Ведьма - Вадим Панов

Некоторое время Гостюхин сосредоточенно размышляет, после чего кивает и говорит:

– Я ей передам.

Следующей ночью я занимался любовью с Лидочкой Михайловой.

Не во сне, если вы вдруг об этом подумали, – наяву.

А чтобы вам стало совсем все понятно, скажу, что о третьекурснице Лидочке, томной красавице с длинными каштановыми волосами и синими, как небо, глазами, мечтали все мужики института. Но она была умна, расчетлива и умела выбирать поклонников. С кем она дружила раньше, я не знаю, а на момент нашего знакомства – хотя какое это знакомство? Так, были представлены, оказавшись в одной студенческой компании, – в бойфрендах Лидочки числился Коля Сорокин, мальчик из весьма и весьма обеспеченной семьи. По всем статьям получалось, что спать с первокурсником, который лишь робко кивал ей, встречаясь в коридорах, Лидочке было не с руки.

Но все статьи полетели к черту.

В тот вечер все получилось крайне удачно. Сначала Лидочка зашла ко мне за хлебом. Мы немного поболтали. Потом она ушла, и позвонил Валька, предупредил, что не придет ночевать. Шаман смылся еще днем и до утра не ожидался. Я было приготовился к тоскливому вечеру за учебниками, но вновь вернулась Лидочка, у которой закончился сахар. Мы посмеялись над этим и решили выпить чаю вместе. У нас.

В общем, робость моя постепенно прошла, на ум приходили исключительно подходящие моменту слова и удачные шутки, и все дальнейшее получилось как‑то само собой.

На первую лекцию я примчался как на крыльях. Усталости, несмотря на бессонную ночь, не было. Я хотел смеяться и шутить. Мир казался добрым и веселым. Я был счастлив.

До тех пор, пока не встретил Вальку.

Полусонный Гостюхин то и дело зевал, но, увидев меня, собрался и даже подмигнул:

– Понравилось?

И тут я понял, почему Лидочка была со мной столь ласкова.

– Ты?!

Валька махнул рукой:

– Бабушка.

Внутри стало пусто‑пусто.

– Вот ведь дрянь!

Гостюхин удивленно раскрыл рот:

– Не понял? В чем дело, Сергей, тебе ведь нравится Лидочка?

Пустота постепенно заполнялась отвращением.

– Но…

Лидочка лежит рядом со мной… Мы целуемся. Вот она стонет. Вот она улыбается. Вот она проводит рукой по моим волосам.

Не по‑настоящему.

– Как вы можете так обращаться с людьми?

Валька сразу понял, что я имел в виду. Помрачнел, но оправдываться не стал. Пожал плечами и холодно напомнил:

– Ты сам хотел, чтобы с тобой расплатились. Вот так.

А самое ужасное заключалось в том, что мне нечего было ответить. Сам связался с ведьмой. Забыл, что они смотрят на жизнь совсем по‑другому.

– Предупреждать надо.

– Чем ты недоволен?

Орать на Вальку бессмысленно, в конце концов, он виноват лишь в том, что оказался моим соседом по комнате. А до старушки не добраться. Хотя… я посмотрел на мозоли. Если бабка готова платить, следует вытянуть из нее как можно больше.

Я вздохнул.

– Валька, это нечестно. Я горбатился на огороде, а вместо хорошего отдыха или какого‑нибудь морального удовлетворения получаю еще одну бессонную ночь.

– Мне показалось, что с удовлетворением у тебя все в порядке, – заметил Гостюхин.

– Ну, перепихнулся я с этой красоткой, а что толку? Я ведь, получается, просто украл ее на одну ночь.

– Одну ночь украли у тебя, одну ночь украл ты. Все квиты.

– Вот именно: украл, украли… А я, между прочим, собирался в эти ночи готовиться к экзамену. Ты не забыл, что есть шанс сдаться досрочно?

Вальке не понравилось мое заявление. Очень не понравилось. Он отвел взгляд, помолчал некоторое время, после чего негромко бросил:

– Я думал, ты хочешь учиться честно.

– Тогда оставьте меня в покое. Вы нарушили мои планы, а не наоборот.

Теперь он не нашелся, как возразить.

– Я передам бабушке твое пожелание, – сказал он. – Но давай договоримся: мы мухлюем с экзаменами в первый и последний раз. – Валька помолчал. – Я себе этого не позволяю.

Я знал, что Гостюхин не врет – видел, с каким рвением просиживает он за учебниками и сколь внимателен на лекциях. Валька хотел выучиться сам, и на мгновение мне стало немного стыдно.

– Обещаю, что больше не буду просить тебя или твою бабушку помогать мне с учебой. Сегодня в первый и последний раз.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Договорились.

Получив обещание. Валька успокоился настолько, что позволил себе еще одну откровенность:

– Ты наверняка будешь об этом думать, поэтому скажу сразу: с девчонками я тоже не мухлюю. Не поступаю с ними так, как бабушка обошлась с Лидой.

– Но они к тебе липнут, – улыбнулся я.

– Ко мне, – подчеркнул Валька. – Ко мне.

В коридоре появился профессор, мы направились к дверям аудитории, и поэтому последнюю фразу Гостюхин произнес на ходу:

– Кстати, предыдущую плату придется отдать.

– Как ты это себе представляешь?

Валька не ответил.

Прелесть досрочного экзамена заключалась в том, что принимал его не профессор, а доцент той же кафедры, который вел в нашей группе семинары по предмету. Называть его мягким преподавателем я бы не стал – требовал доцент довольно жестко, но до волчары‑профессора ему было расти и расти.

Мы заходили в аудиторию группами по пять человек. Клали зачетки, тянули билеты и усаживались готовиться. Все как во время настоящего экзамена. Стол доцента стоял в дальнем углу, и поэтому никто из однокурсников не слышал нашего с преподавателем разговора.

– Первый вопрос?

Эту тему я знал довольно хорошо и ответил весьма и весьма прилично. Доцент остался доволен.

– Второй вопрос, пожалуйста.

Я честно сознался, что понятия не имею, как на него отвечать. Доцент невозмутимо кивнул и попросил показать задачу. Которую я решил не совсем корректно.

Указав мне на ошибки, преподаватель задумчиво уставился в потолок и пробубнил:

– Что же мне с вами делать?

– Не знаю, – честно ответил я.

– В некоторых разделах вы, безусловно, плаваете.

– Увы.

– Но в целом впечатление благоприятное.

Он взял мою зачетку и вывел: «отлично». Правда, потом строго глянул на меня поверх очков и произнес:

– Но это аванс. В следующий раз при таких ответах сможете рассчитывать только на «хорошо».

– В следующий раз я подготовлюсь лучше.

– Надеюсь.

Вывалившись из аудитории, я подпрыгнул едва не до потолка: бабушка не подкачала!

А Лидочку я встретил чуть позже, в коридоре общежития.

Увидев ее, я сначала растерялся, но потом решил: была ни была! – и поздоровался. Без всяких двусмысленных улыбочек или хитрых взглядов. Просто поздоровался. Вежливо.

И получил пощечину.

– Мерзавец! – Она ударила меня еще раз. – Скотина!

Гордо вскинула голову, повернулась и пошла прочь.

Я же был слишком ошарашен, чтобы как‑то реагировать. Молча вошел в комнату, бросил на пол сумку и удивленно посмотрел на Гостюхина.

– Лидочка дала мне пощечину.

– Бабушка забрала предыдущую плату, – невозмутимо объяснил Валька. – Сейчас Лида думает, что ты напоил ее вином и трахнул, воспользовавшись, так сказать, ситуацией.

– Но мы ничего не пили!

– Не волнуйся, старик, она слишком горда, чтобы рассказать кому‑нибудь о…

Я ударил Вальку в лицо. Он, разумеется, ответил, и мы подрались.

Потом мы три дня не разговаривали, и за эти дни я понял, насколько был глуп. И еще – насколько все серьезно. И еще – что это не для меня.

Но ведь Валька мой друг!

Через неделю его бабушке потребовалось распилить и наколоть пару кубометров дров. На этот раз она поступила честно: спросила, не помогу ли я?

Я помог.

Но плату требовать не стал.

Если вы думаете, что наши с Валькой отношения вернулись в обычное русло сами собой, что в один прекрасный день мы посмотрели в глаза друг другу и поняли, что пора перестать дуться, то вы ошибаетесь.

Была причина.

Серьезная причина.

И очень красивая к тому же.

Крупная и развратная.

С большой грудью, широкими бедрами и узкой талией. С чувственным ртом, длиннющими волосами и манящими зелеными глазами.

Черноволосая.

Как эта «причина» сумела войти в комнату, я не знаю. Сумела, и все. Когда я вернулся из института, женщина сидела на Валькиной кровати и гладила Шамана. На меня она взглянула без интереса:

– Ты его друг?

– Да, – поколебавшись, ответил я.

– Когда он придет?

– Минут через десять.

Я видел, что Валька заканчивает обедать, и знал, что после он обязательно отправится в общагу.

– Хорошо.

Десять минут мы просто молчали, сидя друг напротив друга. Я смотрел на женщину, а она не сводила глаз с урчащего Шамана.

Потом пришел Валька.

Несколько секунд он стоял в дверях, затем попросил меня на «пару слов». Мы вышли в коридор, и он попросил: