Один в океане - Ален Вьен

Он невольно на пару секунд задумался, но после последующего резкого движения руки, схватившей бортики покрепче, продолжил, разрываясь криком, наполненным усмешкой.

– Да, убейте меня, прирежьте грязную свинью! Залейте кровью океан, пусть он побагровеет, пусть зальет мои глаза, чтоб затем не видеть все сотворенное, а главное, вас! Ну-ка, мразь, обрушь всю свою убогую силу! Да, жизнь, смелей! И как бы я не хотел покончить с этой мерзкой, поганой душонкой, не отдамся вам так просто! О, нет,– он стал входить в неистовство, становясь окончательно подчиненным нервной помешанности на злобе, читающейся по его очам,– давай поборемся, жизнь, не будет обыкновенного дрянного суицида, это схватка, в которой померимся у кого жестче жилы! Постарайся испортить ее в очередной раз, рискни, сутенер все себе позволяющий, отними себя у меня, отдам с божественным кайфом. Продолжай! Унижай! Властвуй, ничтожная мразь! Докажи свою неотвратимость и убогость!

Тот внутренний вулкан взорвался под тяжестью всех обстоятельств, заливая все внутренности токсичной кислотой, выедающей и отравляющей все оставшиеся части души, хранившие в себе следы остальных пожаров, без возможности восстановления. Глаза налились той опустошающей полностью ненавистью. Ослепляющая жажда сделать все наперекор судьбе сваркой прошлась по его мышцам, точно по металлу, делая их в разы крепче и выносливее. Хватка обрела небывалую силу, она спокойно удерживала вес собственного тела на протяжении долгого времени, дожидаясь окончания бури, внешней и внутренней.

Он и не заметил, как со временем корабль стало дергать менее сильно, как его тело уже спокойно лежало на борту почти в бездвижном положении, он не задумывался о необходимости разжать руки, о том, что происходит, оттого это и не отразилось в его памяти.

Поэтому, когда на этом закончились воспоминания, последующее время ему пришлось просто лежать, снова вспоминая и переваривая все прошедшее до тех пор, пока нужда во сне вновь не дала о себе знать.

6.

Солнце садилось, окутывая просторы морской глади оранжевым блеском и огненной короной на горизонте. Луна занимала своё законное время царствования, она раскинула свои холодного цвета косы, касаясь всего несущего, не скрытого от её прелестного взора.

Яхта, как и прежде, спокойно покачивалась по волнам, встречая сопротивление ударов волн. Но уже что-то другое стало её наполнять, будто присутствие чего-то энергетически мощного и притягательного. Это чувство неизбежно въедалось в самую глубь души лежащего тела. Оно неотвратимо боролось со жгучим желанием проснуться и убедиться в обратном, прекрасно понимая абсурдность данного явления. Но недолго шла борьба, и под победный шум бьющейся воды он оторвал слипшиеся веки от кожи, сонно рассматривая звездное небо. Вскоре те ощущения заново звоном отдались в его теле. Из-за недавнего пробуждения, ему приходилось длительное время всматриваться в темноту, напрягая глаза, которые к тому же быстро уставали, потому он их часто закрывал на минуту другую.

Нос корабля вполне ожидаемо пустовал, то поднимаясь, то опускаясь. Правда, обернувшись, он всё же смог разглядеть кого-то сидящего на задней части корабля, кого-то, кого радостно опоясала луна, устремляя своё внимание на женский силуэт. Разглядывая причуды, возможно, своей фантазии, намеренно быстро моргал глазами, оборачивался, закрывал их, открывал и снова моргал.

Ему не довелось убедиться в своей неправоте, немая тень не хотела исчезать, лишь продолжала будоражить своим присутствием его воображение. Спустя некоторое время и куча сценариев исхода событий, он стал проговаривать: "Если мне это и мерещится, то пока вполне мило". По мере продолжительности образ преобразовывался, женский силуэт окончательно обрисовался в самую настоящую девушку с тёмными волосами и с тоненькими ручками и телом. Молодая девушка не обращала никакого внимания на валяющийся объект, она увлеченно смотрела в глубь океана, словно высматривая потаённое.

И длилось бы это еще дольше, если бы не заглушающийся интерес не взял вверх.

– А можешь подойти, пожалуйста, если ты, конечно, не предмет моей поврежденной головы? – сказал лежавший с нотками испуга.

Ее тело ожило, она повернула голову по направлению звука. Он невольно вздрогнул. На расстоянии трех шагов между ними, раздался чарующий голос, переполненный сладостью и воздушностью, заставивший вздрогнуть еще раз.

– Не переживай, я реальна настолько, как и твоя боль. Ночь после катаклизма всегда незабываем и отчасти прекрасен, не замечал?– после слов она присела, заняв прежнее положение тела.

– Относительно,– незамедлительно, но спокойно вырвалось у него.

– Ты-то точно запомнишь его.

– Его я тоже забуду, просто нужно дождаться определенного момента.

– Смерти?

– Да, ее

– Она уже здесь, а ты, заметь, все еще помнишь.

– Вот как, на мой зов откликнулась сама смерть… приятно осознавать это сотрясающее сознание явление. И что, ты пришла за мной?

– Я пришла к тебе,– решительно ответила она, всё также не поднимая глаз, – ты ведь постоянно звал меня на протяжении долгих лет.

– Почему же сейчас?

– Сейчас ты один, разве не очевидно?

– Это в каком смысле?– недоумевающе уточнил он.– В том, что кроме меня, тебя никто не увидит?

– Во всех и в этом тоже.

Они продолжали свою тихую беседу, любуясь луной и одновременно волнующим, умиротворенным океаном. Спокойствие продолжило наполнять атмосферу. Страх давно отступил, а взамен пришло понимание и принятие. Его обдувал приятный ветерок, пробирающий до дрожи, но рядом со смертью было тепло.

– Почему ты не страшишься меня?– внезапно задала вопрос девушка.

– Ты же слушала меня, значит должна знать.

– Знаю, но хотелось бы услышать еще раз.

– А чего мне бояться? Я ведь звал тебя, хотел встретить твой приход, и моё желание исполнилось, хоть даже это после стольких лет и совершенно при других обстоятельствах.

Она в первый раз за всё время подняла глаза и посмотрела на него. В них виднелись звёзды, бескрайние просторы ночи, наполненные загадочностью и неприсущей, из-за стереотипов, ей живостью.

– Ты великолепна,– произнеслось им вслух, вдоволь насладившись красотой её глаз и молодым девичьим лицом. После она снова отвернулась, в очередной раз устремив взгляд куда-то вперед.

– Не каждый раз такое услышишь со значением, которым ты вложил в эти слова, особенно от смертного.

– Готов поспорить, что никогда.

Проследовала скоротечная взаимная пауза, суть которой оба понимали.

– Так зачем ты конкретно явилась?

– Показать тебе себя настоящую.

– А этот облик твой естественный?

– Это мой любимый.

– А если ты просто фантазия, иллюзия, которой на самом деле нет? Тогда я вновь вкушу плод разочарования и обиды.

– Ты смело бросил вызов жизни, не задумываясь, что также бросил его мне…

– Я задумывался, что жизнь и смерть взаимосвязаны, но не тогда, не в ту бурю, бушующую как внутри меня, так и на этой глади. Люди привыкли изображать тебя страшной и ужасной, злой и отвратной, отображая твой образ в своих мыслях только со всем существующим плохим, что в состоянии вспомнить, вообразить. Прости им эту недальновидность, люди сами по себе противны, вечно портят всё, затмевают своим безобразием прекрасное и прекрасных. Им присуще наглость и узкое мышление. Малому количеству человек