Отбор для лорда, или Медовница не желает замуж (СИ) - Арина Лефлер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В благодарность за свое спасение богиня возвела простого воина в ранг богов, вышла за него замуж и родила дочь. И плывет теперь Стинг на ночном небосклоне в одном ряду с главными богами нашего мира.
А где-то там, на краю звездного неба, парит Апис. Он стремится к своей Медовнице. Лишь с ней он будет счастливым мужем и отцом. Лишь с ней он сможет зачать и родить достойных детей — продолжателей славного рода.
Эти легенды я слушала перед сном от нашей Марты. Они завораживали, погружали меня в сказочные миры, и я начинала мечтать, что когда-нибудь найдется и мой Апис, и он полюбит меня, а я полюблю его, и дети у нас родятся достойные.
Но это было в далеком детстве. Тогда я еще не ведала, чем хочу заниматься в жизни, а теперь знала. И я сначала выполню задуманное, а уже потом пусть мой Апис меня найдет, ну или я найду его.
Я шла только ночью, потому что днем по тракту движение как по Сотовой. Днем я заходила вглубь придорожного леса и отсыпалась.
Я знала, что если долго идти по этой дороге, то можно прийти в город. Отец и братья часто брали меня с собой на ярмарку, когда возили на продажу лишнее зерно с поля или овощи с огорода.
Как же я любила ярмарки! Мне нравилось ходить по торговым рядам, болтать с заезжими купцами, делать вид, что присматриваюсь, прицениваюсь к товарам.
Сильнее всего меня привлекали ряды, где продавали одежду и шляпы. Это и была моя мечта. Когда-нибудь открыть собственное ателье, создавать прекрасные головные уборы, платья, костюмы и наряды и продавать их людям.
А шить я умела как никто. Этому меня научила моя крестная. Я могла из пучка травы за пару секунд создать шляпку. А если мне дать времени побольше, то… много чего!
Моя крестная всегда называла меня маленькой настоящей женщиной.
«Ты из ничего делаешь все, что должна уметь делать настоящая женщина: и солянку, и зрелище, и, конечно, шляпку». Я не спорила.
А вот ряды, где торговали лошадьми я ненавидела. И не только из-за зловонного запаха и горестного ржания живого «товара».
Мне было жаль животных, ожидавших, когда их кто-то купит.
Я увидела всего лишь раз, как покупали лошадь: с силой хлопали по грациозному крупу, гладили блестящую гриву, смотрели здоровы ли зубы. Жаль только, в глаза лошади никто не заглянул. А я заглянула. И увидела в них боль и тоску. Возможно, поэтому я так сопротивлялась отбору невест. Я не хотела быть подобной лошадью.
И вообще, я как представлю себе этот отбор. Как я буду стоять в одном ряду с такими же горемычными, лишенными всякого права решать свою судьбу. И меня будут выбирать, словно породистую кобылу на ярмарке. В душе поднялась волна негодования, и я сжала кулаки, шмыгнула носом.
«Ну, нет! Еще чего! Пышку вам, а не меня! И никаких слез», — мысленно приказала я себе.
Надеюсь, за два дня я ушла на достаточное расстояние, и теперь можно двигаться в столицу и днем. Эта мысль успокоила меня, я согрелась, разомлела и не заметила, как уснула.
Глава 2
— Будешь пытаться так смотреть, окосеешь, — услышала я приятный мужской голос, когда очнулась и попыталась увидеть, где я и что со мной.
Закрыла глаза. Почувствовала, как мурашки бегают по всему телу. Попробовала пошевелить пальцами на руках и ногах. Не получилось.
«Спеленали, словно новорожденного, — промелькнуло в голове негодование. — Я не поняла, мне это снится или случилось наяву?»
Я попыталась вспомнить произошедшее.
Солнце уже взошло и рассветные лучи настойчиво проникали в мое убежище. Я попыталась подняться, оперевшись на руку, и не смогла. Ногу прострелило так сильно, что я зажмурилась от боли и прослезилась.
И что теперь делать? Возвращаться домой?
Я закрыла глаза и постаралась дышать спокойно. И, наверное, провалилась в следующий сон.
Когда я открыла глаза, то не сразу поняла, что со мной происходит. Я будто парила в воздухе.
Нет, не так. Я плыла, лежа на воздушной подушке.
Смущал только странный звук под моим телом. Жужжание насекомых, словно я на лугу, где летают пчелы и шмели в большом количестве.
'О Улий! Куда я попала! И что со мной будет? Так, главное, не показывать свой страх! — запаниковала я. —
Смелому — медовые пышки, а трусу — еловые шишки. — вспомнилась любимая отцовская поговорка. —
О Улий, о чем я думаю? А вдруг это какой-нибудь людоед? Но, — остановила я свою буйную фантазию, — у людоеда довольно приятный голос'.
Сквозь гул слышалась уверенная поступь.
Покрутив головой по сторонам, я увидела лишь спину, шагавшего чуть впереди. Широкую, крепкую, мужскую спину под тонкой батистовой рубашкой. Уж качество ткани я определяла сразу, на глазок. Швея я или не швея?
— Ну если вы меня не освободите от магии, то, возможно, и окосею, и мой отец вам за это спасибо не скажет, — с вызовом произнесла я, радуясь, что язык способен шевелиться.
— Сомневаюсь, что твой отец знает, где ты сейчас находишься, и что с тобой происходит, и, вообще, я не уверен, что у тебя есть семья, — ответил незнакомец, волнуя меня бархатными нотками в голосе.
— С чего такие мысли? Есть у меня семья, и отец есть, а еще братья, гвардейцы, между прочим, — не моргнув глазом, соврала я.
— Даже гвардейцы? Ничего себе! Из какого семейства твои братья, не подскажешь? Удалец?
«Упс, кажется, меня приняли не за ту или, правильнее сказать, не за того?»
Разубеждать незнакомца, что я не удалец, а, скорее, удалица, не стала. Это станет и так понятно, как только я сниму шляпу. Надеюсь, что до этого, конечно, не дойдет. Но кто знает. В моих интересах хоть немного потянуть время.
Я снова попыталась пошевелить руками. Получилось. Рискнула поколыхать в воздухе ногами. Лучше бы я этого не делала.
Я нечаянно застонала и закрыла глаза, стиснув зубы. От боли выступила испарина.
— Где болит? — раздалось над самым лицом. Скривившись, я открыла глаза и пропала. В самом деле пропала. Утонула в глазах цвета лесного ореха. Мужчина усмехнулся, заметив мой взгляд. На его волевом лице пробежала понимающая улыбка.
