Тайны ушедшего века. Лжесвидетельства. Фальсификации. Компромат - Николай Зенькович

Вообще Вася чувствует себя взрослым и настойчиво требует исполнения его желаний, иногда глупых. Почему у нас и происходят с ним разногласия, которые почти сейчас же аннулируются благодаря моим доводам и уговорам.

22. IХ.35

Привет всем, Ефимов».

Далее идет трехлетний перерыв. Никаких документов вплоть до 1938 года. Возможно, они и сущестуют, но пока не обнаружены.

Итак, Васе 17 лет. 8 июня 1938 года Сталин пишет учителю сына В. В. Мартышину, который вынужден был обратиться со слезной жалобой на Васю непосредственно к его отцу. К сожалению, это письмо не обнаружено, поэтому о проделках Васьки Красного конкретных сведений нет.

«Преподавателю т. Мартышину, — пишет Сталин. — Ваше письмо о художествах Василия Сталина получил. Спасибо за письмо. Отвечаю с большим опозданием ввиду перегруженности работой.

Прошу извинения».

Каково, а? «Прошу извинения…», «Спасибо за письмо…» И это в тридцать восьмом, в самый разгар репрессий, когда жизнь человека ничего не стоила. И к кому? К рядовому школьному учителю! Штрих, не вписывающийся в драконовский образ вождя всех народов.

Однако вернемся к письму. Отец самокритичен: «Василий — избалованный юноша средних способностей, дикаренок (тип скифа!), не всегда правдив, любит шантажировать слабеньких (руководителей), нередко нахал, со слабой, или вернее — неорганизованной волей.

Его избаловали всякие «кумы» и «кумушки», то и дело подчеркивающие, что он «сын Сталина».

Я рад, что в Вашем лице нашелся хоть один уважающий себя преподаватель, который поступает с Василием, как со всеми, и требует от нахала подчинения общему режиму в школе. Василия портят директора, вроде упомянутого Вами, люди-тряпки, которым не место в школе, и если наглец Василий не успел еще погубить себя, то это потому, что существуют в нашей стране кое-какие преподаватели, которые не дают спуску капризному барчуку.

Мой совет: требовать построже (подчеркнуто тремя линиями. — Н. З.) от Василия и не бояться фальшивых, шантажистских угроз капризника насчет «самоубийства». Будете иметь в этом мою поддержку.

К сожалению, сам я не имею возможности возиться с Василием. Но обещаю время от времени брать его за шиворот.

Привет!

И. Сталин».

Вот она, разгадка: Вася шантажировал учителей угрозой самоубийства, зная, какими последствиями это для них обернется. Единственный, кто не вытерпел и обратился к Сталину, был учитель Мартышин.

В который раз перечитываю это письмо и всегда думаю об одном и том же. Был ли в Советском Союзе и есть ли в нынешних странах Содружества лидер государства, который бы столь объективно и беспощадно в первую очередь к себе самому отозвался о собственном сыне? Поражает и другое: глубина и точность оценок. «Избалованный юноша средних способностей… Не всегда правдив… Нередко нахал… Со слабой, или вернее — неорганизованной волей…» Кто из нынешних властителей способен на подобные характеристики в адрес своих закормленных любимых чадунюшек, которые с раннего детства убеждены, что они самые-самые? Жаль, что многочисленные авторы разоблачительных публикаций о Сталине, его современные биографы-ниспровергатели не читали этих документов.

Поступок школьного учителя Мартышина имел неожиданные последствия. 15 июня 1938 года помощник директора школы по учебной части Н. В. Макеев обращается с письмом на имя Сталина.

«Дорогой Иосиф Виссарионович!

Приказом наркома просвещения я снят с работы пом. директора по учебной части. Основной причиной, по сути дела, является вопрос о воспитании и обучении Вашего сына Васи. Письмо к Вам тов. Мартышина В. В. и Ваш ответ ему сыграли решающую роль. Зам. наркома просвещения тов. Лихачев, не заслушав отчета о моей работе и не произведя никакого обследования, сделал скороспелое заключение, не вскрывающее действительных причин неудовлетворительной работы школы и воспитания и обучения Васи.

В воспитании Васи, пришедшего из 175-й школы, были многие неправильности — подхалимство, о котором Вася, не стесняясь, рассказывал окружающим. Решено было Сталина Васю, Микояна Степана, Фрунзе Тимура и др. подчинить общешкольному режиму, беречь и любить их, но «не нянчиться» с ними. Вначале все было благополучно, а отдельные отклонения от общего режима быстро ликвидировались; напр. — застаю Васю во время кросса в комнате комсорга, делаю ему замечание и Вася немедленно идет в класс, или — получив сведения о плохом поведении Фрунзе Тимура, добиваюсь разговора по телефону с т. Ворошиловой (Екатерина Давыдовна Ворошилова — жена К. Е. Ворошилова, в семье которых воспитывался Тимур Фрунзе. — Н. З.), что оказало влияние на Тимура.

Результаты работы в первом полугодии были плодотворны. Во втором полугодии начались осложнения. Надо указать, что работа в школе протекала исключительно в трудных условиях: отсутствие положения о спецшколе, инертность Наркомпроса в этом вопросе, крайне бедная материальная база, недостаток и текучесть педагогических кадров. Все это усугублялось разобщенностью школы с семьей большого контингента учащихся — детей крупных ответственных работников, в частности детей членов Политбюро ЦК ВКП(б).

На отсутствие связи школы с семьей я и обращаю особое внимание, считая его кардинальным вопросом.

Вася опаздывает на уроки, не выполняет домашние задания. Вызываем его для беседы, выясняем причины и оказывается, что он просыпает, проводит много времени в манеже и т. п. Школа не может оказать в данном случае воздействия, так как она разобщена с семьей. Вместе с тем передают Ваш приказ завести для Васи второй дневник для подробной записи дисциплины и успеваемости Васи, который об этом ничего не должен знать. Сотрудники НКВД утверждали, что Вы просматриваете дневник, подчеркивая синим и красным карандашом. Но такая система связи школы с семьей себя не оправдала.

Не наладилась связь школы с семьей и Т. Фрунзе. Запросов никогда не поступало, а вызвать представителей семьи на родительские собрания директор не разрешал. Когда у Васи начала снижаться успеваемость, мною лично с ним, при участии классного руководителя, было составлено расписание дополнительных занятий, но Вася от них уклонился и выяснить причину уклонения точно не удалось, так как в это время были отозваны сотрудники НКВД и прекращено ведение второго дневника.

Постепенно Вася все больше начал отходить от общешкольного режима, сознавая бессилие школы воздействовать на него. Комсорг и директор утверждали, что Вася требует особого подхода, что он может придти в такое состояние, когда ни за что нельзя ручаться. В конце учебного года дошло до резких выходок по отношению особенно преподавателя истории В. В. Мартышина. Инцидент с отметкой по истории за IV четверть Вам уже известен. Об этом было сообщено инспектору гороно т. Крюкову. Мною было назначено Васе весеннее испытание по истории, что директором было отменено. Затем Вася стал манкировать некоторые испытания. Вызванный мною на испытания по русскому языку к 2 ч. дня, он по приезде был отпущен директором.