Лимб (СИ) - "Ремаркова дочь"

— Ну уж не совсем ни единой, он как-то связан с Азией… — Гермионе не хотелось предстать перед этим напыщенным индюком уж очень нуждающейся. Этот рефлекс остался у нее со школы: бороться с ним до последнего слова, не показывать слабость, подмечать детали.

Но самой важной деталью, которую она отметила, были мурашки. Её собственные мурашки от его раскатистого смеха.

Малфой смеялся, откинув голову назад, так, что челка слегка сместилась, и его лицо стало выглядеть гораздо моложе.

«Да что со мной такое сегодня, великий Годрик?! Кажется, я слишком давно была лишена мужского внимания».

Надо в следующий раз согласиться на предложение Гарри свести её с любым «интересным парнем» из Аврората. В противном случае она так и будет нездорово реагировать даже на ублюдка Малфоя.

Гермиона замерла, когда его взгляд вновь вернулся к ней.

— Азия — это близко, Грейнджер, хотя напрямую артефакт никак с ней не связан. Тебе нужна египетская мифология.

Египетская? В голове Гермионы мгновенно закрутились винтики. Сотни предположений начали толкаться в её мыслях, но ни одно из них не выглядело обнадеживающим. Ей нужно было больше информации.

Она подняла глаза на Малфоя.

— Что еще ты знаешь? В Египте было множество опасных артефактов, как мы можем найти один-единственный? Это как искать иголку в стоге сена! — воскликнула Гермиона.

Малфой лишь скривился.

— Эти твои маггловские выражения делу не помогут. А вот твой ответ на мой вопрос — очень даже может.

Гермиона пару раз недоуменно моргнула. Вопрос? Какой вопрос? Она ведь уже дала ответ.

— Я уже говорила, что в школе…

— Меня не волнует, что было в школе, Грейнджер, — на лице Малфоя отразилась смесь раздражения с нетерпением.

Гермиона не понимала, как он умудряется так быстро, словно по команде, переключаться с одного настроения на другое: вот он оскорбляет её и её друзей, вот смеётся, а вот злится.

Возможно, у него и правда помутнение рассудка, как сказал Гарри. Не то чтобы это сильно её беспокоило: она лишь надеялась, что его стошнит когда-нибудь от собственных эмоциональных качелей.

— Почему эльфы, Грейнджер?

Что-то смутное, тяжелое зашевелилось в её душе. Некое тоскливое воспоминание скреблось внутри, вызывая головную боль.

Гермиона поморщилась. Чьи-то большие глаза, полные слез, отпечатались под веками. Руки, её руки, чувствовали холод лезвия, вытаскиваемого из хрупкого тельца.

Она не хотела возвращаться в эти ощущения. Нет. Запретить.

Внезапная головная боль заставила Гермиону вскрикнуть и вскочить со стула. В висках набатом звучала мысль, что ей нужно уйти, убраться подальше от этого мерзавца, этой комнаты, этого серого здания…

В ужасе она выскочила в коридор, где её ждал осунувшийся Гарри. Он тут же встрепенулся.

— Гермиона, что… Что случилось? Что он сделал? Он что-то сделал? — глаза Гарри загорелись нездоровым блеском злобы, и Гермиона поспешила остановить друга от ошибок.

— Нет-нет! Гарри, всё в порядке. У меня просто разболелась голова и… в общем, со мной всё хорошо. Малфой сказал, что артефакт связан с египетской мифологией. Я… поищу в библиотеке. Как раз сейчас пойду и… и поищу!

Не дожидаясь ответа друга, Гермиона рванула к лифту, чувствуя, как от боли разрывается голова.

Плохо соображая, каким путем идет, она добралась до Атриума Министерства и, пробормотав адрес, переместилась домой по каминной сети.

Там она скинула туфли и сразу же направилась в кровать, где забылась тревожным сном. Всю ночь она слышала истошные крики, зловещий шепот и бесконечно повторяющийся звук бьющейся вазы.

========== Глава 3 ==========

Конечно, она Гермиона Грейнджер, бывшая гриффиндорка и к тому же героиня войны. Но разве она не имеет права на отдых?

Небольшой отпуск длиною в один день. Это вовсе не трусость, она не сдается — Драко Малфой не получит свой приз, независимо оттого, в какую игру он играет. Независимо оттого, что Гермиона и понятия не имеет, каковы правила.

Но она не сдается. Сегодняшний отгул всего лишь стратегическое отступление, ведь так?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она отправила в ОМП записку с совой и сообщила о «болезни» и вынужденном отгуле, а Гарри — письмо, в котором объяснила, что сегодняшний день посвятит поискам информации об артефакте и сможет прибыть для очередной «беседы» лишь завтра.

Итого до следующей встречи у неё оставалось меньше суток. И много, катастрофически много дел.

Во-первых, нужно было разобраться, почему она так странно реагировала на этого — официально! — мерзкого избалованного идиота, который пил её кровь все шесть лет обучения в Хогвартсе.

Ей казалось глупым игнорировать этот факт. Нужно было принять какие-то меры.

Во-вторых, с чего Драко Малфоя внезапно стала интересовать скучная жизнь бывшей гриффиндорки? Её будни никогда не отличались пестротой, в отличие от будней слизеринцев, с их незаконным алкоголем, постыдными играми и свальным грехом.

Гермиона поморщилась, потому что даже у себя в голове произнесла это голосом профессора Макгонагалл.

И тем не менее, зачем она ему? Какая ему разница, почему она не пошла в Аврорат и почему защищает эльфов?

В-третьих, таинственный артефакт.

Гермиона сложила на столе около двадцати книг по египетской мифологии, которые смогла найти у себя дома или одолжить в небольшой библиотеке за углом. Они ждали своего часа на столе, сложённые ею в порядке необходимости и ценности содержимого. Пролистывая их, она поймала себя на том, что так или иначе возвращается мыслями к ехидному Малфою в серой мантии.

На повестке у неё было три вопроса, и если со вторым и третьим она планировала разобраться по ходу встреч, то, как быть с первым, она не имела ни малейшего понятия. Гермиона даже не осознавала, как именно и на что реагирует, а потому решила наблюдать за собой, чтобы не позволить ситуации усугубиться.

Она не могла подвести Гарри, но и не могла позволить Драко Малфою разрушить её спокойную жизнь.

***

На следующее утро Гермиона шла к кабинету-палате более уверенным шагом, чем дважды до этого.

У нее был план действий. Цель.

К тому же, сегодня она надела туфли, юбку и любимую блузку, чтобы не чувствовать себя хоть в чем-то недостаточно подготовленной или слабой перед этим… Малфоем.

Гарри не встретил её у двери, как она того ожидала, а аврор, на время забравший палочку, сказал, что в Аврорате возникли трудности и за встречей, по просьбе «мистера Поттера», будет наблюдать он. Гермиона рассеянно кивнула. Ей не нравилось, когда что-то шло не по плану, это нервировало её. Если быть честной, мысль о том, что Гарри находится всего в нескольких метрах от неё, успокаивала, но…

Не позволяя себе трусить, Гермиона толкнула дверь и, глубоко вздохнув, вошла внутрь.

— Грейнджер, подумать только! Какая неожиданность, — губы Малфоя изогнулись в ехидной улыбке, а выражение лица приобрело наигранно-удивленный вид. Он внимательно осмотрел её с ног до головы и улыбнулся ещё шире — его глаза блеснули каким-то озорством. — А я было подумал, что смог нащупать неуловимую границу гриффиндорской смелости. Но стоит мне что-то предположить, как ты меня удивляешь. Умница.

Малфой расселся на стуле, закинув ногу на ногу, и перекатывал между пальцами какой-то золотистый камень размером с галлеон. Любопытство не позволило Гермионе отвести глаза. Она подошла ближе и села напротив него, чувствуя себя чуть менее уверенно под его пристальным взглядом. Кажется, с юбкой она переборщила.

— Иногда мне кажется, что ты не можешь вызвать у меня большего разочарования, но стоит тебе открыть рот, как ты меня удивляешь. Молодец.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Гермиона намеренно «отбила подачу» с преувеличенно безразличным видом, хотя внутри нее бушевали эмоции. Почему Малфой позволяет себе вести себя так развязно? И почему она на это ведется, будто маленькая девчонка?

— Что у тебя сегодня, Малфой?

— Всегда такая нетерпеливая…

Было в том, как он это произнес, что-то, что послало волну мурашек по её позвоночнику. Очевидно, заметив её смущение, Малфой удовлетворенно хмыкнул и поднялся со стула — на секунду Гермиона подумала, что он двинется к ней, и внутри неё завязался узел тревоги.