Цена любви - Джей Болтон

Конан остановился напротив двухэтажной таверны, обшарпанного, давно взывающего о ремонте здания с вычурной надписью «Золотой Мул». Здесь жил Басилис и его громилы. За этими стенами хитрый стигиец замышлял свои подлые дела, гремевшие на весь Шадизар. Не переходя улицы, киммериец быстро осмотрелся по сторонам.

На углу соседнего дома маячила одинокая фигура какого-то бродяги, изображающего побирушку-нищего, но Конан знал, что это один из людей Одноглазого.

Таких соглядатаев у него полно в городе. Бродяга заметил киммерийца, узнал, и приветливо помахал рукой, будто старому приятелю.

Конан, все еще пламенея от гнева, наморщил лоб — либо этот пройдоха слишком мелкая рыбешка и ничего не знает о делах своего господина, либо киммерийца тут ждали, и за дверью таверны прячется вооруженная шайка Басилиса.

«Сейчас пойду туда и все узнаю», — призвал себя к действию Конан и уверенным шагом направился к дверям «Золотого Мула».

Перешагнув порог, киммериец оказался в просторном зале. На кухне уже суетилась прислуга, гремела посуда — готовился завтрак для постояльцев. Зал был пуст, не считая двух дюжих молодцов — верзилы заморийца и неуклюжего толстого офирца, удобно расположившихся за утренним кувшином вина, недалеко от лестницы, ведущей на второй этаж, где находились апартаменты Басилиса.

Как по команде, две пары глаз вопросительно обратились к киммерийцу, рука одного так и застыла, не донеся до рта стакан с вином. Конан раньше их не встречал, но на всякий случай дружески кивнул громилам и уверенным шагом направился прямиком к лестнице.

— Эй, киммериец! Если ты к Басилису, то тебе придется подождать, — окрикнул его замориец со свернутым набок носом, поднимаясь из-за стола. — Хозяин вчера слегка перебрал и будет дрыхнуть до полудня. — Долговязый изобразил на лице подобие дружелюбной улыбки.

— У меня слишком срочное дело, чтобы ждать до полудня, — бросил Конан через плечо, не сбавляя шага.

Верзила оказался на удивление проворным. В два шага он пересек расстояние, отделявшее его от лестницы, заступив дорогу варвару.

— Нет, так нельзя. Тебе придется уступить ким… — завел было он свою песню сначала, но не успел договорить — железный кулак Конана загнал слова обратно в глотку вместе с передними зубами, и долговязый со стоном осел на ступени.

Приятель его вскрикнул от удивления, выхватил туранский меч и смело бросился на киммерийца.

Ему бы, дураку, сперва на помощь кого позвать

Конан присел, уходя от удара, нацеленного ему в голову, и, схватив разбойника руками за пояс, легко оторвал от пола. В следующий миг он с кривой усмешкой на лице наблюдал за красивым полетом незадачливого офирца.

На шум борьбы из кухни высыпала целая толпа поваров и служек, вооруженных чем придется.

Конан окинул их презрительным взглядом и, обнажив свой двуручный клинок, с угрожающим видом двинулся вперед.

Угроза тут же возымела действие. Прислуга, бросая свое нехитрое оружие, с готовностью бросилась бежать, гомоня, как крикливая стая ворон.

Конан слегка пожалел, что драки не вышло, повернулся спиной к беглецам и пошел вверх по ступеням.

На середине лестничного марша он столкнулся с тремя громилами, видимо, только что покинувшими свои постели. Помятые лица со следами вчерашней пирушки, позеленели от ужаса при виде могучей фигуры стремительно надвигающегося на них киммерийца.

Движения их были вялы и неточны, в то время как Конан двигался с быстротой дикой кошки.

Пролилась первая кровь. Двое рухнули на ступени и покатились вниз. Последнему удалось бежать, вопя так, словно за ним гналась стая бешенных псов. Конан позволил ему скрыться.

Широкими шагами он шел по длинному коридору, куда с обеих сторон выходили двери жилых покоев.

Комнаты Басилиса находились в самом конце, там, где коридор поворачивал направо.

На ходу киммериец заметил, что одна из дверей рядом с ним приоткрылась и, не задумываясь, вернул ее на место тяжелым ударом ноги. Из-за двери послышался сдавленный стон, перешедший в жалобное поскуливание. Поворот коридора…

Конан едва успел отпрыгнуть, чудом избежав коварного удара, отступив перед человеком заступившим ему дорогу. Маленький человек, едва достававший до груди киммерийца, хрупкий, даже женственный с виду, но воин в движениях и поступках, беззлобно взирал на варвара снизу вверх. Широкий аквилонский меч был опущен к полу и казался совершенно безопасным в слабых руках этого коротышки.

Но Конан знал, что впечатление это обманчиво; многие, кто так считал, теперь горько о том сожалели, если вообще были живы.

Звали его Малик — правая рука самого Басилиса. Он, как и хозяин, был родом из Стигии, и весь Шадизар знал стигийца как непревзойденного мечника и человека, тонко разбирающегося в вопросах женской красоты.

— Рад, что не задел тебя, киммериец, — миролюбиво заговорил Малик. — Было бы жаль убивать такого бойца.

— Не думаю, что в этом есть твоя заслуга, — не слишком приветливо откликнулся Конан. — Уйди с дороги, Малик, мне надо поговорить с Басилисом.

— Решительно невозможно, — стигиец картинно всплеснул руками. — Счастлив был бы тебе помочь, но, к сожалению, хозяин спит и приказал никого к себе не пускать. Если хочешь, можешь поговорить со мной. Когда Басилис проснется, я передам ему твое дело, а уж он потом сам решит, стоит ли встречаться с тобой. Или, если желаешь, у нас есть другой вариант… — стигиец демонстративно повел мечом и лукаво улыбнулся.

— Мое дело не терпит отлагательств, — спокойно ответил Конан. — Ты не оставил мне выбора, Малик. Защищайся!

Конан, словно вихрь, набросился на коротышку, обрушив на него ураган сокрушительных ударов. Под яростным напором киммерийца улыбка мигом слетела с лица Малика, и маленький стигиец отступил, прижимаясь спиной к стене. Он ловко отводил удары, но атака Конана была так стремительна, что перейти от обороны к решительным действиям Малик не имел ни малейшей возможности. Однако и Конан, по праву считавшийся в воровском мире одним из самых умелых бойцов, столкнулся с непреодолимым препятствием.

Мечи мелькали в пляске смерти, и бисеринки пота в изобилии осыпали лица воинов. Оба обладали отменной реакцией и не уступали друг другу в искусстве битвы.

Но киммериец оказался намного сильнее и выносливее своего противника. Скоро Малик стал заметно уставать. Каждый направленный на него выпад он отражал с болезненной гримасой на лице. Наконец аквилонский клинок со звоном вылетел из его ослабевших, влажных от пота рук. Конан, тяжело дыша, горой возвышался над поникшим стигийцем.