Самозванка - Илья Бровтман

меча.

Лишь в лапы попадись, тебя замучат.

И будешь, словно вор сидеть в цепях.

Настал черёд страдать несчастной внучки

Великого и грозного царя.

А мучила её не каталажка,

А то, что дорогой ей адмирал,

Нарушив клятву верности, бедняжку

На поруганье коршунам отдал.

Зароки, обещания — химера.

О наш бесчестный и коварный век.

Кому же можно в этом мире верить,

Когда предал любимый человек?

Глава 13. На крыльях любви

Нет больше слёз, в углу сидит девица.

Печаль легла морщинкой на челе.

Скорей бы с этой жизнью распроститься,

Раз нет любви и чести на земле.

Спускался на Неву промозглый вечер.

Она легла в холодную кровать.

Франческа обняла её за плечи,

И стала жарким телом согревать.

И было столько нежности и силы

В руках служанки. К девушке опять

Мгновенно жажда жизни воротилась.

Хотелось снова жить, любить, страдать.

Невольно сердце лаской согревала

Горячая тяжёлая рука,

Стремящаяся вниз под одеялом.

Коснулись щёчки кудри парика.

Кто чувствует острее, чем девица,

И знает плоти зов и зов крови?

Пожалуй, можно в девушку влюбиться.

Кто лучше женщин знает толк в любви?

Уста принцессы ждали поцелуя.

Рука Франчески на её бедре

Застыла. Сердце девичье ликуя,

Горело, словно ведьма на костре.

Она неслась как в тряском фаэтоне,

И, наконец, сбылась её мечта.

Застыли на раскрывшемся бутоне

Горячие и мягкие уста.

Такие чувства ни один мужчина,

Как ни старайся, не способен дать.

Он просто похотливая скотина,

Стремящаяся дамой обладать.

А, овладев, он сразу остывает.

Охотники, подстреливая дичь,

Добычу непременно забывают

И новую пытаются настичь.

Мужчину не заботят урожаи.

Он семя очень щедро раздаёт,

Не думая о нём, хоть точно знает,

Что большинство бесславно пропадёт.

А женщина живёт как хлебопашец.

Ценя, лелеет каждое зерно,

И нету ничего на свете краше,

Милее и желанней чем оно.

Никто не может с женщиной сравниться

В любви. Наверно так велел Творец.

Способна дама в девушку влюбиться,

Даря тепло души и жар сердец.

Уста служанки прикоснулись к шее,

И в декольте скользнули невзначай.

Елизавета под губами феи

Узнала, наконец, что значит Рай.

В груди играли флейты и свирели,

Под сладостным движением руки.

Вдали чуть слышно бубенцы звенели,

И в животе порхали мотыльки.

Франческа осторожными губами

Принцессу вознесла на Парадиз.

Вокруг зияет пропасть под ногами.

Возможно дальше лишь движенье вниз.

Короткий отдых в маленькой лощине,

Но просветлел лазурный небосвод.

Пред ней открылись новые вершины,

И продолжался сказочный полёт.

По гротам и нехоженым пещерам

Катился нескончаемый каскад.

Служанка, как умелая Венера,

Её вела тропою в райский сад.

Тропа любви не может длиться вечно.

Дрова сгорели, и костёр погас.

Мгновения любви так быстротечны,

Но след её живет так долго в нас.

Подняв на крыльях счастья и блаженства,

Франческа, словно некий идеал,

Открыла в ней любви огромной женской

Невиданный досель потенциал.

Влюблённая душа сыта без хлеба,

А равелин способен стать дворцом.

И осветилось, словно солнцем небо,

Прекрасное счастливое лицо.

И как её не гнула злая сила,

Она назло врагам была свежа.

Всё потому, что по ночам парила

На небесах влюблённая душа.

Глава 14. Наслаждение

Чертог не груда из кирпичных зданий,

Не стены, окна, пол и потолок.

Когда внутри раскрылся мир бескрайний,

Не тесен даже каменный мешок.

Сырые стены выглядят как фреска,

А скрип цепей чудеснейший клавир.

Открыла в ней кудесница Франческа

Невиданный никем волшебный мир.

Колола губы острая щетина,

И поняла принцесса в этот миг,

Что в облике служанки к ней мужчина

Своей щекой небритою приник.

Он бриться умудрялся незаметно,

Но стражник пару дней тому забрал,

Запрятанный под юбками заветный,

Украдкою пронесенный кинжал.

И это так обрадовало Лизу,

Что в эту ночь тот сказочный порог,

Стоящий на дороге к Парадизу,

Под стоны счастья одолеть он смог.

Дарила Афродита наслажденье

Их юным необузданным телам.

Они неслись на крыльях вожделенья

К далёким неизведанным мирам.

Глава 15. Голубые цветки

Не помнили они, как долго длился

В сырой тюрьме их дивный хоровод.

Но вдруг под сердцем у неё забился

Любви их безнадёжной новый плод.

Когда настало время разрешиться

От бремени. Был доктор удивлён.

Откуда мог ребёнок появиться?

В Святого духа мало верил он.

Ответ один — грешила самозванка

С тем графом, что в ловушку заманил.

При этом на присутствие служанки

Внимание никто не обратил.

На ложке оловянной было сложно

Край заточить на каменной плите.

Но он сточил, и брился осторожно,

Свой пол скрывая, ночью в темноте.

Когда изменник граф забрал младенца,

Своим, признав, не выдержала мать.

Едва от горя не взорвалось сердце.

Она слегла, и не сумела встать.

Усилилась чахотка у гордячки.

Испариной покрылся нежный лоб.

Коварная родильная горячка

Её навеки положила в гроб.

Любовь. На свете нет мощнее силы.

Она Елизавету подняла

Из пепла, а потом её в могилу,

Рождением ребёнка загнала.

Франческа жить на свете не хотела.

Что может быть ещё в её судьбе?

Склонившись над любимым мёртвым телом,

Она воткнула ложку в грудь себе.

В одной могиле их похоронили.

По ним грустили только облака.

А по весне на месте той могилы

Взошли два нежных голубых цветка.