Журнал «Вокруг Света» №03 за 1988 год - Вокруг Света

К стойбищу возвращался уже на закате. Оленей, конечно, не нашел. На обратном пути у меня вдруг возникло сомнение — а правильно ли я иду? Местность при вечернем освещении показалась незнакомой, и хоть ошибиться и попасть в другую долину, по здравому рассуждению, было нельзя, тревога не проходила — уж очень долго, казалось мне, иду я вдоль речки, а чумов все нет. А все здешние долины похожи на первый взгляд как близнецы. Вот тут-то я с уважением подумал об уникальных способностях эвенков, выработанных кочевой жизнью. Они отлично ориентируются в любом, даже незнакомом месте; отправляясь в далекое кочевье, рассчитывают лишь на свою охотничью и рыбацкую удачу и берут с собой минимум запасов. Все это до недавнего времени, до широкого распространения на Севере авиации, особенно вертолетов, делало их незаменимыми проводниками в геологических экспедициях...

Наконец возник знакомый силуэт «чертовой метлы» — лиственницы, стоявшей на вершине. Эту «метлу» я приметил несколько дней назад и знал, что от меченой лиственницы до стойбища метров триста.

Вскоре увидел дымок, поднимающийся в светлое небо, услышал смех ребят, игравших в жмурки...

Ночью я долго лежал, поглядывая сквозь дыру в полотнище палатки на звездное небо. Слышно, как о чем-то переговариваются в своем чуме Иван Михайлович с Дарьей Федоровной.

Наконец все заснули. Спят дети в чумах, спят кукши на ветках и серые куропатки у речки, бродят олени, шуршат мыши, пылают звезды, и пылит в темном небе Млечный Путь...

Вертолет прилетел к концу второй недели. Володя, видимо желая скрыть смущение, тотчас принялся вытаскивать мешки, ящики, тюки с одеждой, отдавал команды оленеводам.

Через полчаса вертолет был готов в обратный путь. Первыми полезли в него школьники — конец каникулам. Пора прощаться и нам.

— Приезжайте еще,— сказала Оля.— А ты, Сергей Иннокентьевич,— обернулась она к художнику,— близко живешь, бери свой ящик и давай к нам на переучет или весной на отел.

Минутами позже вертолет оторвался от земли и на мгновение завис невысоко над долиной. Вся бригада стояла внизу.

Как же все-таки их мало!

Иванушка что-то кричал, подняв руки и подпрыгивая на месте. Махали вслед нам Ольга и Володя...

Река Чина, Эвенкийский автономный округ

Сергей Савоскул, кандидат исторических наук

В краю вежливых дождей

Не правда ли, странное сочетание слов — «вежливый дождь»? Не знаю, чем объяснить подобную филантропическую причуду африканского климата, обычно весьма жестокого по отношению к человеку, но в сезон дождей хляби небесные разверзаются здесь по весьма удобному расписанию: глубокой ночью, когда всем положено спать, и вскоре после полудня, в часы послеобеденной сиесты.

Конечно, и в этом отлаженном природой механизме, случается, соскочит какое-нибудь колесико, и тогда стихия свирепствует уже не в спящем, а в бодрствующем городе. Тогда по затопленным улицам, включив фары и яростно пытаясь содрать «дворниками» с ветровых стекол мутную водяную пелену, ползут автомобили. Ливень бессилен остановить и неунывающее племя велосипедистов и мопедистов. В любую погоду, с неизбежностью океанского прилива и отлива, четырежды в день прокатывается по городу двухколесная рать: рано утром на работу, перед началом и в конце сиесты, и, наконец, вечером, когда по завершении делового дня все торопятся по домам.

Забавные фигуры и типы встречаются в этой сверкающей никелем, объятой голубоватым солярочным дымом лавине. Зажав под мышкой атташе-кейс, несется в канцелярию опаздывающий чиновник в мышиного цвета френче, в карманах которого газырями поблескивают колпачки разноцветных ручек и фломастеров. Почтенная монашка в белой накидке и тонких золотых очках размеренно крутит педали еще более почтенного велосипеда, попавшего в Африку, наверное, еще во времена миссионеров. Царит в окружении нескольких попутных кавалеров наглаженная девица в рыжем парике, выпрямившаяся в седле, как за клавиатурой своей пишущей машинки.

Казенно суров восседающий на восьмерящем под его тяжестью мопеде толстый полицейский, весь затянутый в сетку портупеи, ремней и аксельбантов, будто подготовленный к копчению окорок. Его форменная фуражка едет сзади, на багажнике, а всю эту глыбообразную фигуру венчает новенький шлем. Блюститель порядка явно недоволен «босоголовым» видом окружающих его мопедистов, поскольку многие из них не носят положенных защитных шлемов. Дело в том, что этот необходимый для безопасности водителей аксессуар по местным понятиям весьма дорог. Когда же полиция попробовала штрафовать нарушителей, те начали компенсировать отсутствие финансовых средств богатой фантазией. Местные умельцы мгновенно освоили производство мотоциклетных псевдошлемов из калебасов — подходящих по размеру и форме высушенных и выдолбленных тыкв. От сотрясения мозга они, конечно, не спасали, но избавляли от придирок полиции.

Разве по силам какому-то там дождику сдержать сорвиголов, которые, пригнувшись к рулю и задрав ноги на раму, катят по лужам в своих разноцветных, перевернутых задом наперед, раздувшихся колоколом дождевиках? Похоже, неожиданная забава веселит их не меньше, чем высыпавших на улицу голоногих пацанов, и они мчатся в веерах брызг, пестрые и нелепые, словно на водных лыжах.

Океан в грозу так же темен и лохмат, как притянутое к нему дождевыми струями низкое небо, и потому весь Ломе, подступивший белыми домами к самой кромке прибоя, напоминает сейчас остров, окруженный грохочущей водной стихией. Глубина в этой части побережья начинается сразу у берега большая, и потому волна идет не лениво, с потягом, а, вторя раскатам грома, бьет в подножие города тяжелыми лобовыми ударами.

Очень скоро солнце наполовину выпьет гигантские лужи, возгонит к неторопящимся исчезать облакам только что пролившуюся влагу, и на город снова навалится рыхлая жаркая духота.

«Соловей» с канонерки «Чайка»

Как и большинство городов, возникших не сразу и не вдруг, Ломе своей застройкой напоминает куклу-матрешку. Действительно, его внешняя граница скрывает в себе несколько меньших по размеру и старых по возрасту оболочек.

Взять, например, Кольцевой бульвар. Несмотря на свое название, он опоясывает центральную часть столицы лишь полукольцом, ибо, словно радуга, упирается обоими концами в многокилометровую набережную, которая, как и во многих других приморских городах Западной Африки, называется звучно — Марина. Так вот еще относительно недавно за бульваром начинались городские окраины. Потом естественной границей Ломе стала лагуна, пролегающая здесь в двух километрах от океана вдоль всего побережья. Наконец, город, чье население приближается к тремстам тысячам человек, перебрался и через нее, а затем и за проложенную параллельно лагуне кольцевую дорогу.

Но ведь можно выстраивать матрешек и в обратном порядке. Поэтому начнем с самой малой — с той убогой рыбацкой деревушки, которую увидели на горизонте португальские мореходы Жуан ди Сантарем и Педру Эшкобар, чьи каравеллы появились у этих берегов в конце XV века.

Земля встретила пришельцев неприветливо. И позднее отсутствие естественных гаваней, двойная линия необычно сильного прибоя и воинственный нрав местных жителей долго еще отпугивали европейцев. Однако примерно с 1530 года работорговля начала опустошать и этот участок побережья Гвинейского залива, прозванный тогда из-за доступной цены «товара» Невольничьим берегом. С тех пор кто только не бросал здесь якоря: англичане, французы, датчане, голландцы, бранденбуржцы... Среди них были работорговцы и пираты, коммерсанты и государственные чиновники, офицеры и миссионеры.

К середине прошлого века часть претендентов выбыла из игры, и главными участниками спора за право грабить местные народы стали англичане, закрепившиеся в форте Эльмина на Золотом Берегу (так раньше называлась Республика Гана), и французы, которые сделали своим опорным пунктом Видах — город, расположенный в нескольких десятках километров к востоку от нынешней тоголезско-бенинской границы.

В начале июля 1884 года у берегов страны появляется немецкая канонерка «Мёве», имеющая на борту известного исследователя Центральной Африки Густава Нахтигаля, специального посланника канцлера Бисмарка. Эти два звучащих так буколически имени — корабля и человека («мёве» в переводе с немецкого означает «чайка», а «нахтигаль» — «соловей») — лежат в основе событий, в результате которых страна получила свое нынешнее имя — Того. Кстати, оно тоже весьма поэтично — поскольку означает на местном наречии «на берегу воды».

Крошечный городок Того (ныне Тоговиль) действительно расположен на берегу озера. Именно здесь 5 июля 1884 года Нахтигаль подписал с местным королем Млапой III договор о германском протекторате. Так на карте Западной Африки появилось «владение Того», чьим административным центром стала сначала Багида, а с 1897 года — Ломе.