Непобедимый - Алим Тыналин

мгновенно повернул голову. Посмотрел, что там стряслось с Витьком. Увидел, что тот неподвижно лежит ничком, с неестественно вывернутой головой. Бледное лицо обращено вбок, куда-то в другую сторону, туда, где тренировались вольники.

Нет, только не это. Боря рывком вскочил и бросился к товарищу. Едва коснулся, как увидел, что голова Витьки безжизненно трясется на ковре. Он застыл на месте, не желая верить в происходящее.

— Ну-ка, дай сюда, — рядом мгновенно очутился Сергеев. — Что случилось? Держи его. Помоги перевернуть. Ну, что ты трясешь его башку, осторожнее.

Они осторожно перевернули Витьку на спину. Сергеев пощупал пульс на шее и побледнел сам, еще больше, чем Витька. Боря никогда не видел, чтобы человек становился таким белым за считанные секунды.

Другие борцы поняли, что случилось что-то не то, прервали тренировку и подошли ближе, окружив их кольцом. Боря боялся спросить, что произошло.

В это мгновение Витя закашлялся и повернул голову. Сергеев шумно выдохнул и снова проверил пульс у Витьки. Он стоял с минуту, а Витя так и лежал на матах с закрытыми глазами.

Грудь вздымалась и опускалась, воздух со свистом вырывался из широких ноздрей. Синяк на глазу стал почти желтый.

— Фух, ну и напугал же он меня! — тренер отпустил руку парня и кивнул Боре. — Все в порядке. Пусть отлежится, потом встанет. Посиди рядом с ним. Потом сходите к медсестре, проверьтесь.

Он поднялся, тяжело опираясь на обе руки и рявкнул на учеников:

— Чего собрались? Бесплатный цирк, что ли? Или театр? Ну-ка, быстро, каждый поднял соседа на плечи и по десять приседов. Потом меняемся. Ну, давайте, работаем! Шевелите булками!

Кружок самбистов тут же распался, все побежали делать упражнение, только Боря остался сидеть рядом с лежащим товарищем. Он смотрел, как другие ученики, пыхтя и с натугой приседают с партнером на плечах, а потом меняются.

Когда они закончили, то и думать забыли про новенького. Сергеев снова засвистел, потом заорал на весь зал:

— Ну, а теперь боковая подсечка при движении соперника в сторону! Работаем! Шевелите булками! Только осторожно!

Рядом послышался хрип и кашель. Боря оглянулся и увидел, что Витька очнулся. Он приподнял голову и смотрел на советский флаг, нарисованный на стене, а под ним серп и молот, от которого расходились мозаичные коричневые лучи. Под лучами изображение «Москвича-412», едущего по прямой дороге вдоль длинного здания.

Это неудивительно, ведь секции самбо и вольной борьбы располагались в спортивном комплексе АЗЛК, то есть автозаводе имени Ленинского комсомола, выпускающего «Москвичи». Стадион и здания комплекса находились на углу Волгоградского проспекта и Люблинской улицы. Спортивный комплекс построен в стиле советского модернизма, с огромными светлыми залами, стены оформлены с мозаикой и лепным панно с советской символикой.

Но Витек недолго смотрел на флаг. Он даже не обратил внимание на герб и изображение «Москвича-412». Сел рывком и уставился на зал, как будто впервые увидел его.

Тогда-то Боря и обратил внимание, что глаза у друга какие-то другие. Почернели слегка. Он не дал Витьку сидеть долго. Помог подняться и повел к врачу.

Вот только, когда Витек поднялся, он поглядел на себя и замер на месте. Разглядывал свою руку, как чудо дивное.

* * *

Чудеса продолжаются. Я внимательно рассматривал свои руки и ноги и лихорадочно пытался сообразить. Это как же так получается? Тело ведь не мое.

Молодое и крепкое. Я такого уже давно не видел. Но то, что чужое, я понял сразу. Ноготь указательного пальца правой руки у меня сильно искривлен, когда-то я его чуть не лишился, пытаясь поймать слетающий профнастил с крыши. Жутко порезал, кровь хлестала, как из шланга.

А сейчас все ногти и пальцы целые. Упругие, гладкие, сильные и тонкие, любо-дорого смотреть. На щиколотке левой ноги у меня тоже должен быть шрам, память о неуклюжем обращении с топором в детстве. Но сейчас там тоже все в порядке, никаких шрамов, благо, я в красных спортивных шортах и сразу вижу свои ноги.

Волосяной покров на руках и ногах тоже другой. У меня волосики чуть погуще и не сворачивались колечками, как сейчас. Я пощупал гудящий затылок, поморщился от боли, потом потрогал нос и правую скулу.

Не уверен, но кажется, что лицо тоже не мое. Что за удивительные чудеса тут творятся?

Все происходящее со мной слишком четкое и детальное, чтобы было сном. Нет, это реальность и мне нужно принять ее как можно скорее, чтобы не сойти с ума.

— Где тут зеркало? — спросил я у Бори, стоявшего рядом и с любопытством следившего за моими манипуляциями. — Мне надо посмотреть… На себя.

Он не стал спорить. Указал на двустворчатую коричневую дверь в противоположной стене и объяснил:

— Эк тебя тюкнуло черепушкой. Пошли в травмпункт. Там все есть, и зеркало в том числе, — он схватил меня за руку и потащил к проходу между матами, бормоча под нос: — Олечка тебя мигом в строй введет. Уж она выбьет всю дурь из твоей больной башки.

Я не сопротивлялся. Во-первых, Боря на порядок сильнее меня, хотя и у меня есть спортивная подготовка. Во-вторых, я и сам хотел поскорее очутиться перед зеркалом и посмотреть на себя.

Тренер проводил нас пристальным взглядом, но ничего не сказал и продолжил занятие, приказал ученикам отрабатывать зацеп стопой сзади. Мы прошли сквозь маты, выбрались к скользкому до блеска дощатому полу, миновали сложенные стопкой черные и синие спортивные ковры у стены в углу и очутились в коридоре.

Шум, крики и шлепки тел о маты тут же затихли, в коридоре царила относительная тишина, только с потолка гудели неизменные люминесцентные лампы. Впрочем, в некоторых местах лампы вовсе не горели, так что иногда мы шли в полумраке.

Стены все так же густо окрашены толстым слоем синей краски, до высоты в полтора метра. Когда мы вышли к большому коридорному окну, то на подоконнике я увидел два горшка с геранью и фиалками. Полы тоже деревянные, кеды иногда со свистом скользили по ним.

— Ты как там, старик? — озабоченно спросил Боря,