Фанатка - Рейнбоу Рауэлл

– Ага, – донеслось из телефона. – Опоздала всего на пару минут, но все равно чувствовала себя ужасно глупо… Слушай, мы с Кортни сейчас пойдем в столовку, давай я тебе перезвоню? Или увидимся завтра на обеде? Можем теперь в полдень встречаться у Селлек-Холла. Ты знаешь, где это?

– Найду, – ответила Кэт.

– Здорово. Тогда до завтра.

– Здорово, – повторила Кэт, нажала «завершить» и положила мобильник в карман.

Ливай вытянулся на кровати Рейган.

– Не валяйся без дела, – сказала она, бросив в него скомканным покрывалом, и обратилась к Кэт: – Привет.

– Привет, – отозвалась та и с минуту постояла на месте, ожидая продолжения разговора, но, видимо, Рейган это не интересовало – она проверяла коробки, будто что-то искала.

– Как прошел твой первый день? – спросил Ливай.

Кэт не сразу поняла, что он обратился к ней.

– Нормально, – ответила она.

– Ты ведь первокурсница? – уточнил он, застилая кровать Рейган.

«Не собирается же он остаться здесь на ночь, – подумала Кэт. – Очень плохая идея. Очень и очень».

Ливай все еще смотрел на нее и улыбался. Она кивнула.

– А ты сразу нашла нужную аудиторию?

– Ага…

– Познакомилась с ребятами?

«Да уж, – подумала она, – с вами!»

– Не намеренно, – сказала Кэт, заметив, как при этом фыркнула Рейган.

– Где наволочки? – спросил Ливай, заглянув на шкаф.

– В коробках, – ответила Рейган.

Ливай взялся разбирать их, выкладывая вещи на стол Рейган, словно знал, где что должно стоять. Он забавно мотал головой, будто та еле держалась на шее, и был похож на экшен-фигурку с растянутыми резинками, скрепляющими разные части тела. Казался он немного эксцентричным. Как, впрочем, и Рейган.

«Люди обычно находят себе пару под стать, – подумала Кэт. – Одного поля ягодки».

– Так какая у тебя специальность? – поинтересовался у нее Ливай.

– Английский, – ответила Кэт и после затянувшейся паузы добавила: – А у тебя?

Казалось, парень был невероятно рад услышать этот вопрос. Или хоть какой-то вопрос.

– Пастбищное хозяйство, – гордо произнес он.

Кэт понятия не имела, что это значит, но от уточнения воздержалась.

– Только не начинай разглагольствовать об этом! – взмолилась Рейган. – До конца года это будет нашим правилом. Никаких разговоров о пастбищном хозяйстве в моей комнате.

– Это и комната Кэтер, – сказал Ливай.

– Кэт, – поправила его Рейган.

– Ну а когда тебя здесь не будет? – спросил Ливай у подруги. – Можем мы болтать о пастбищном хозяйстве, когда тебя нет в комнате?

– Когда меня нет в комнате… – протянула девушка, – тогда ты, скорее всего, будешь сидеть в коридоре.

Кэт улыбнулась, глядя в затылок Рейган. Но почувствовала на себе взгляд Ливая, и ее улыбка померкла.

Казалось, что сидевшие в аудитории студенты всю неделю ждали именно этого момента. Так ждут начала концерта или полуночной кинопремьеры.

Через несколько минут в помещение вошла профессор Пайпер, и Кэт сразу же отметила, что та оказалась миниатюрнее, чем на фотографиях с обложек своих книг.

Глупая, конечно, мысль. В конце концов, там были портретные снимки, но профессор Пайпер притягивала на них взгляд – высокие скулы, огромные водянисто-голубые глаза и роскошная копна длинных темно-русых волос.

В действительности волосы преподавательницы оказались не менее роскошными, но тронутыми сединой и слегка взъерошенными. Из-за небольшого роста ей даже пришлось слегка подпрыгнуть, чтобы присесть на край стола, – такой она была маленькой.

– Итак, – произнесла профессор вместо обычного приветствия. – Добро пожаловать на курс литературного мастерства. Некоторых из вас я уже знаю… – Она улыбнулась кому-то из ребят, но явно не Кэт.

В аудитории, очевидно, Кэт была единственной первокурсницей. Ей только недавно открылось, что выделяет первокурсников из толпы. Слишком новый рюкзак. У девушек – макияж. У парней – футболки фирмы «Хот топик» с шутливыми надписями.

У Кэт же были все признаки: от новых красных кедов «Ванс» до темно-лиловых очков, купленных в «Таргет». Старшекурсники носили очки в широкой черной оправе фирмы «Рей-Бан». Преподаватели тоже. Возможно, в очках от «Рей-Бан» Кэт смогла бы заказать джин-тоник без предъявления документов.

– Что ж, – сказала профессор Пайпер, – я рада видеть здесь всех вас.

Говорила она дружелюбно, с некоторым придыханием – «слегка мурлыкала», сказали бы о ней, но без крайностей. Ее голос был довольно тихим, поэтому все в аудитории сидели неподвижно, чтобы поймать каждое слово.

– Мы должны многое успеть в этом семестре, – объявила профессор, – так что не будем терять ни минуты. Перейдем сразу к делу. – Она слегка наклонилась вперед, придерживаясь за край столешницы. – Вы готовы к погружению?..

Большинство ребят кивнули. Кэт уткнулась в тетрадь.

– …Хорошо. Тогда начнем с вопроса, на который, по сути, нет ответа… Зачем мы пишем художественные произведения?

Один старшекурсник решил, что вопрос адресован ему.

– Для самовыражения, – предположил он.

– Конечно, – сказала профессор Пайпер. – Поэтому вы и пишете? – (Парень кивнул.) – Хорошо… Какие еще есть причины?

– Нам нравится, как звучат наши голоса, – сказала девушка с прической почти как у Рен, даже еще круче.

Студентка выглядела как Миа Фэрроу из триллера «Ребенок Розмари» (только в очках «Рей-Бан»).

– Да! – засмеялась профессор Пайпер.

«Смеется она, как фея», – подумала Кэт.

– Именно поэтому я пишу, это уж точно, – заверила профессор, – поэтому и преподаю!

Смех прокатился по всей аудитории.

– Еще какие причины?

«Зачем я пишу?» – Кэт пыталась найти глубокомысленный ответ, хотя и знала, что в любом случае голоса не подаст.

– Чтобы исследовать новые миры, – сказал какой-то студент.

– Чтобы исследовать старые, – добавил другой.

Профессор Пайпер все кивала.

«Чтобы перенестись в другое место», – подумала Кэт.

– Итак… – промурлыкала преподавательница. – Может, чтобы разобраться в себе?

– Чтобы освободить себя, – сказала студентка.

«Чтобы освободиться от себя».

– Чтобы показать другим, что творится у тебя в голове, – выдал парень в узких красных джинсах.

– Если те, конечно, захотят об этом узнать, – добавила профессор Пайпер.

Все снова рассмеялись.

– Чтобы заставить людей смеяться.

– Чтобы привлечь внимание.

– Просто это все, что мы умеем.

– Говорите за себя, – махнула рукой профессор. – Я еще играю на пианино. Но продолжайте, мне нравится. Очень нравится.

– Чтобы заглушить голоса в голове, – сказал парень, сидевший впереди Кэт.

У него были короткие темные волосы, которые на затылке сходились клином.

«Чтобы заглушить себя, – подумала она. – Чтобы заглушить себя и прекратить свое существование».

– Чтобы оставить после себя след в истории, – сказала Миа Фэрроу. – Чтобы создать что-то, способное нас пережить.

Парень, сидевший перед Кэт, снова подал голос:

– Бесполое размножение.

Кэт представила себя за ноутбуком. Она изо всех сил пыталась выразить то невероятное ощущение, когда все получалось, складывалось воедино, когда слова приходили сами и она даже не успевала уловить их суть – они вырывались из ее груди, как рифма, ритм, как… прыжок через скакалку, точно! И нужно прыгнуть до того, как скакалка коснется щиколоток.

– Чтобы делиться с другими истинами жизни, – сказала еще одна девушка. (Еще одни очки «Рей-Бан».)

Кэт покачала головой.

– Зачем мы пишем? – вновь спросила профессор Пайпер.

Кэт уткнулась взглядом в тетрадь.

«Чтобы исчезнуть».

Он был так сосредоточен, да к тому же раздражен, что даже не заметил, как за его стол села рыжеволосая девочка. С косичками и в старомодных очках с заостренными уголками, которые бы идеально подошли к костюму ведьмочки для бала-маскарада.

– Так ты совсем себя замучаешь, – сказала она.

– Просто хочу все сделать правильно, – хмуро проворчал Саймон, снова постучав волшебной палочкой по монете в два пенса.

Ничего не произошло.

– Смотри, – сказала девочка, решительно взмахнув рукой над монеткой.

Вместо палочки у нее было кольцо с огромным фиолетовым камнем, замотанное толстой ниткой, чтобы не соскакивало с пальца.

– Лети домой! – произнесла она заклинание.

Монетка задрожала, у нее вдруг отросли шесть ножек и тельце, и она шустро побежала прочь. Девочка аккуратно смахнула ее в стеклянную банку.

– Как ты это сделала? – спросил Саймон.

Девчонка была первогодкой, как и он. Ее выдавал зеленый значок на свитере.

– Ты не должен создавать магию, – сказала она, робко улыбаясь. – Ты и есть магия.

Саймон уставился на двухпенсовую божью коровку.

– Я Пенелопа Банс, – представилась девочка, протягивая руку.

– А я Саймон Сноу, – ответил он, пожимая ладонь.