Неизлечимое общество - Михаил Андреев

начинаются с мозга и сознания, как раз правильно их настроить и является самой сложной задачей. Изменить физическую форму не составляет никакого труда. Первые разы конечно были провальными, но со временем мы осознали, что человеческое тело более хрупкое, чем нам бы хотелось.

– Где мой брат? – спросил Этон, глядя из-за плеча на доктора.

– О, вы скоро с ним встретитесь. Сейчас он на процедурах – ответил Зен, извращённо улыбаясь.

«Надо срочно выбираться отсюда… Очевидно, здесь проводят бесчеловечные эксперименты, но как правительство закрывает на это глаза?» – подумал Этон, глядя на безумного доктора.

– Что-ж, с остальными больными вы так или иначе успеете познакомиться. Я хотел показать вам два наиболее удавшихся экземпляра, один из которых вы только что видели. Сознание мистера Саммерса находится практически в идеальной кондиции, скоро он перейдёт на следующий этап лечения. Знали бы вы, как я рад за него… Все они для меня как дети. Теперь мы с вами проследуем в отделение хирургии. Там я дарю пациентам их настоящий облик – сказал доктор Зен, поправляя свой кремовый галстук.

Они прошли в дверь прямо по коридору. За дверью показался другой коридор, практически как две капли похожий на прошлый. Лишь плесень, грязь и строительный мусор находились в иных местах.

Доктор Зен указал на дверь с табличкой «Весли Кэмпбелл». Один из охранников отворил дверь, второй завёз Этона внутрь.

«Господи!..» – подумал Этон, на секунду выпучив глаза от недоумённого удивления. Глядя на существо перед ним, он осознал, что оно является следствием жутких пыток и безумных наклонностей доктора Зена.

Этон увидел нечеловеческий эксперимент наяву: пред ним предстал переломанный и перешитый человек, что своей формой напоминал огромную хищную птицу. Человек побрит под ноль, на его черепе видны длинные шрамы. Глаза полностью залиты чем-то чёрным, не видно ни зрачков, ни белков. Вместо рта у него некое подобие клюва, возможно, это даже настоящий клюв птицы, пришитый вместо губ. Похоже на то, что скулы и челюсть частично вырезаны для того, чтобы голова больше напоминала птичью. Шея вытянута до необыкновенных размеров, лучше даже не задумываться над тем, как достигался такой результат. Плечи и ключица были переломаны так, что при срастании костей человек уже не мог опустить руки, они были вывернуты, подобно крыльям. Кисти удалены. Руки разрезаны пополам до самых плеч по горизонтали и сшиты с обратной стороны, таким образом, они становились тоньше и шире. Большая часть голени удалена, делая человека значительно ниже. На ступнях осталось по три пальца, которые переломаны на местах сгиба.

Наступила минута молчания.

– Вижу, вы поражены результатом моей работы! Позвольте представить – «Гриф!» – воскликнул доктор Зен, пристально наблюдая за немыми эмоциями Этона.

– Что вы наделали… – сказал Этон, чувствуя, что в нём не осталось никаких моральных сил.

– О, я понимаю… мне и самому не нравятся все эти шрамы и кровоподтёки… но уверяю вас, скоро швы снимутся, ранки затянутся и будет у нас бравый любимец публики… – сказал доктор Зен, добродушно улыбаясь.

Измученный эксперимент еле держался на коротких лапках, время от времени внезапно дёргая конечностями от нестерпимой боли.

Доктор Зен жестом приказал охране выйти за дверь. Они повиновались.

– Мистер Этон, я хочу быть с вами максимально честным… Надеюсь, это останется между нами – сказал доктор Зен, глядя в глаза Этона.

«Что тебе мешает вырезать мне язык, сволочь?» – подумал Этон.

– Дело в том, что это действительно прекрасная работа… Спустя несколько месяцев трудоёмких опытов у нас реализовался проект «Гриф». Вышло красиво, но это не тот проект, что хотел мой творческий гений… Находясь в этой больнице, я обязан выполнять заказы властей, что заключают контракты с мега корпорациями. Повсюду одна коммерция, она режет талант на корню! Делая здесь работу самого Бога, я обязан ублажать прихоти туповатых подростков, которые хотят поглазеть на натуралистичные копии своих любимых суперзлодеев! «Гриф» – это тоже суперзлодей! Представьте, я о таком даже не слышал, но должен это сделать для других… Видимо, таков удел гениального мученика… – сказал доктор Зен, ведя монолог с самим собой.

Доктор Зен на несколько секунд задумался и вышел за дверь. Вскоре, в комнату вошли несколько охранников и повезли Этона обратно, в его палату.

Охранник вёз каталку за спинку, второй шёл рядом.

– Слышал, скоро здесь будет ещё больше отбросов… Раньше распределяли так, что в каждой палате было по одному психу, а теперь будут их набивать по всем свободным углам… – сказал охранник, смачно плюнув на пол.

– Видимо, прибавится у нас работёнки… Чаще придётся возить смертников туда-сюда, а потом опять избавляться от вонючих, искорёженных трупов – ответил другой охранник.

– Да и чёрт с ними. Раз уж послали приказ… значит, так надо. В каком-то смысле мне это занятие даже доставляет удовольствие. Не надо ни над чем ломать голову. Просто делаешь, что говорят и получаешь свой кусок хлеба – улыбаясь, сказал первый охранник.

«Конечно, можно быть равнодушным, пока тебя это не касается лично…» – подумал Этон, слушая диалог охранников.

Охранники довезли Этона до палаты, открыли дверь и небрежно затолкнули каталку внутрь. Позади раздался презрительный смех и звук захлопывающейся двери.

Каталка покатилась влево и ударилась металлическим краем об стену. Сверху на Этона посыпались мелкие кусочки потрескавшейся краски. Подвигав головой из стороны в сторону, он сумел сбросить с себя большую часть краски.

Снова он остался наедине с собой. Его долгие размышления прерывали лишь крики и стоны из соседних комнат.

Новая жизнь

Следующим утром в палату к Этону завезли двух человек, привязанных к каталкам. Первый из них – седой одноглазый дед. Он выглядит измученным и обречённым. Длинные растрёпанные волосы и заросшая борода говорят о том, что, вероятно, он находится здесь уже долгое время, а может, его перевели сюда из другого заключения. Второй – молодой испуганный паренёк лет восемнадцати. На голове у неё были кудрявые каштановые волосы средней длины. Лицо по-своему наивно и малоопытно: жизнь ещё не оставила на нём следы наказаний и борьбы.

Охранники оставили новых соседей Этона и вышли за дверь. Наступила неловкая тишина.

– Что?! Что здесь происходит?! Отпустите меня, иначе я подам в суд! В прокуратуру! Куда угодно! – визгливо воскликнул паренёк, пытаясь сдерживать слёзы.

– Успокойся, зачем ты кричишь? – спросил Этон, обращаясь к парню.

– Меня должны выпустить! Я не должен быть здесь! – продолжил парень.

– Твои крики никому не помогут. Если ты и привлечешь их внимание, то они изобьют тебя или ещё чего хуже – сказал Этон, пытаясь сдерживать голос.

Все трое были напротив на расстоянии нескольких метров. Они видели лица друг друга, но были неподвижны из-за