Узник опала - Альфред Мейсон

Вы явитесь украшением нашей маленькой компании, – вежливо писала Дайана. – На обеде Вы познакомитесь с виконтом де Мирандолем. Буду с нетерпением ожидать Вашего прибытия 21 сентября.

Мистер Рикардо перечитал письмо несколько раз, пока не убедился с глубокой досадой, что оно не вызывает у него никаких сверхъестественных ощущений. Никакие туманные зловещие лица не всплывали на бумаге между написанными чернилами строчками. Правда, чернила были красными, а не черными, и минуту-две мистер Рикардо пытался найти утешение в этом факте. Но природная честность заставила его признать, что цвет чернил – всего лишь поверхностное обстоятельство.

– Ни лиц утопленников, ни ощущения зла, ни даже легкой тревоги, – прокомментировал вслух мистер Рикардо, с негодованием отодвинув от себя письмо. – Л ведь я не менее чувствителен, чем другие люди!

Ему пришло в голову, что если он как следует сосредоточится, то тоже может получить весть из потустороннего мира. Такой эксперимент стоило провести. «Самое лучшее, – подумал мистер Рикардо, – крепко закрыть глаза и пять минут ни о чем не думать, а потом перечитать письмо снова».

И он решительно зажмурился. Мистер Рикардо был скромен и не просил слишком многого. Если он, открыв глаза, увидит нечто розовое и круглое, вроде медузы, его гордость будет полностью удовлетворена. Просидев, зажмурившись, около пяти минут, мистер Рикардо хотел схватить письмо – и испытал одно из величайших потрясений в своей жизни. На столе рядом с письмом лежала чья-то рука. Подняв взгляд, мистер Рикардо издал слабый крик, подобный тявканью собаки, быстро заморгал и отодвинул назад свой стул. Ибо напротив него сидел бог знает откуда взявшийся здоровенный громила самой отталкивающей и угрожающей внешности, какую только можно себе представить. На его плечи был наброшен черный плащ в испанском стиле, мягкая фетровая шляпа с высокой тульей была надвинута на глаза, а лицо украшала большая косматая борода. Он сидел неподвижно, наблюдая за мистером Рикардо, как за каким-то мерзким насекомым.

Душа мистера Рикардо ушла в пятки. Вскочив со стула с колотящимся сердцем, он заговорил пронзительным голосом:

– Как вы смеете врываться ко мне? Что вы делаете в моей комнате, сэр? Убирайтесь, пока я не отправил вас в тюрьму! Кто вы?

В ответ на это громила молниеносным движением приподнял бороду, подвешенную к ушам на проволоке, продемонстрировав нижнюю часть лица.

– Я Анодский – король Чека! – заявил он и столь же быстро вернул бороду на прежнее место.

Мистер Рикардо плюхнулся на стул, истощенный вторым шоком, последовавшим непосредственно за первым.

– Право же! – произнес он единственные слова, пришедшие ему в голову.

Таким образом мосье Ано – массивный и широкоплечий инспектор Сюртэ-Женераль с голубым подбородком комедианта – возобновил после годового интервала свою дружбу с мистером Рикардо. Она началась пять лет тому назад в Экс-ле-Бене и, так как с тех пор Ано регулярно проводил отпуск в этом приятном курортном городке, возобновлялась каждый август. Мистер Рикардо всегда понимал, что должен платить за эту дружбу. Его донельзя раздражали скрытность Ано, когда происходило нечто серьезное, насмешки, которым французский детектив подвергал взгляды мистера Рикардо на ту или иную проблему, после того как сам побуждал его высказать их, а в особенности мальчишеские проказы наподобие теперешней, которые Ано ошибочно принимал за остроумие. В качестве компенсации мистеру Рикардо сообщалась правда о многих таинственных делах, остававшаяся неизвестной широкой публике. Но существовал предел цене, которую он был готов платить, и сегодня утром мосье Ано его превысил.

– Это уж слишком! – заявил мистер Рикардо, как только обрел дар речи. – Вы вошли в мою комнату на цыпочках, покуда я был… погружен в свои мысли. Признаю, что вы застали меня в нелепой позе, которая, однако, и вполовину не так нелепа, как ваша. В конце концов, мосье Ано, вы ведь уже пожилой человек…

Он оборвал фразу. В упреках не было никакого смысла – Ано его не слушал. Детектив буквально купался в удовлетворении собственной выходкой, продолжая быстро поднимать и опускать фальшивую бороду.

– Анодский – король Чека! – повторял он. – Анодский из Москвы! Анодский – ужас русских степей!

– И как долго вы еще намерены вести себя подобным образом? – осведомился мистер Рикардо. – На вашем месте я бы стыдился такого поведения, даже если бы мог оправдать его галльским[18] легкомыслием.

Последняя фраза вернула мистеру Рикардо значительную долю самоуважения. Даже Ано признал меткость удара.

– Очко в вашу пользу, друг мой! Мое галльское легкомыслие! Эта фраза больно жалит! Но выслушайте мою защиту! Сколько раз вы говорили мне, а еще чаще себе: «Бедняга Ано! Он никогда не будет хорошим детективом, потому что не носит фальшивую бороду. Он не знает правил и не хочет их знать». Всю зиму я горевал из-за этого, а летом подумал: «Я должен заставить моего дорогого друга гордиться мною! Я продемонстрирую ему детектива его мечты!»

– А вместо этого вы продемонстрировали мне головореза, – холодно отозвался мистер Рикардо.

Ано снял шляпу, плащ и бороду и печально посмотрел на собеседника:

– Вы сердитесь на меня?

Мистер Рикардо не стал унижать себя ответом на столь бессмысленный вопрос. Он вернулся к письму, и некоторое время температура в комнате, несмотря на утреннее солнце, оставалась весьма низкой. Тем не менее Ано не был обескуражен. Он курил одну за другой свои черные сигареты, вынимая их из ярко-голубой пачки, улыбаясь своему рассерженному другу. В конце концов любопытство мистера Рикардо одержало верх над возмущением.

– Взгляните на это письмо, – сказал он, подойдя с ним к детективу, – и скажите, находите ли вы в нем что-нибудь странное.

Ано прочитал адрес отеля в Биаррице, подпись и само письмо, повертел его в руках и посмотрел на мистера Рикардо.

– Вы морочите мне голову, не так ли? – осведомился он, гордый, как всегда, знанием английских идиом.

– И не думаю, – все еще сердито ответил мистер Рикардо.

Ано подошел к окну, поднес к свету лист бумаги и ощупал его пальцами.

– Нет, – сказал он наконец. – Я вижу лишь то, что леди приглашает вас в Шато-Сювлак на сбор винограда. Поздравляю, так как бордо из Шато-Сювлак принадлежит к самым тонким винам второй категории.

– Это мне известно, – проворчал мистер Рикардо.

– Несомненно, – поспешно согласился Ано. – Но я не нахожу в этом письме ничего необычного.

– Однако вы ощупали его кончиками пальцев, как будто испытали какое-то странное ощущение.

Ано покачал головой.

– Я просто подумал, нет ли чего-нибудь странного в самой бумаге, но ничего не обнаружил. Такую бумагу тысяча отелей предоставляет своим клиентам. Что вас беспокоит, друг мой?

Мистер Рикардо повторил ему рассказ Джойс Уиппл о ее тревожных реакциях на письма, написанные этим почерком. Джойс сама признавалась, что, когда пытается об лечь эти реакции в слова, они распадаются на мельчайшие неуловимые кусочки. Какими же они должны казаться, сообщаемые из вторых рук человеку, привыкшему иметь дело с конкретными фактами? Но Ано не смеялся. Морщины все сильнее обозначались на его лице, а когда мистер Рикардо закончил повествование, он некоторое время сидел молча. Наконец детектив поднялся и занял место за столом напротив своего друга.

– Признаюсь вам откровенно, – заговорил он, оперевшись локтями на скатерть. – Я ненавижу такие истории. Мне приходится заниматься делами, от которых зависят человеческая жизнь и свобода. Поэтому я должен действовать с крайней осторожностью, чтобы не причинить вреда. Если из-за моей ошибки человек отправится в тюрьму или на гильотину, ничто не сможет искупить мою вину перед ним. Прежде чем положить ему руку на плечо, я должен полностью убедиться, что этот человек нарушил закон. А в таких случаях, как ваш, мне остается только спрашивать себя: «Что я знаю? Могу ли я в чем-нибудь быть уверен?»

– Значит, вы не будете смеяться? – с облегчением воскликнул мистер Рикардо.

Ано развел руками.

– Я иногда смеюсь над моими друзьями и надеюсь, что они тоже посмеиваются надо мной. Но такие истории не вызывают у меня смех. Я знаю мужчин и женщин, которым достаточно заглянуть в кристалл, чтобы увидеть незнакомых людей в незнакомых помещениях более отчетливо, чем актеров на сцене. В отличие от них я ничего там не вижу. Никогда! Так кто же слеп – я или они? Не знаю. Но меня беспокоят эти вопросы. Они заставляют меня сомневаться в себе – да, сомневаться в Ано! Представьте себе такое, если можете!

Он взмахнул руками театральным жестом, но это не обмануло мистера Рикардо. Его друг говорил правду. Бывали моменты, когда Ано сомневался в самом себе – когда он, подобно мистеру Рикардо, ощущал трещины в опале.