Непохожие близнецы - Валерий Медведев

Я не знаю, может, мне почудилось, но Дерябин-Скрябин вдруг как будто бы приподнялся с испуга в воздух и перелетел в одну секунду во двор своей дачи.

Затем он пискнул "детективный ребёнок!" и, как мне показалось, влетел вместе со своей музыкальной доской в окно своей комнаты. А я опустился на бревно и стал постепенно успокаиваться. Когда я немного успокоился, я стал пересчитывать в уме своих врагов: Сергей Мешков, Антон Дерябин, Васька Сусанин, Юрий Корняков, Вадим Лютатовский, Бондаренко, Чучилин, Зотов... Кругом одни враги... Кого же мне попросить подбросить письмо?.. Может, какого-нибудь мальчишку из соседнего дачного посёлка?

- Завитай, скажи, как папину бритву тупишь? - спросил меня кто-то за моей спиной.

Я оглянулся и увидел ещё одного своего врага - Николая Тулькина.

- Ты, может, по ночам меня гипнотизируешь? - спросил ещё раз Тулькин. Ну скажи... а то отец меня уже третий раз выпорол...

Я стал смотреть на Тулькина так, как будто я его действительно гипнотизировал, думая о том, что, с одной стороны, лучшего кандидата для сообщника, чем Тулькин, не придумаешь: Тулькин любит читать книги про шпионов, вон и сейчас у него из-под мышки торчит какая-то зачитанная лапша. Но, с другой стороны, он почему-то ненавидел всех девчонок подряд, может, потому, что у него пять сестер в семье и ни одного брата, и поэтому он вряд ли согласится помогать мне даже в обмен на тайну про папину бритву, которую я, по словам Тулькина, каждую ночь туплю.

Я ещё немного погипнотизировал Тулькина глазами и сказал:

- Хорошо, - сказал я, - тайну бритвы я тебе открою, так и быть. - С этими словами я достал из кармана коробочку из-под чего-то американского, из-под чего, я не разобрал, может быть, из-под грима или пудры, потому что внизу написано "Голливуд" (это я разобрал!) и "мэйд ин юса" - "сделано в Америке". В этой коробке я хранил на всякий случай таблетки питьевой соды. Высыпав таблетки на ладонь, я стал их пересчитывать.

- А это у тебя что такое? - спросил Тулькин.

Я знал, что он обязательно задаст мне этот вопрос.

- Таблетки, - сказал я.

- От чего? - спросил Тулькин.

- Не от чего, а для чего! - объяснил я.

- А для чего? - спросил Тулькин, изгибая свою длинную шею, как страус.

- Таблетки... чтобы видеть сны...

- Какие сны? - насторожился Тулькин.

- Интересные, конечно, - сказал я и, чтобы окончательно добить Тулькина, добавил: - Детективные, широкоформатные и цветные... Одна таблетка на одну серию... Сделано в Америке... - Я ткнул пальцем в "мэйд ин юса". - В Голливуде... - Я ткнул пальцем в слово "Голливуд".

- А сны короткие или длинные? - спросил Тулькин, облизываясь, как голодная кошка.

- Полнометражные, - отрезал я, пряча коробочку с содовыми таблетками в карман. - Значит, тебя интересует, как я туплю бритву твоего отца?

Тулькин облизнулся и молча кивнул головой.

- Только услуга за услугу... - Я оглянулся по сторонам: - Письмо подбросишь?

- Какое письмо?

Я приложил пальцы к губам, схватил Тулькина за руку и потащил в кусты. Там я в третий раз достал из-за рубашки письмо, написанное красными чернилами, и сказал:

- Вот это... Детективное...

Тулькин посмотрел с уважением на письмо, вытащил из кармана кожаные перчатки и надел их.

- Чтобы отпечатки пальцев не оставлять, - пояснил он, впиваясь глазами в мои каракули.

Рассказ четвёртый

СООБЩНИК ТУЛЬКИН

Пока Тулькин, впившись глазами в бумагу, читал моё письмо так, как будто он учил его наизусть, я всё смотрел на Тулькина и всё думал: откуда у него появилась висящая на груди медаль и за что он её получил? Тем более что эта медаль мне была очень знакома, я её где-то уже видел... И тут я вдруг сразу же вспомнил, где и у кого я видел эту медаль... У собаки Тулькина - на её ошейнике. У Гальды... Она получила эту медаль на какой-то собачьей выставке... Ну Тулькин! Я от него этого не ожидал. Если я так переживаю из-за этой медали, то я представляю, как из-за неё мучается собака. Ведь она же бессловесное животное. Ей, может быть, хотелось бы пойти на выставку в комитет и пожаловаться на Тулькина, а как она может пожаловаться: только разве что полает на членов комитета, но они разве поймут, в чём дело. Я уже стал фантазировать, как можно помочь Гальде, но в это время Тулькин посмотрел на меня.

- Кровью писал? - спросил Тулькин не своим голосом, прочитав моё письмо, написанное красными чернилами.

- Спрашиваешь, - ответил я.

- Сразу набело?

- Как же тебе - сразу! - возмутился я. - Попробуй напиши сразу такое письмо... Сто черновиков исписал!..

- И черновики кровью писал? - спросил Тулькин опять не своим голосом.

- Конечно, - сказал я.

- Так ты, значит, всю кровь исписал?

- Всю, - сказал я.

Тулькин взял мою руку и стал внимательно рассматривать мои кровеносные сосуды.

- А что же тогда у тебя течёт?

Я пожал плечами.

- Не знаю, - сказал я. - Что-то течёт...

- Интересно... - прошептал Тулькин, снова впиваясь глазами в письмо. А когда похищаться думаешь?

- Сегодня вечером. После ужина. Часов в восемь.

Тулькин уже размахнулся, чтобы скрепить рукопожатием свое согласие, но так и застыл с поднятой рукой.

- В восемь не могу, - сказал он. - Сегодня в восемь интересная передача по телевизору. Шпионский фильм. Давай в девять.

Для меня не могло быть никакой речи об отсрочке, поэтому я разозлился и сказал:

- Да ты знаешь, что здесь после ужина будет твориться?

- Что будет твориться? - спросил Тулькин.

- Папа с мамой сразу же панику поднимут! Все соседи выскочат на улицу! Забегает милиция. Из угрозыска привезут штук десять ищеек! Корреспонденты понаедут из Москвы с фотоаппаратами! Собаки бегают! Милиция в свистки свистит! Корреспонденты своими аппаратами щёлкают! Папа с мамой несут за меня выкуп! Ищейка нюхает мой пиджак и бежит в сторожку на кладбище! Меня находят связанного и с кляпом во рту! Все кричат "Урра!", обнимаются и плачут от радости! Все меня спрашивают: кто меня украл? Я говорю: "Я не знаю. Все были в масках!" Меня фотографируют! Мой портрет появляется в "Неделе"! А ты в это время будешь сидеть дома и смотреть свой телевизор!

- Пожалуй, ты прав, Завитай, - сказал Тулькин с горящими глазами. Такое по телевизору не увидишь!

- Конечно, не увидишь! А бросишь письмо, беги к себе домой, выноси на улицу стул и сиди и смотри себе!..

Тулькин размахнулся и уже хотел скрепить рукопожатием наш союз, но почему-то не скрепил, а задал следующий вопрос:

- А ты почему так мало за себя просишь?

- Как - мало?.. Шесть тысяч! Сколько машина "Москвич" стоит.

- А ты всё-таки человек...

- Да я же это не из-за денег делаю! - ещё больше возмутился я. - Я же это всё из-за любви! Я же просто хочу прославиться! А деньги все обратно папе верну.

- Это ещё из-за какой любви? - возмутился Тулькин ещё больше меня.

- Из-за любви... к Тане Кузовлевой, - прошептал я. - Чтоб она на меня внимание обратила. Девчонки знаешь как на знаменитых внимание обращают!

- Ах, из-за любви?.. - разочарованно протянул Тулькин. - Ну, если из-за любви, - ещё раз повторил он, - то я тебе не помощник... Ненавижу этих девчонок! - Тулькин прямо затрясся от ненависти. - Да я лучше пораньше спать лягу... - сказал Тулькин, продолжая весь трястись, как отбойный молоток.

Это был намёк со стороны Тулькина, и я решил этим намёком воспользоваться.

Я ещё раз достал из кармана коробочку с таблетками и стал их снова пересчитывать.

- Значит, так... Открываю тайну про бритву и даю две таблетки на два шпионских, цветных, детективных сна...

Тулькин с такой неохотой отвернулся от содовых таблеток, что, как мне показалось, у него даже шея заскрипела.

- Я и без твоих таблеток могу во сне увидеть что захочу. - Но никакой правды в его голосе не было. - И можешь мне не рассказывать, - продолжал он, - как ты бритву моего отца тупишь. Пусть он меня хоть ещё раз выпорет, а я тебя всё равно подкараулю. Узнаешь ещё, какой я сыщик. А из любви к девчонкам я помогать ни за что не буду. Если б из ненависти, я бы тебе ещё помог, а из-за любви ни за какие... - он, конечно, хотел сказать "таблетки", но пересилил себя и сказал, - ни за какие... коврижки, даже если бы меня не ты, а твой брат попросил - всё равно бы не стал помогать.

Если бы Тулькин не сказал, что из-за любви он мне не поможет, а из ненависти с удовольствием, может, мне пришлось бы искать четвёртого сообщника, но когда он сказал, что из ненависти он бы ещё помог, тогда я высыпал на ладонь ещё две таблетки питьевой соды (всего, значит, на четыре серии детективных, шпионских, цветных снов) и сказал:

- Ты мне будешь помогать из ненависти к ней!

- Это как же? - не понял Тулькин. - Помогать из ненависти?

- А вот так же, - начал я своё, может быть, самое сложное и унизительное объяснение в своей жизни. - Я кто такой? - спросил я Тулькина.

- А кто ты такой? - спросил меня Тулькин.

- Я шалопут! - сказал я твёрдо. - Шалопут!

- Ты шалопут, - с удовольствием подтвердил Тулькин и как-то уж чересчур поспешно.