Призрак для Евы - Рут Ренделл

Могила Тетушки находилась в дальнем конце следующего прохода, на пересечении с одной из главных аллей. Разумеется, могила была чужой — просто место, где Минти похоронила прах тети. Могила принадлежала Мэйзи Джулии Чепстоу, любимой жене Джона Чепстоу, ушедшей из жизни 15 декабря 1897 г. в возрасте пятидесяти трех лет, покоящейся в объятиях Иисуса. Когда Минти привела сюда Джока, то сказала ему, что это могила Тетушкиной бабки, и ее слова произвели на него впечатление. Кстати, это вполне могло оказаться правдой. У Тетушки должно было быть две бабушки — как и у всех людей, как и у нее самой. Минти сказала, что собирается выбить на камне имя Тетушки. Джок нашел могилу красивой и трогательной, прибавив, что за каменного ангела, наверное, пришлось выложить кругленькую сумму, даже в те времена.

Минти убрала засохшие стебли из каменной вазы и завернула в бумагу, которой были обернуты тюльпаны и нарциссы. Потом перелила в вазу воду из бутылки из-под отбеливателя. Повернувшись, чтобы взять цветы, она увидела призрак Джока, который шел к ней по главной аллее. Одетый в джинсы, темно-синий джемпер и свою обычную кожаную куртку, он был не таким плотным, как вчера вечером. Минти могла видеть сквозь него.

— Что тебе нужно, Джок? — храбро спросила она, хотя язык отказывался ей повиноваться. — Зачем ты вернулся?

Он не ответил. Потом, всего в двух ярдах от нее, исчез. Просто растворился, как тень под лучами солнца. Минти захотелось дотронуться до чего-нибудь деревянного или даже перекреститься, но она не знала, с чего начать. По телу пробежала дрожь. Опустившись на колени на могилу Тетушки, она стала молиться: «Дорогая Тетушка, не подпускай его ко мне. Если встретишь его там, где ты пребываешь, скажи ему, что я не хочу, чтобы он приходил. Навеки твоя, любящая племянница Араминта».

По аллее шли двое; женщина несла маленький букет гвоздик.

— Добрый день, — поздоровались прохожие; на улице это никому бы и в голову не пришло.

Минти встала с колен и ответила на приветствие. Потом подобрала бумагу с сухими стеблями и бутылку из-под отбеливателя и опустила в одну из урн. Начался дождь. Джок обычно уговаривал ее не волноваться насчет дождя — обычная вода. Но так ли это? Неизвестно, сколько грязи она собирает по пути с неба на землю.

Глава 2

Вообще-то Тетушку звали Уинифред Нокс. У нее были две сестры и брат, и все они поначалу жили в доме номер 39 по Сиринга-роуд вместе с родителями. Первым уехал Артур. Он женился, и в доме остались только сестры. Они были гораздо старше Тетушки, позднего ребенка, любимицы всей семьи. Сначала замуж вышла Кэтлин, потом Эдна, потом умер отец. Тетушка осталась с матерью и зарабатывала на жизнь уборкой офисов. Ее помолвка с Бертом растянулась на много лет, но она не могла выйти замуж, пока на руках у нее больная мать, полностью зависимая от нее — в инвалидном кресле, абсолютно беспомощная.

Мать умерла за день до того, как Тетушке исполнилось сорок. Они с Бертом подождали положенное время, а потом поженились. Но ничего не вышло — это был настоящий кошмар.

— Я не знала, чего ждать, — объясняла Тетушка. — Меня отгораживали от жизни, и я ничего не знала о мужчинах. Это был настоящий кошмар.

— Что он сделал? — спрашивала Минти.

— Такой невинной крошке не нужно этого знать. Через две недели все было кончено. Хорошо, что дом остался за мной. Если я о чем-то и жалела, так только о том, что у меня не было своих детей, но потом появилась ты, как гром среди ясного неба.

Минти была громом, а ее мать — небом. Мать звали Агнес, и она была лучшей школьной подругой Тетушки, хотя с тех пор они виделись редко. Никто не удивился, когда Агнес вдруг появилась с ребенком — она буквально напрашивалась на него, не отказывая никому. Об отце ребенка не упоминалось ни разу, и ходили слухи, что младенец появился на свет в результате непорочного зачатия. Это случилось в начале шестидесятых, когда нравы были не столь строги, как во времена молодости Тетушки, но люди все равно косо поглядывали на Агнес и говорили, что ребенок предполагает ответственность. Агнес иногда привозила девочку в дом на Сиринга-роуд, и подруги вдвоем гуляли с коляской по парку Куинз.

В тот майский день, когда Минти было шесть месяцев от роду, речь о прогулке в парке не шла. Агнес спросила, можно ли оставить Минти с Тетушкой, всего на часок, пока она сходит в больницу навестить мать. Агнес принесла с собой запас пеленок, бутылочку с молоком и баночку детского сливового пюре. Забавно, что, рассказывая Минти эту историю, Тетушка каждый раз не забывала упомянуть о пюре из слив.

Агнес пришла в начале третьего, и когда время стало приближаться к четырем, Тетушка забеспокоилась, не случилось ли с ней чего-нибудь. Разумеется, она прекрасно знала, что когда люди обещают вернуться через час, то обычно отсутствуют два или три часа; они так говорят, чтобы вас успокоить, и поэтому Тетушка не очень волновалась. Но когда часы показали шесть, а потом семь, ей стало не до шуток. К счастью, в районе имелось несколько круглосуточных магазинов, и Тетушка, попросив соседку — это было до появления тут Соновии и Лафа — проследить, не появится ли Агнес, положила Минти в коляску и отправилась туда, чтобы купить детскую кашу, еще немного молока и связку бананов. Собственных детей у Тетушки никогда не было, но она свято верила в питательную ценность бананов: их легче есть, чем все остальные фрукты, и их любят все.

— Лично я, — говорила она, — с глубочайшим подозрением отношусь к тем, кто воротит нос от бананов.

Агнес не вернулась ни в этот день, ни на следующий. Она вообще не вернулась. Тетушка предприняла слабую попытку найти ее. Отправилась к родителям Агнес и обнаружила, что ее мать никогда не лежала в больнице и пребывала в полном здравии. Нет, спасибо, ребенок им не нужен — они через все это прошли, когда их собственные дети были маленькими, и больше не хотят. Отец Агнес вспомнил, что дочь встречалась с кем-то, кто готов взять ее, но без ребенка, и она, наверное, таким способом разрешила эту проблему.

— Почему бы тебе не оставить малышку себе, Уинни? Своих детей у тебя нет. Она скрасит тебе жизнь.

И Тетушка согласилась. Они отдали ей свидетельство о рождении, и отец Агнес вложил вместе с ним в конверт две банкноты по десять фунтов. Порой Тетушка — после того, как полюбила Минти и уже считала ее своей, — начинала опасаться, что Агнес вернется за ребенком. Но когда Минти исполнилось двенадцать, мать Агнес — та, которая не была в больнице, — однажды пришла к ним и рассказала, что дочь вышла замуж, развелась, снова вышла замуж и уехала в Австралию со вторым мужем, своими тремя детьми и его четырьмя. Это было огромным облегчением.

Тетушка не удочерила Минти и ничего от нее не скрывала.

— У меня нет на тебя никаких законных прав, — часто повторяла она. — Трудно сказать, кому ты принадлежишь. Как бы то ни было, никто не выказывает ни малейших признаков желания тебя забрать, правда? Бедный, никому не нужный ребенок.

Минти бросила школу в шестнадцать лет и устроилась на текстильную фабрику в Крейвен-парк. Тетушка приучила ее к чистоте, и хотя вскоре Минти повысили до оператора, ей не нравились хлопковый пух и пыль, от которых нигде не скрыться. В те времена все курили, а Минти не любила ни дыма, ни пепла. Тетушка была знакома с владельцами химчистки. Тогда она называлась не «Чистюля», а «Химчистка на Харроу-роуд», и ею владел пожилой мужчина по имени мистер Леви. Минти задержалась тут на следующие шестнадцать лет: сначала работала у сына мистера Леви, к которому перешло заведение, затем в «Квиксилвер Клинерс», как впоследствии стала называться химчистка, а затем у Джозефин О’Салливан. Ее жизнь была очень простой и понятной. Утром она шла на работу, работала восемь часов — в основном гладила — и возвращалась домой, пешком или на 18-м автобусе. Вечера Минти проводила с Тетушкой: они смотрели телевизор, ужинали. Раз в неделю ходили в кино.

Тетушка была уже старой, когда появились голоса. К тому времени обе ее сестры умерли, но именно их голоса она слышала. Кэтлин говорила, что после кино Тетушка должна пойти в паб и взять с собой Минти; дескать, пора уже ей познакомиться с жизнью, и сделать это следует в «Голове королевы», единственном подходящем заведении в округе, достаточно чистом. Они ходили сюда с Джорджем, когда он за ней ухаживал. Тетушка немного сомневалась, но сестры настаивали, и как-то раз, посмотрев фильм «Небесные создания»[7], они вдвоем с Минти робко вошли в «Голову королевы», паб на Колледж-парк. Он был чистым — то есть настолько чистым, насколько возможно. Бармен всегда вытирал стойку свежей салфеткой, а не какой-то старой тряпкой.

Эдна не говорила о пабах и развлечениях. Она все время убеждала Тетушку, чтобы та сосредоточилась и увидела ее умершего мужа Уилфреда. Он умирал, чтобы «преодолеть» — неизвестно, что имела в виду Эдна, — но Тетушка не понимала, зачем ей это нужно, поскольку терпеть не могла Уилфреда Катса, когда тот был жив. Потом с Тетушкой начал разговаривать Бог, и сестры отошли на второй план. Молодой мистер Леви заметил: «Когда ты разговариваешь с Богом — это молитва, а когда Бог разговаривает с тобой — это шизофрения».