Кровь Севера - Александр Мазин

— Тогда не стоит откладывать, — заметил Хрёрек. — Когда слухи о том, что мы рядом, дойдут до монахов, створки этого моллюска сойдутся еще крепче.

— Этот камень… — Хальфдан сжал здоровенный кулак, — разобьет любую раковину! Однако медлить не будем. Веди нас, Ульф-хускарл!

Глава третья,

в которой герой путешествует с представителями высшего норманского общества

Отправились вчетвером. Славные ярлы и славные мы. То есть рыжебородый красавец Тьёрви и я. Родись хёвдинг Тьёрви в двадцатом веке в США — быть бы ему великим актером. Есть такие люди, что с первого взгляда внушают к себе расположение. Если пожелают. Или — ужас. Опять-таки, если пожелают.

Хотя в данном случае внушить ужас было несложно. У бедного гонца и так чуть глаза не выскочили, когда из темноты выступил Тьерви и принял повод утомленной лошадки.

Франк как-то сразу сообразил, что плечистый здоровяк в кольчуге, с золотой гривной на бычьей шее не может быть конюхом. Разве что — конюшим королевского двора. Но уж никак не постоялого.

Конюх, правда, тоже терся поблизости: держал факел.

Тьерви вынул гонца из седла и легонько шлепнул по запыленной физии. От соприкосновения с доской-дюймовкой (самая подходящая аналогия для ладони викинга) голова гонца мотнулась, как боксерская груша, а ноги франка, и без того нетвердые, превратились в желе. Однако гонец не упал, а только захрипел. Любой захрипит, когда его держат на весу за горло.

Впрочем, душить его Тьерви не собирался. Точный пинок, наработанный многолетней игрой в четырехкилограммовый мячик, — и гонец обвис у меня на руках.

— Веди себя правильно — и тебя не убьют, — сказал я ему по-английски и направил его в сторону дома.

Не знаю, понял он или просто угадал, но виснуть на мне перестал и поковылял в заданном направлении.

В доме хорошо. Тепло. Нет сыплющей с неба мороси и пахнет не мокрой землей и навозом, а рыбной похлебкой, свежим хлебом и жареным поросенком.

Вся эта благодать шикарно сервирована на выскобленном добела столе, за которым вальяжно расположились ярлы, попивая винцо и ведя неспешную беседу. По-датски, разумеется. О да, викинги умеют ценить свежую пищу и комфорт. Кто угодно научится этому, четверть жизни уминая скудный морской паек.

Поступательное движение гонца закончилось у ног Хальфдана-ярла, когда колени франка с глухим стуком провзаимодействовали с утоптанным земляным полом.

— Это кто? — поинтересовался Хальфдан, с удовольствием обгладывая поросячье ребрышко.

— Гонец к Карлу-конунгу, — ответил я.

— Вот как? — младший сын Рагнара с интересом оглядел трясущегося франка. — Откуда знаешь?

— Сам сказал.

Так и было. Гонец сообщил о своем статусе, едва въехал в ворота. Видимо, рассчитывал на особое отношение. Правильно рассчитывал. Не назовись он сразу, Тьерви бы его просто прикончил.

— И что же он везет?

— Что за вести ты везешь? — поинтересовался Хрёрек-ярл, прихлебывая молодое красное винцо. По-франкски поинтересовался. Акцент у него, насколько я мог судить, был чудовищный, но словарный запас — вполне пристойный. Как раз для допроса. Ярл наш вообще был полиглотом. Даже по-латыни разумел. Натыркался, когда еще юнцом ездил с посольством тогдашнего верховного конунга данов к германцам. Знать латынь — очень полезное качество для викинга. Как-никак католические монахи — его главная «паства».

Гонец вытащил из-за пазухи свернутый в трубочку кусок пергамента.

Хрёрек даже разворачивать его не стал. Читать по-франкски он не умел. Хальфдан, как выяснилось, тоже. Тогда пергамент взял я. Послание было написано на латыни. Я понял лишь отдельные слова, но латынь чем хороша? Читать ее можно, даже не понимая содержания. Так что я читал, а Хрёрек — понимал.

— Это о нас, — сказал ярл. — Просят у конунга Карла помощи. Мол, нас очень много. И мы — очень страшные.

— Это мы и сами знаем, — Хальфдан швырнул ребрышко на пол и взял с блюда другое. — Присаживайся к столу, Ульф, перекуси. Потом сменишь Тьерви.

— А с этим что? — я кивнул на гонца.

Хальфдан взял со стола глиняный кувшин с вином, взболтнул и опрокинул его содержимое себе в глотку. Затем, не вставая, метнул пустой кувшин в стоящего на коленях франка.

Кувшин разлетелся вдребезги. Франк повалился набок. Из его головы хлестала кровь.

— С этим — всё, — сказал младший Рагнарссон и рыгнул. — Эй, трэль, еще вина!

Когда ярлы заявили, что желают провести разведку, я думал, что мы будет двигаться скрытно. Примерно так, как действовали все наши разведывательные группы.

Я ошибся.

Мы — кто? Простые викинги. Рядовые труженики весла и топора. Ныне же я путешествую вместе с элитой скандинавского мира. Хальфдан и Хрёрек — высшая аристократия. Инглинги. Королевская кровь. Да что так королевская — божественная[2]. Даже старине Тьёрви я и то не ровня. Конечно, хёвдинг — это звание, а не титул. Вроде генерала. По наследству «хёвдингство» не передается. Однако вспомним анекдот о том, почему сын полковника не может стать генералом? Правильно. Потому что у генерала есть собственные дети. Тут, правда, не столько протекция играет роль, сколько честь семьи. От сына славного отца все вокруг ожидают не меньших подвигов. И сам сын тоже не лысым пупсом себя мнит, а героем будущих саг. Да и генетика — несколько поколений геройских предков — подмогнет. Так что за детей Тьёрви можно быть спокойным.

А вот я, признаться, несколько мандражировал. Потому что ярлы ни от кого не собирались прятаться. Двинулись прямо по дороге. В полном вооружении (что характерно — своем собственном), ни от кого не скрываясь. Как по родной Дании.

Единственное, что мы сделали для маскировки — накинули франкские плащи. Трофейные, разумеется. И кони, естественно, тоже были трофейные.

Четыре отлично вооруженных всадника с запасными лошадьми, нагло ехавшие посередине дороги ни у кого из встречных не вызывали подозрения. Простолюдины поспешно убирались с нашего пути. Многие даже валились носом в грязь — на всякий случай. Ну да, здесь не принято разглядывать благородных господ, если не хочешь схлопотать плетью по глазам.

Один раз нам повстречался какой-то местный шевалье со свитой из пяти кое-как экипированных ополченцев. Этот тоже поспешно уступил нам дорогу. Правда, с коня слезать не стал, просто поклонился, получил в ответ четыре надменных кивка и, удовлетворенный, отправился своей дорогой.

Готов поклясться: он даже и не заподозрил, с кем его свела судьба. Норманы — это кто? Грязные язычники с всклокоченными бородами, в окровавленных одежках и с недоеденным тельцем христианского младенца в зубах. Мы же — респектабельные рыцари, которые никого не грабят и не режут, а просто едут себе с надменным видом, заняв всю проезжую часть. Доспехи на нас вполне типичные. У Хальфдана нагрудник с Георгием Победоносцем, у меня — пояс с аналогичной пряжкой. У Тьёрви тоже какой-то вооруженный Святой на медальоне шлема. Мечи — типично франкские, щиты (на которых — «защитные» руны) в чехлах… На беглый взгляд — натуральные благородные шевалье. Да какие-там шевалье — шевалье не в кольчугах да панцирях, а в кожаных куртках с нашитыми железками щеголяют. Так что на беглый взгляд мы — натуральные графья. А пристально разглядывать таких, как мы, — чистое самоубийство.

Хотя нет, с графьями я переборщил. Франкские вельможи без свиты не путешествуют.

День прошел без инцидентов.

Заночевали мы в какой-то деревеньке. Выбрали лучший дом, без лишних слов выставили из него хозяев, съели их ужин и выспались в их постелях. То есть — ярлы в постелях, а мы с Тьёрви — на полу, на сене. Так даже и комфортнее — без клопов.

Еще один день в дороге — и вечером мы увидели монастырь. А еще раньше услышали звон его колоколов.

Я уже был готов к тому, что ярлы поедут прямо к воротам. Но до этого не дошло. Наглость у викингов прекрасно сочетается с осторожностью и предусмотрительностью.

Ярлы и Тьёрви спешились и ушли на разведку. Я остался сторожить коней.

Вернулись товарищи командиры часа через четыре, уже в полной темноте. Воодушевленные. Крепость монастырских стен распалила их воображение. Типичный франкский замок — каменный двух-трехэтажный донжон, окруженный деревянной оградой. А тут — трехметровые стены — из настоящего камня. Это ж прям-таки дух захватывает от мыслей, о том какие сокровища могут прятаться в скромной христианской обители!

Весь путь до примеченного еще засветло постоялого двора руководство обсуждало эту вкусную тему. О том, как попасть внутрь монастыря, не было сказано ни слова. Что тут обсуждать? Пришли и вошли. Делов…

Заночевали мы тоже по-человечески. На постоялом дворе.

За постой принято платить. Даже богатым франкам. Но не суровым викингам.