Горький шоколад - Ульяна Жигалова

Избавившись от денег, девушка стала думать, что ей то делать? Вернуться в комнату нельзя, явно там сейчас преследователи Беса. Вышла она без сумки, без паспорта, без денег. Куртка осенняя, поверх халата, и все. В карманах — мелочь металлическая, пара бумажек, пачка сигарет. На улице зима, а у нее ноги голые и в тапках. Здесь она решила сидеть до вечера, потом пойти домой и взять вещи. Но страх мутил голову, сердце рвалось к горлу, руки тряслись. И страх толкал «беги».

Ксения поднялась по лестнице, наощупь стала искать дверь. Споткнулась, упала, разбила колени. Нащупала дверь, толкнула — закрыто. Начала ощупывать по периметру, о, удача, здесь был обычный крючок! Откинув металлический крючок, сидевший весьма крепко, так что ободрала костяшки пальцев, Ксения приоткрыла дверь. В этом подъезде было тихо, осторожно вышла. Прошла до подъездной двери, выглянула в щель.

Возле ее подъезда стояла машина, возле нее два крепких мужчины в кожаных куртках. Выходить стало страшно, пошла назад. Тут в подъезд вышла молодая испитая женщина. В руках у нее были сумки с пустыми бутылками. Увидев Ксюшу, она заулыбалась щербатым ртом,

— Доброе, слышь, девка, у тебя курить есть? Курить хочу, не могу, и похмелится нечем. А этот хрен, высосал ночью мою заначку и дрыхнет, сука. Сдохну сейчас, как курить охота.

Ксения еще раньше обнаружила в кармане куртки пачку сигарет, как-то с девчонками баловались, так и забыла. Она достала пачку, открыла — зажигалка лежала так же внутри. Это Танька всегда так делала, чтобы не потерять.

Она протянула пачку тетке, та никак нем могла достать сигарету, руки дрожали. Тогда Ксения достала ей сигарету, прикурила и сунула в руку. Та блаженно затянулась. Вторую сигарету Ксения прикурила для себя. Какое уж тут здоровье беречь…

— Меня Томкой кличут. А ты кто такая? Чего стоишь тут, полуголая? — спросила женщина.

— Да я мусор выносила, дверь захлопнула, подруга приедет только вечером, дверь ломать боюсь — хозяйка выгонит. Что делать, не знаю, — неожиданно для себя придумала Ксюша.

— Ха, у нас тут часто двери выносят, то набухаются, то как ты, ключи по пьяни потеряют. Ты девка чистая, смотрю, если не побрезгуешь — можешь у меня до вечера посидеть.

— Хорошо бы, а то я уже замерзла, а здесь никого не знаю — недавно переехали, — однако, что гоню, сама себе удивилась девушка.

— Ладно, пошли, я тебя запущу — я тут рядом, на первом, да пойду — трубы горят, надо похмелиться. А денег у тебя нет совсем?

Ксения достала и показала две бумажки по сотне, и пожала плечами.

— Да это ж бутылка у Семенихи, — глаза Томки загорелись, — дай мне сейчас, подлечусь, бутылки сдам, верну к вечеру.

Через две минуты Ксения была в такой же, как у нее, гостинке, только неимоверно грязной и пропахшей перегаром. На полу возле видавшего виды дивана храпел мужик, у входа в крошечной прихожке стоял холодильник, стол и стул. На столе и в комнате на табурете — объедки хлеба, банки из-под кильки в томате, соленые огурцы прямо в трехлитровой банке.

Зато сбоку за дверью была раковина и унитаз. Когда Тамара ушла, девушка сходила в туалет, оказывается, очень сильно хотелось, умылась, попила. Вышла и тихонько устроилась в прихожей.

Томки не было долго, очень долго. Первый час Ксения ждала терпеливо, второй — дергаясь и нервничая. Страх гнал ее прочь. Было страшно, что проснется «этот хрен», крупный мужик с небритой рожей, в трусах и майке-алкоголичке.

Бежать с голыми ногами зимой было глупо. Ксения осторожно перешагнула через спящего, и прошла к раскрытому шкафу. Трогать чужие вещи было противно, но жить захочешь…

Через полчаса на ней были более-менее целые спортивные штаны, носки, свитер с вытянутыми рукавами. Своя куртка поверх толстого свитера не застегнулась, да и бросалась в глаза своей новизной. Без сожаления Ксения повесила ее на крючок, и сняла висевшую здесь же замызганную темно-синюю куртку с капюшоном. Эта куртка сделала ее бесформенной бомжихой. Сапоги были вообще разбитые, со сломанными замками. Но все же лучше, чем тапки.

Ксения быстро вышла из комнаты, прикрыла дверь и, накинув капюшон и ссутулившись, вышла на улицу. Стараясь не осматриваться и не привлекать внимания, пошла сразу за угол, поворачивая, глянула — машина стояла на месте, мужчины были внутри.

Дальше было холодно, страшно, и стыдно. Денег не было, из автобусов ее выгоняли через одну-две остановки, до вокзала она добралась только часа через три, на множестве автобусов. В электричку села тоже без билета, здесь проверяющих не было, и она смогла найти уголок над обогревателем и согреться. Ехала она к тетке своей матери, с которой та всю жизнь была в ссоре. Кроме того, уже в электричке обнаружилось — во внутреннем кармане чужой куртки на груди был паспорт Тамары. По документам Тамаре было 27 лет, она тоже была русоволосой, со светлыми глазами — цвет на черно-белой фотографии не виден, а живьем — там и глаз то не рассмотришь. Сначала девушка испугалась, что украла документ, но что-то ей шепнуло — а ведь это выход, искать то будут Ксению. Подумаешь, возраст. Всегда можно косметику наложить по-разному, и выглядеть чуть старше или моложе.

Ксения была у тетки только в дошкольном детстве, но надеялась найти дом по памяти — двухэтажный кирпичный дом, вросший в землю, с арочными проемами окон, врезался в детскую память. Но как оказалось, городок Качин был не таким уж и маленьким. Повезло, что тетка жила недалеко от вокзала, и в прошлый раз они шли пешком. Уже темнело, и девушка сильно замерзла, медленно шагая по улицам старого города. Адрес Ксения помнила — Набережная, 16, еще с детства была приучена отправлять открытки к праздникам. Вот только указать дорогу молодой бомжихе в темном капюшоне, никто не хотел. Хотелось есть, пить, сильно замерзли руки. Надежда на теплый ночлег уже таяла, надо было возвращаться на вокзал, но это казалось страшнее, чем холодная улица.

Как ни странно, дом все-же нашелся, видимо, судьба сжалилась над девушкой. В окнах уже не было света, но на стук дверь открылась быстро. Тетка была старой, полуслепой и вид Ксении ее не удивил.

Тетке была закутана в пуховую шаль поверх теплой безрукавки. Она не то обрадовалась, не то ворчала, но все же высказала, что вспомнили тетку Шурку через столько лет. Сколько лет на самом деле прошло, Ксения не знала, как могла, выкрутилась, заставив себя и обнять, и поцеловать