Первая жертва - Роберт Шекли

Хэрольд не стал их преследовать. Стрелять в темноте было делом почти безнадежным, и, кроме того, ему не хотелось никого убивать. Пока ему не станут платить за это деньги, как это по слухам заведено в Охотничьем Мире.

Хэрольд собрал вещи и минуту постоял над телом собаки.

— Прости, Дилси, у меня не было другого выбора. Что ж, придется искать другое место для ночлега. По правде говоря, спать рядом с мертвой собакой мне не очень-то и нравится.

Пройдя полмили, он обнаружил еще одну ложбину, где и устроился на ночлег. Никто бы в Кин-Уэлли не назвал бы Хэрольда агрессивным. Просто у него была цель, к которой он упорно шел, преодолевая любые трудности.

5

На следующий день ему удалось доехать на попутной машине в Олбани. Там он выяснил, что ближайший автобус в южном направлении ожидается только через четыре дня, поэтому придется ждать. Хэрольд остановился в приюте Армии Спасения, бывшем складе, где ютились более двухсот женщин и мужчин. Хозяева хотели накормить каждого, но суп был таким пресным, что почти не утолял голод. Свободных мест в приюте не оказалось, поэтому Хэрольд получил лишь тарелку супа и приглашение переночевать во дворе.

Наконец пришел автобус. Это был видавший виды «Грэйхаунд», обитый с двух сторон листами брони. В безлюдных районах штата промышляли банды грабителей. Диспетчер уверял, что местная полиция полностью контролирует ситуацию, но этому никто не верил. Битком набитый старый автобус двигался на удивление быстро по шоссе I-95. До самого Сафферна, города на границе со штатом Нью-Джерси, все было спокойно.

Когда автобус подкатил к местной автостанции, на платформе не было ни души. Внезапно из станции выбежал коротышка в лохмотьях и забарабанил кулаком в дверь.

— Откройте! — завопил он. — Опасность!

— Где? — спросил водитель, открывая для него двери.

— Вот здесь, — ответил коротышка, вынимая из кармана автоматический пистолет. — Руки за голову, если вам дорога жизнь!

Хэрольд, как и все остальные пассажиры, подчинились приказу. Револьвер торчал у него за поясом, но он не мог его быстро вытащить, так как мешал рюкзак, лежащий на коленях. Коротышка что-то крикнул на непонятном языке — испанском, как оказалось потом — и в автобус вошли еще двое тоже с пистолетами в руках. На голове у одного из них красовался стетсон, когда-то серый, а теперь такого же непонятного цвета, грязный как и вся остальная его одежда. Одна нога у него была забинтована окровавленным бинтом, и он мог ходить, опираясь лишь на кого-то из своих спутников.

Поднявшись в автобус, он оскалил зубы в ухмылке, снял шляпу и закричал:

— Приветствую вас, леди и джентльмены! Сейчас мы будем вас грабить. Прошу вас, подчиняйтесь моим людям, и все будет хорошо. Comprende? У него было противное, почти обезьянье лицо, разве что не такое волосатое. А тело прямо было создано для лохмотьев, которые он носил. Правда, улыбка была приятной.

— Хуан Эстебан Лопес, или Малыш-Кошкодав, — представился он. Полагаю, вы уже поняли, что нам от вас требуется. Сейчас мои друзья пройдут между рядами и заберут все, что им понравится. Отдавайте все без сожаления, если не хотите, чтобы мы начали сердиться. Эй, ты! — небрежно бросил он Хэрольду.

— В чем дело? — спросил тот, готовясь выхватить пистолет.

— Вставай, амиго. Бери свой рюкзак. Пойдешь с нами. Но твою пушку я заберу себе.

Оказывается, он заметил револьвер. Забрав его у Хэрольда, он сунул его в карман.

— Что вам от меня надо? — запротестовал Хэрольд.

— Ничего плохого мы тебе не сделаем, — сказал Малыш-Кошкодав, просто у меня ранена нога, и ты мне немного поможешь.

Грабители закончили обходить пассажиров и вылезли с автобуса, забрав с собой и Хэрольда. Малыш свистнул. Из станции выбежал еще один тощий человек.

— Сейчас, амиго, — сказал Малыш Хэрольду, — ты посадишь меня на свои широкие плечи и мы отправимся восвояси.

Сделав красноречивый жест пистолетом, он улыбнулся. Хэрольд осторожно посадил грабителя на плечи. Малыш-Кошкодав тихо ойкнул от боли в потревоженной ноге.

— Чато! — закричал он. — Быстро в машину, заводи мотор! А ты, — он похлопал Хэрольда по плечу, — vamos caballo![1]

Они побежали к стоянке. Чато, толстяк лет восемнадцати, первый добежал до старого «бьюика». Когда все остальные остановились возле машины, он безуспешно пытался завести мотор.

— Хватит шутить, — сказал Малыш. — В чем дело?

— Я же тебя предупреждал, что карбюратор ни к черту не годится, стал оправдываться Чато. — Нужны запчасти.

— Но ты же уверял меня, что машина еще продержится, пока мы не отремонтируем.

— Я надеялся…

Мотор вообще заглох. Наверное, сел аккумулятор. Со станции доносились чьи-то крики. По команде Хэрольд снова поднял Лопеса на плечи. Они засеменили к лесочку за автостоянкой. Позади них раздались выстрелы.

— Черт побери, Эстебан! — закричал Малыш-Кошкодав. — Как же мы попали в такое положение? Смотри под ноги, амиго, — сказал он Хэрольду, — не хватало только, чтобы ты упал.

Хэрольд изо всех сил бежал к лесочку. Добежав до деревьев, он принялся продираться сквозь заросли. Лопес едва успевал наклонять голову, чтобы ветки не били по глазам. Тоненькая ветка хлестанула Малыша по голове, а ветка потолще выбила пистолет из его руки.

— Постой! — закричал он.

— Некогда! — прокричал в ответ Хэрольд.

Не снижая скорости, он бежал что было сил, но через полмили сбавил шаг, а потом и вовсе остановился. Сняв Лопеса с плеч, он опустил его на землю. Потом забрал у бандита свой револьвер и засунул за пояс.

— Ты сможешь как-нибудь собрать своих приятелей?

Малыш кивнул.

— Тогда зови их скорее. Вряд ли те люди со станции до сих пор нас преследуют. Одним словом, нам надо собраться всем вместе и подумать, как действовать дальше.

Малыш-Кошкодав приложил ладонь к губам и пронзительно застрекотал.

— Крик сороки, — объяснил он. — Как, неплохо?

— Может и неплохо, только ни одной сороки кроме тебя здесь нет.

Вскоре показались остальные трое грабителей. Они вышли из-за деревьев, целясь в Хэрольда. Малыш махнул рукой, чтобы они опустили пистолеты.

— Когда я потерял пистолет, ты мог бы меня сбросить и вернуться к автобусу, — обратился он к Хэрольду. — Почему ты так не сделал?

— По двум причинам. Во-первых, мне показалось, что хотя ты и bandido, но человек честный. Я не мог бросить тебя на произвол судьбы. Если бы пассажиры тебя поймали, не миновать тебе виселицы.

— А во-вторых?

— Когда людей разозлили как сейчас, кровь ударяет им в голову, и они уже ничего не соображают. Я подумал, что они могут и не вспомнить, что я не из вашей шайки. А, может быть, подумают, что специально подсел в автобус.