Комсомолец. Часть 3 - Андрей Анатольевич Федин

упрекал себя в странном времяпровождении. Но и тут же оправдывался: «А чем ещё мне в этой больнице заниматься?».

В прошлой жизни я с институтских времён не открывал учебники по математике. Да и тогда все эти понятия (теория множеств и математическая логика, математический анализ, комплексный анализ, дифференциальные уравнения, теория чисел, высшая алгебра, топология, теория графов, дискретная математика, теория вероятностей и математическая статистика) казались мне не больше, чем умными словами. Но вот теперь они выглядели ячейками, скрывавшими огромные объёмы конкретной информации. Вот только природа той информации оставалась для меня невыясненной. Каким образом эти знания оказались в моей голове? Достались в наследство от Комсомольца? От семнадцатилетнего пацана, выпускника школы-интерната?

Прикидывал, как именно Александр Усик мог заполучить математические знания. Не верил, что их ему дала советская школа-интернат: иначе весь первый курс Зареченского горного института состоял бы из её выпускников (а может, и первый курс математиков МГУ). Комсомолец был умным парнем — в этом я не сомневался: иначе он не учился бы в институте, а ограничился бы зачислением в училище. Вот только ума и сообразительности для получения знаний недостаточно. «Откуда дровишки?» — прикидывал я. Парень занимался самообразованием? Или у него были мудрые наставники, умело направлявшие жажду знаний паренька в нужное русло? А может, весь этот нехилый объём информации достался мне вовсе не от Комсомольца?

Мог ли я «зачерпнуть» информацию, переходя от одного тела в другое? Я думал об этом и сегодня. Попутно мусолил в мыслях темы, о существовании которых в прошлой жизни даже не подозревал. Уверен: размышления о «геометрических свойствах кривых второго порядка» мне из будущего показались бы сродни белой горячке. Не сомневался, что подобных вещей раньше не касался. Однако теперь мысленно спорил с автором книги на эту тему, находил его рассуждения и утверждения излишне путанными и усложнёнными. Я смотрел в потолок, хмурил брови и в уме отчитывал некого профессора за безответственный подход к изложению важного процесса. Подозревал его в намеренном утаивании от читателей информации.

Соседи по палате уснули — сообщали мне об этом громким сопением. Оба на дневном обходе вновь жаловались доктору на бессонницу. Говорили, что полночи проводят без сна, смотрят в потолок и завидуют комсомольцу (так они величали меня: оба товарищи были гордыми обладателями седых висков и партийный билетов). Вот только они не упоминали о том, что дрыхли половину дня, а потом ещё и засыпали вечером едва ли не в то же мгновение, когда в палате гас свет. Похрапывание соседей мне не мешало думать. Напротив, я даже вычислил в нём некоторую закономерность. Подсчитывал секунды между всхрапываниями и думал о том, из больницы пора сваливать. Иначе вскоре от безделья сойду с ума. Если ещё не сошёл.

— Усик! — услышал я похожий на кошачье мурлыканье шёпот.

Приподнял голову — обнаружил, что дверь приоткрыта. В палату заглянула голова санитарки (в белой косынке). Лицо женщины я рассмотрел не сразу: оно пряталось в тени. Лишь присмотревшись, увидел знакомый хитрый прищур. Узнал Альбину Нежину. Из коридора доносились звуки шагов, голоса медперсонала. В соседней палате громко кашляли, сопровождая кашель жалобными стонами.

— Не спишь? — спросила Королева.

— Нет, — ответил я.

Говорил вслух, не боялся потревожить соседей: их храп заглушал все прочие звуки. В ближайшие часы мужиков не сможет разбудить и выстрел из пушки. Режим их сна я уже выяснил. Привстал, скривил губы — среагировал на боль в груди. Рана по-прежнему отзывалась жжением на резкие движения. Старался её не беспокоить. Но позабыл об осторожности при виде Альбины. Не ожидал, что настолько обрадуюсь приходу Нежиной. Сообразил вдруг, что все эти дни в больнице надеялся на её новый визит. Я искренне радовался и появлениям в палате Светы Пимочкиной: комсорг проведывала меня почти ежедневно. Но встреча с Королевой обещала привнести в мою наполненную обыденностью и математикой больничную жизнь разнообразие.

— Тогда вставай, — сказала Альбина. — Выходи.

Она дождалась, пока я выйду в коридор, прикрыла дверь в палату. В этот раз её коса не пряталась под халатом — висела вдоль позвоночника, слегка покачивалась. Я шаркнул по полу тапком (новым, ещё одним подарком Пимочкиных), замер около стены. Зевнул, хотя минуту назад сонливости не ощущал. Наблюдал за Нежиной. Альбина взглянула в обе стороны коридора. Перевела взгляд на меня. Не увидел на её лице улыбку — нахмуренные брови, плотно сжатые губы. Полюбовался её глазами: при тусклом освещении они казались темнее, чем обычно, но всё так же блестели. Королева не схватил меня за руку, как тогда, в институте. Хотя настрой у неё был похожий. Поманила меня рукой.

— Идём, — сказала она.

— Куда?

— Иди за мной, Усик, — сказала Королева. — Не шуми и не отставай. Нам нужно поговорить.

Глава 36

Нежина повела меня по слабо освещённым безлюдным больничным коридорам. Шла уверенно, целенаправленно и тихо, подобно призраку. Я шёл за ней попятам. Но не поддался её примеру. Шумел нарочно (волочил ноги, покашливал и шмыгал носом) — чтобы звуками развеять мрачную атмосферу. Глазел по сторонам: на однотипные двери, на потрескавшуюся краску на стенах, на пятна на потолке. Всё больше удивлялся увиденному. И раньше не считал лечебницы местом для веселья и развлечений. Не и не ожидал, что коридоры в советских больницах такие бесконечные и угрюмые.

Невольно вспомнил по пути анекдот: «Доктор сказал в морг, значит в морг». Но не улыбнулся. Здесь, в больнице, подобные шутки меня не смешили — особенно в безлюдном коридоре после «отбоя». Сосредоточил внимание на укутанной в белый халат Альбине Нежиной. Невольно сравнил её со Светой Пимочкиной. Нашёл в фигурах девушек массу незначительных отличий (причём не все они были в пользу Королевы). Но почувствовал и главную разницу между девицами. Стройным телом Пимочкиной мне нравилось любоваться. Как красивой картинкой. А вот на Альбину Нежину хотел не только смотреть — желал прикоснуться к ней руками.

«Расслабься, Димочка, — подумал я. — Здесь тебе не там». Взгляд, что изредка бросала на меня Королева, никак не намекал на то, что моим эротическим фантазиям предстояло сбыться (точно не сегодня вечером). И убеждал, что под словом «поговорить» Нежина подразумевала именно разговор (как бы моё воображение ни пыталось это оспорить). Прикинул: «А что если…» Затуманенный математикой разум высчитывал вероятность того, что Альбина здесь и сейчас ответит мне взаимностью. Нашёл её обидно незначительной. И всё же себе признался: одно только присутствие Королевы уже поднимало мне настроение.

Нежина привела меня в тупик очередного коридора. Толкнула ничем не примечательную дверь, щёлкнула в комнате выключателем.