Сюрприз под елкой - Нинель Мягкова

пол и нащупав ступнями очередной ковёр, девушка все вспомнила — допрос подозреваемого, список любовниц на две страницы. Она заночевала у Густава Лифенохена.

Этого еще не хватало.

Мало того, за ночь на ней вместо джинс, футболки и рубашки оказалась одна рубашка. Мужская. Остро пахнущая травой и сандалом, и чуть-чуть мужским потом.

Хоть бы чистую одел, буркнула под нос Анджела, не признаваясь самой себе, что его запах будил в ней нечто первобытное. Хотелось выследить носителя прямо сейчас и проверить, так ли вкусно и возбуждающе он пахнет на самом деле.

Одна из дверей вела в роскошную, полную мрамора и блеска ванную с джакузи человек на пять, парными умывальниками и биде. В шкафчике нашлась нетронутая зубная щетка в фабричной упаковке, и распаковывая ее Анджела рассудила, что с бизнесмена не убудет. Приведя себя в порядок, она с некоторой опаской приоткрыла другую дверь, которая вела в гостиную.

Густав уже проснулся, судя по влажным волосам успел побывать на пробежке и принять душ. Ему явно было все еще жарко после спорта, потому что он не одел даже футболку. Взгляд Анджелы поневоле заскользил по выпуклым, рельефным мышцам спины, задержался на ямочках над поясом низко сидящих пижамных штанов. Красивые мужские спины были ее слабостью, и чертов ариец, будто видя ее насквозь, бил безошибочно ниже пояса.

Среагировав на скрип двери, Густав помахал измазанной в яйце деревянной лопаточкой.

— Завтрак почти готов, можете пока что выпить кофе, мой детектив.

Мой детектив?! С каких пор…

Кофе! Да пусть зовёт как хочет, главное — настоящий, свежезаваренный кофе испускал пар и одуряющий аромат из чашки на барной стойке. Анджела хлебнула, обжигаясь, подышала ртом и с блаженной улыбкой маньяка сделала еще глоток.

Через минуту перед ней дымилась тарелка с омлетом и свежепрожаренным беконом, рядом стакан с соком призывно пах свежими апельсинами. Накрыв второй прибор для себя, Густав присоединился к плотному завтраку.

Сказать честно, Анджела не помнила, когда вообще полноценно завтракала. Наверное, в колледже, когда мама по утрам обязательно пыталась впихнуть в неё что-нибудь горячее под предлогом, что школьники живут всухомятку, а хоть раз в день надо питаться не бутербродами. Тоска по дому и семье, по тем временам, когда они вчетвером действительно были семьей и маленькой девочке Анджи казалось, что так будет вечно, накатила внезапно и неотвратимо.

— Твоя одежда лежит на диване. — Густав списал ее помрачневший вид на наступивший деловой режим, решив, что она рвётся на работу. В каком-то смысле так оно и было, ей неожиданно остро захотелось сбежать подальше от домашнего уюта и будоражащего воображение мужчины, опасаясь тревожить давние, едва зарубцевавшиеся раны. Сухо поблагодарив за завтрак, она подхватила прозрачный пакет с одеждой и поспешила в спальню переодеваться.

Старая вытертая майка сияла белизной, которой Анджела не помнила на ней даже в момент покупки. И кажется, они погладили даже джинсы!

Около выхода Анджелу ждал еще один сюрприз. Старая потертая курточка из кожезаменителя куда-то пропала с вешалки, а на ее месте висел короткий бордовый пуховик, мягкий и тёплый даже на первый взгляд. Густав, видя ее замешательство, молча снял его с вешалки, и встряхнув подставил для одевания, как бесценную соболиную шубу. Анджела продолжала таращиться в недоумении.

— Это всего лишь пуховичок, мой детектив. — промурлыкал Густав. — Я пока что не осмеливаюсь предложить вам норку.

Расчёт был верным. Норку она не взяла бы ни при каких обстоятельствах, очень уж это смахивало бы на взятку. А вот пуховик в такой мороз — несмотря на то, что некоторые Монклеровские курточки стоили дороже шуб — взять хотелось. И Анджела не смогла отказаться.

Ключи, смятые чеки и остатки мятной жвачки неведомым образом перекочевали из старой куртки в новую, создавая ощущение обжитости и поношенности, из-за чего совесть девушки смолкла совсем. И всю дорогу до участка, которая заняла десять минут пешком — даже ближе, чем от ее студии — она довольно насвистывала себе под нос.

Список любовниц Лифенохена произвёл фурор среди мужской части отдела даже больший, чем новая курточка среди женской. Дамочек пришлось поделить на два дня, и все равно воцарился бардак.

Рабочий день отдела по особо тяжким преступлениям сегодня больше напоминал отбор на конкурс мисс мира. Блондинки всех оттенков, размеров и форм теснились в небольшой комнатке ожидания, изливаясь очередью в коридор на радость остальным отделам.

— Может, нам их по камерам распихать? — не особо надеясь на успех, предложила Анджела. Мужская часть отдела раздраженно зашикала ее благое начинание.

Допросы занимали минут по пятнадцать в среднем. Плохого о Густаве не сказала ни одна. Все были довольны, конечно же они бы не отказались продолжить отношения или перевести их на другой уровень, но Густав сразу давал понять, что ожидать подобного не стоит, и девы с этим смирялись. По крайней мере, заверяли в этом представителей правоохранительных органов. Алиби было практически у всех, тех немногих, которые не могли его предоставить, Анджела безжалостно вносила в отдельный список.

После сороковой девицы, пожелавшей передать привет Густаву вместе со своим новым адресом, Анджела почувствовала острую необходимость передохнуть. Попросив Стивенса об одолжении, которое он с радостью организовал и подменил ее при допросе, девушка без сил растянулась в неудобном жестком кресле за собственным столом. Что-то мешало расслабиться полностью. Через минуту до Анджелы дошло — этот термос она не приносила. Соседи от права собственности отказались, а Никки, сидевшая у входа, припомнила час назад забегавшего курьера.

Бдительная полиция, мать вашу.

В термосе был кофе. Литра полтора. Свежезаваренный, подозрительно знакомый на вкус. С сахаром, но без сливок.

Записки не прилагалось, да и не требовалось.

А поздно вечером пришёл первый букет.

Пошлые алые розы редкого английского сорта отправились прямиком в мусорное ведро. На следующий день Анджеле принесли кремовые пушистые хризантемы.

— Опять не угадал. — Хмыкнула она, отправляя символы богатства и процветания под стол. Курьер был в шоке.

Уборщица в восторге.

На третий день курьер, похоже, получил неплохие сверхурочные, ибо цветы прибыли на рабочее место раньше Анджелы. Пятнистые пронзительно-розовые орхидеи свисали гроздьями из ведра с водой, явно пожертвованного проникшейся предыдущими подношениями уборщицей.

Именно эта охапка бесценных орхидей в эмалированном ведре натолкнула детектива на гениальную мысль.

— План, конечно, спорный, но думаю, сработает. — поделилась Анджела со Стивенсом. Он, конечно, урод еще тот, но о деле всегда думает в первую очередь. И в этот раз он ее поддержал.

План Анджелы был не просто спорным. Начальство рвало, метало и плевалось ядом, но в поддержку идеи выступил сам подозреваемый Густав, незаметно переквалифицировавшийся в