Ритуальные услуги - Виктор Пронин

– Черный ход есть всегда… Везде. Чего тут особенного? Повара, снабженцы, грузчики пользуются только черным ходом. Об этом знает каждый нормальный человек.

– Леонард, это нормальные знают. А я другой. Значит, так… По окнам стрельба, скатерть белая залита кровью, двое на полу, двое рвут в твою сторону, мимо этого вот кабинета… А ты ничего о них не можешь сказать?

– Молодые ребята, неплохо одеты, что-то кашемировое…

– Сейчас в кашемировом ходят даже уличные лоточники. Это форма всех торгашей. Где твое пальто?

– На вешалке. – Анцыферов кивнул в сторону шкафа.

Пафнутьев поднялся, распахнул дверцу и увидел розоватое длинное пальто.

– Все ясно. Они тоже в кашемировом?

– Мне так показалось. – Ох, не зря Анцыферов работал когда-то прокурором, все вопросы Пафнутьева разбивались о его неопределенность.

– Не хочешь ты мне помочь, Леонард, – тяжко вздохнул Пафнутьев и, резко оттолкнувшись, сделал полный оборот вместе с креслом. – И я даже знаю почему.

– Ну? – живо поинтересовался Анцыферов.

– Рыло в пуху.

– Грубовато выражаешься, – обиделся Анцыферов.

– Не я, народ. Это все он, негодник. Рыло в пуху, рожа крива, полюбишь козла… Необразованный, темный, пьяный… Вот и несет что попало. Прости нас, Леонард!

– Кого это – вас?

– Меня и народ, – широко улыбнулся Пафнутьев, довольный, что поймал Анцыферова в эту невинную ловушку. – Хорошо. Бери ручку, бумагу и пиши. Так, мол, и так, настоящим подтверждаю, что люди, подвергшиеся нападению в ресторане, мне неизвестны, видел их впервые… Ну и так далее. Может, и от себя что-нибудь добавишь.

– Зачем такая расписка?

– Не знаю, – беззаботно ответил Пафнутьев. – Авось пригодится. Когда выяснится, к примеру, что один из убитых – твой сват, один из сбежавших – твой брат, тогда я эту бумажку тебе под нос. А судья и скажет… Нет, скажет, Леонард Леонидович, вы были неискренни во время следствия, пытались утаить ваши криминальные связи, увести от наказания опасных преступников и потому снисхождения не заслуживаете, и я вынуждена буду, скажет судья, этакая полная женщина с накрашенным ртом и мелкими кудельками на голове, я вынуждена буду применить к вам не первую, а вторую часть статьи, которая предусматривает…

– Заткнись, Паша, – негромко сказал Анцыферов. Полная женщина с крашеными губами и высветленными кудельками, видимо, вызывала у него воспоминания, бросающие в дрожь. – Я напишу расписку, или как там ты ее называешь. Только не сейчас. Я должен подумать, собраться… Я плохо себя чувствую. Обстрелян и разгромлен мой ресторан, убиты люди…

– Убит только один, – поправил Пафнутьев.

– Это неважно… Идет следствие, милиция… Не могу. Извини. Чуть позже.

– Хорошо, – легко согласился Пафнутьев. – Пусть будет так, как ты хочешь. Я всегда шел тебе навстречу, зачем сейчас нарушать сложившиеся отношения? Не буду. Скажи, пожалуйста… У тебя есть заместитель?

– Есть, но он в отъезде…

– Далеко?

– На Кубани. За вином поехал.

– Помощник есть?

– Не понимаю, о чем ты? Есть бухгалтер, снабженец…

– Где они сидят?

– Рядом общая комната. Там несколько столов, телефоны и прочее.

– Этот кабинет ты занимаешь единолично?

– Конечно! – Анцыферов вскинул голову, словно бы оскорбленный таким вопросом. – Это мой личный кабинет.

– А в твое отсутствие может кто-то зайти, посидеть за столом, позвонить, распить бутылку водки…

– Исключено! – резко сказал Анцыферов. – Я запираю дверь, даже если выхожу на пять минут.

– Это хорошо, – одобрил Пафнутьев. – Так и надо. Все-таки должно быть какое-то расстояние между хозяином и обслугой, верно?

– Да, – неуверенно кивнул Анцыферов, пытаясь понять, к чему клонит Пафнутьев, чего добивается. – Видишь ли, есть коммерческая тайна, документы, отчетность… Деньги, в конце концов… Я просто вынужден хранить неприкосновенность этого кабинета.

– Даже дверь, я вижу, бронированная, – уважительно произнес Пафнутьев.

– Дверь бронированная, кованая решетка на окне, сигнализация, телевизионные камеры, – перечислял Анцыферов каким-то странным тоном, и хвалясь владениями, и все больше настораживаясь.

– Значит, никто не пользуется твоим кабинетом? – повторил вопрос Пафнутьев.

– Я же сказал. – Анцыферов снова перешел к своей манере отвечать неопределенно, ни на чем не настаивать, ничего не утверждать.

Пафнутьев откинулся на спинку кресла, подпер щеку ладонью, прикрыл глаза и, кажется, задумался или, устав, решил немного передохнуть, а то и вздремнуть. Анцыферов недоуменно склонил голову к плечу, как умная собака, пытаясь понять, как поступить. Рука его, как обычно в таких случаях, непроизвольно дернулась вперед, кисть обнажилась, и он посмотрел на часы. Потом потянулся к телефону.

– Не звонить! – резко сказал Пафнутьев.

– Не понял?

– Не надо звонить при мне. Уйду – тогда сколько угодно. А сейчас не надо.

– А если мне позвонят?

– Трубку не брать.

– Но я могу и не послушаться, а, Паша?

– Послушаешься. Иначе применю оружие.

– Что происходит, Паша?

– Когда уйду – говори с кем угодно, звони куда угодно… Но пока я здесь, хочу насладиться общением только с тобой. – Пафнутьев, будто извиняясь, развел руки в стороны: дескать, извини, дорогой, тут я не властен над собой.

В это время раздался мягкий, воркующий звонок. Анцыферов вопросительно посмотрел на Пафнутьева. А тот невозмутимо поднялся и взял трубку.

– Вас слушают, – сказал Пафнутьев скомканным голосом так, что сразу невозможно было понять, кто говорит. Но слова он произнес анцыферовские. Тот, сидя в прокурорском кабинете, начинал разговор с этих вот церемонных, вроде бы уважительных слов.

– Леня, мы у тебя кое-что забыли, – произнес молодой голос. – Ты в курсе? Алло!

– Говорите, я слушаю! – сказал Пафнутьев и весело подмигнул Анцыферову, давая понять, что разговор идет легкий, необязательный и не грех при таком разговоре пошутить.

– Это Леонард?

– Вас слушают, – повторил Пафнутьев, но человек на том конце провода уже догадался о своей ошибке и положил трубку.

– Кто звонил? – спросил Анцыферов.

– А! – Пафнутьев беззаботно махнул рукой и снова уселся в кресло. – Твои ребята звонили.

– Какие ребята? – помертвевшим голосом спросил Анцыферов.

– Ну, эти… Как их… Которые утром перекусывали, а потом сматывались черным ходом.

– И что сказали?

– Леонард! – воскликнул Пафнутьев. – Я тебя не понимаю! Вместо того чтобы возмутиться, послать меня к какой-то там матери, ты все принимаешь за чистую монету и даже спрашиваешь, о чем был разговор… Как понимать?

– Шутка, – холодно сказал Анцыферов. – Это, Паша, была шутка. И не более того. Ты перестал понимать шутки, переутомился. И вообще, если хочешь услышать мой совет…

– Остановись, Леонард. Остановись. Скажи, ведь не может быть, чтобы при такой вот технике, как у тебя в кабинете, ты не предусмотрел обычных динамиков? Можешь вот так сразу, не выходя из кабинета, обратиться к коллективу? Можешь пригласить нужного человека? Увидев на экране непорядок, громогласно сделать замечание?

– Конечно, могу, – кивнул Анцыферов, явно польщенный.

– А мне позволишь воспользоваться микрофоном?

– Хочешь выступить перед моим коллективом?

– Нет, перед своим.

– Даже так, – усмехнулся Анцыферов, ожидая, видимо, какого-то развлечения. – Ну что ж… Валяй, Паша, выступай. – И он протянул ему микрофон на маленькой подставке, щелкнув кнопкой.

– Могу начинать? – спросил Пафнутьев.

– Да, Паша, ты в эфире.

Пафнутьев взял микрофон с некоторой опаской, взглянув на экран, который показывал вид ресторана с улицы, подмигнул Анцыферову: сейчас я, дескать, такое выдам, ты просто обхохочешься, на меня глядя.

– Внимание, – сказал Пафнутьев и повторил: – Внимание! – Люди на экране телевизора замерли, посмотрели куда-то вверх, видимо, оттуда неслись звуки пафнутьевского голоса. – Следователь Дубовик, эксперт Худолей, оперативники из уголовного розыска… Говорит Пафнутьев… Прошу явиться в кабинет директора ресторана… Повторяю… Дубовику, Худолею, оперативникам с понятыми срочно явиться в кабинет директора ресторана. Все.

Анцыферов смотрел на Пафнутьева со смешанным чувством, и ужас можно было различить на его лице, и недоумение, и усмешку, впрочем, усмешки было совсем немного.

– Что происходит, Паша?

– Оперативно-следственные мероприятия.

– Цель?

– Раскрытие преступления. Как всегда, Леонард, как всегда.

– Почему здесь, в моем кабинете?

– Мне показалось, что так будет лучше.

Побледневший Анцыферов оцепенело смотрел на экран, он видел, как несколько человек направляются ко входу в ресторан. Вот они приблизились, уже можно было различить их лица, и тут же они исчезли из поля зрения. Теперь шли другие – мужчина с женщиной, видимо, взятые понятыми из стоявшей вокруг толпы, и два оперативника.