Будут неприятности (сборник) - Галина Щербакова

ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Иду, иду! (Быстро уходит. Всем.) Идемте, идемте.

ЕВГЕНИЙ (сворачивает калачиком руки. Нинели и Наташе). Дамы и девушки! Прошу вас в кухню-столовую! (Ивану Федоровичу.) Тесть! Что мы сегодня пьем?

ИВАН ФЕДОРОВИЧ. Все!

ЕВГЕНИЙ. Это прекрасно! (Уходит с Нинелью и Наташей.)

ИВАН ФЕДОРОВИЧ (один). Как это сказать Зине, понятия не имею.

Занавес.

Картина четвертая

Та же обстановка. Вечер. Освещен только холл-прихожая. В креслах Иван Федорович и Вилен. Евгений курит возле своей комнаты. Нинель сидит на низенькой табуреточке.

ВИЛЕН (Нинели). Ленивая старшая сестра! Ты бы помогла женщинам на кухне.

НИНЕЛЬ. Вот так? Да? Свою боярышню ты отправил прогуляться, подышать свежим воздухом, а мы мой посуду?!

ВИЛЕН. Положим, не «мы мой», а «они мой». Ты-то сидишь…

ЕВГЕНИЙ. Киса, иди и ты что-нибудь подыши.

НИНЕЛЬ. Я что-то не улавливаю. Меня вытуривают? Но сейчас мама кончит мыть и придет. Она уже звенит ножами и вилками. Это последний этап. Ну, хорошо, я пойду. Мне ее задержать, что ли?

ИВАН ФЕДОРОВИЧ. Ладно, иди, иди! Что за народ пошел. По любому пустяку обмен мнениями, как в парламенте, а когда дело серьезное (ждет, когда Нинель уйдет, Вилену), и сказать нечего.

ВИЛЕН. Я тебе, отец, все сказал.

ИВАН ФЕДОРОВИЧ. Что ты мне сказал? Что вы поженились. Так, между прочим, сообщил, когда я с таксистом расплачивался. А мне, может, подробней любопытно.

ЕВГЕНИЙ (при слове «поженились» он присвистнул). Цирк зажигает огни.

ИВАН ФЕДОРОВИЧ. Это что, любовь с первого взгляда? Кто она? Откуда? Сколько ты ее знаешь?

ВИЛЕН. Пап, не надо! Сейчас уже поздно обо всем этом говорить. А значит, и бесполезно. Клава – моя жена. И я ее буду беречь и охранять от всего и от всех. Если надо, и от вас.

ИВАН ФЕДОРОВИЧ. А кто на нее нападает, на твою Клаву?

ВИЛЕН (тихо и грустно). Это все будет, потому что будет еще и вторая новость.

ЕВГЕНИЙ. Вилька! Я еще с утра знал, что это для тебя натягивают проволоку, чтобы ты по ней ходил…

ВИЛЕН. Жень, ты пьян?

ЕВГЕНИЙ. Как всегда на роскошных тещиных блинах…

ИВАН ФЕДОРОВИЧ (растерянно). Опять дебаты… Какая там у тебя еще новость… (Будто предупреждая возможный ответ, торопливо.) Ты ж ее раньше не знал, а только послезавтра будет полтора месяца, как ты из дома.

ВИЛЕН (с иронией). Вот даже ты, папа, все до дня высчитал, а когда за дело возьмется мама…

ЕВГЕНИЙ (хохочет). Вилька девушке заложил ребеночка. Это даже не цирк. Это балаган. Это бородатая женщина. Это король кандалов и цепей.

ВИЛЕН (жестко). Перестань! У Клавы будет ребенок. И скоро. Считать не надо. Это не мой ребенок. Отца нет. Он погиб. Сорвался на машине с обрыва. Он был шофер… Они должны были расписаться… Клава только приехала… Она из детдома… У нее никого… В общем, девчонке хана… Ну, она и пошла на обрыв… Мы там как раз были… Нашему шоферу показывали место, чтоб был осторожнее… Вот и все.

Входит Нинель.

НИНЕЛЬ. Идет мама. Посуда вымыта. Бабушка легла. Наташка с Клавой сидят во дворе на лавочке. В окно видно. Наташка треплется, не умолкая. Представляю, что она там наговорит.

ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА (входит). Виля! Мы тут долго все решали, как вас расположить. Ты, сынок, задал нам задачу. Ничего не хочу сказать, но надо было посоветоваться, прежде чем приглашать девушку в нашу тесноту. Так вот, ты ляжешь в нашей комнате, а Наташка с Клавой в детской. Тем более они, кажется, нашли общий язык. Я надеюсь, что Клава у нас погостит недолго?

ВИЛЕН. Долго, мама.

ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Я тебя не понимаю.

ЕВГЕНИЙ (по-прежнему пьяным голосом). Я к вам пришел навеки поселиться. Вы теперь, Зиночка Николаевна, не только тещенька, вы теперь, тещенька, и свекровушка.

ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Господи! Вилька! Ты сошел с ума! Объясни мне, ради Бога! Иван! Что ты знаешь?

ИВАН ФЕДОРОВИЧ. Женя говорит правду. Только все это Вилену надо было бы матери сказать.

ВИЛЕН. Я хотел. Я хочу. Мама, Клава моя жена. Ничего мне не говори. Сейчас она придет, и, что бы вы ни думали, я хочу, чтоб у вас были приветливые лица. (Умоляюще.) Я прошу вас. Очень прошу об этом.

Длинный, непрерывающийся звонок. Нинель идет открывать.

ИВАН ФЕДОРОВИЧ. Все остальное когда матери скажешь?

ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА (истерически). Что остальное?

ВИЛЕН. Тихо, прошу вас, тихо. (Матери.) Я все тебе объясню. Но не сейчас. Пойми меня.

ГОЛОС НАТАШИ. Мы бы еще сидели. Но до смерти пить захотелось. В холодильнике есть минералка?

Зинаида Николаевна подходит к Евгению. Он вынес из своей комнаты вращающийся стул для пианино и крутится на нем. Зинаида Николаевна останавливает его.

ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Ты мне все скажешь. Скажешь сейчас же…

ВИЛЕН. Мама! Женьке пора спать. Он закружился на стульчике.

ЕВГЕНИЙ. Как вас теперь называть, мамуля? В воздухе зреет очередная перемена названия…

ВИЛЕН. Замолчи.

Входят Клава, Наташа.

КЛАВА. Ночь, а тишины нет.

НИНЕЛЬ. Что ты, у нас тихий район.

НАТАША. На улицу она побоялась выйти. Только до арки дошла. Но я тобой, Клавдия, займусь.

ЕВГЕНИЙ (по-прежнему крутясь). Клаудия Кардинале вам не родственница?

КЛАВА (растерянно). Кто это такая?

ВИЛЕН. Это актриса, Клава. Женька у нас обожает итальянских актрис. Он на Нельке женился потому, что в темноте она ему показалась похожей на Лючию Бозе.

КЛАВА (тихо). Я эту тоже не знаю.

ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Вам, Клава, когда исполнилось 18?

КЛАВА (молчит, потом смотрит на Вилена. Сдавленно. В ужасе). 5 августа.

ВИЛЕН (вскакивает, берет ее за плечи). Все, граждане. Мы идем отдыхать. А вас пусть повеселит Женька. Значит, как я понял, дорогая младшая сестра уступает нам комнату и переходит к родителям. Спокойной ночи, люди. Пошли, моя Клаудия Кардинале.

Уходят в комнату направо.

НАТАША (восхищенно). Ай да Вилька! Очень эффектно. Мамуля! Теперь уж я точно лягу тут. Я буду беречь их любовь.

ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА (устало). Идем и мы, Иван.

Уходят в комнату налево.

ЕВГЕНИЙ (раскручивается все сильнее, потом резко останавливается. Нинели). Пусть Наташка спит с нами. Отцу с матерью поговорить нужно.

НИНЕЛЬ. Пусть. (Наташе.) Забери у родителей раскладушку.

НАТАША (упрямо). Я лягу здесь.

НИНЕЛЬ. Слушай, малышка, сегодня всем и без тебя тошно. Марш за раскладушкой.

Наташа идет в комнату родителей.

ЕВГЕНИЙ. Все смешалось в доме Облонских.

НИНЕЛЬ. Ты тошнотворен.

ЕВГЕНИЙ. Нет, ты не Лючия Бозе. Ты старая дева. Старая дева по призванию. Женясь на тебе, я сознавал, что делаю ошибку, но не знал какую. Теперь я знаю. Я нарушал природу…

НИНЕЛЬ. Весь день у ковра комик Евгений Бирюков.

ЕВГЕНИЙ. А, между прочим, такой есть на самом деле.

НИНЕЛЬ. Мне ли этого не знать!

Входит Наташа с раскладушкой, подушкой и простынями.

НАТАША. Идемте, что ли…

Занавес.

Картина пятая

Освещена комната справа. На разных кроватях друг против друга сидят Вилен и Клава.

ВИЛЕН (горячо, убеждая). Человек вправе изменить в своей жизни все. Даже день рождения. У тебя будет другой. Пусть он будет в апреле, когда расцветут абрикосы. Пусть 31 декабря, 1 мая. В любой день – выбери сама. А 5 августа не будет никогда. После четвертого будет сразу шестое. Ты мне веришь?

КЛАВА (деревянно прямая, застывшая, безжизненная). Так в жизни не бывает. То, что было, изменить нельзя. (Робко.) Я хочу пить. Только простой воды. Наташа все меня поила минеральной. Я никогда ее не пила. Такая гадость.

ВИЛЕН (с готовностью). Сейчас принесу. (Уходит.)

Клава одна. Сидит так же прямо. Потом тянется рукой к выключателю бра. Щелкает и вздрагивает от света. Прямо возле лампы чей-то портрет, в темноте его не было видно. Она тяжело встает, внимательно разглядывает фотографию. Возвращается Вилен. Он несет воду в громадной керамической пивной кружке.

ВИЛЕН. Эта кружка будет твоя. Мне две подарили на день рождения. (Достает из тумбочки вторую.) Одна была бесхозная. Стояла на серванте для интерьера, ну, в общем, для красоты. А теперь нас двое.

КЛАВА (показывает на фотографию). Кто это?

ВИЛЕН. Это Алена. Мы вместе учимся. Я в нее влюблен был. Хорошая девчонка.

КЛАВА. А когда был влюблен?

ВИЛЕН. Очень давно. До нашей эры.

КЛАВА. Я ведь серьезно.

ВИЛЕН. И я серьезно. До нашей с тобой эры.

КЛАВА. Почему ты ее разлюбил?

ВИЛЕН. Потому что не любил… Ты не думай о ней. У нас ничего не было.