать ее в отделение, а они уж пусть потом разбираются?». Девушка зашуршала карандашом и передала ему новую записку.

— Ты видел уже таких роботов? Слышал что-нибудь? Нет, не слышал и не видел. Я, честно говоря, вообще не думал, что такое возможно, разве что в каком-нибудь будущем да и то… — он замолчал, девушка перехватила инициативу и через несколько секунд протянула ему новое предложение.

— Не выдавай меня полиции, я уверена, что все это связано. Не может полиция не знать, что происходит на заводе по производству боевых роботов. Ну как это, — возмутился Иван, — Очень даже может не знать. Я вот не знаю, да и капитан мой может не знать. Да и что ты, собственно, предлагаешь?

Равенна пожала плечиками, затем вольготно откинулась на табуретке назад, насколько она это позволяла и затянулась очередной сигаретой. Кепку она сняла вместе с курткой, находясь сейчас только в черных брюках, строгой черной же рубашке с ярко красными