Переправа - Симон Вестдейк

И тут я увидел моих спутников. Чего они испугались: трупа или меня? Надо полагать, что они боялись меня в течение всего времени, что мы переправлялись, особенно после внезапного и пугающего пробуждения молодой женщины. Труп они вряд ли видели, потому что отошли уже метров на пятьдесят, когда я развернул парусину. Но они явно бежали! Может быть, они думали, что я хотел ограбить их, как и перевозчика, чей крик они слышали? Как бы то ни было, это было захватывающее зрелище, причем проявлялись такие качества, которых я и не подозревал в этих людях. Впереди, быстрее всех, бежал толстый купец. Казалось, его большой живот вот-вот отвалится. Его пыхтящее дыхание в холодном осеннем воздухе четко обозначалось в виде облаков пара. Меховая шапка сползла у него на одно ухо, а другое покраснело, как петушиный гребень. За ним трусил крестьянин, который, увидев меня, закричал от страха, он держал свой посох перед собой, как будто эта палка могла увеличить его скорость. Он шлепал по лужам на дороге, как по грязной пашне. Мужчина с молодой женщиной бежали взявшись за руки, и было удивительно видеть, какой она оказалась на самом деле, окончательно пробудившись. Подгоняя своего спутника, она язвительно ругалась срывающимся от злости голосом, грузное ее тело колыхалось не меньше, чем туша купца. А где же спокойный и сдержанный аскет, который не боялся даже рыцарей? Оказалось, что монах страшно хромает, он постоянно оглядывался с испуганным видом и, конечно, не был самым смелым из всех пятерых. Его желтая бородка прыгала в такт шагам, убегая, он приподнял рясу, и на бегу его босые ноги, белые, с покрасневшими икрами и в черной грязи, являли собой сочетание цветов, которое мне на какое-то время напомнило то, что я только что оставил. И подумать только, что эти люди двадцать минут сидели прямо на «черной смерти»! Как закричали бы они, а может, и упали бы без чувств, если бы узнали правду! Я следовал за ними на расстоянии, не имея возможности догнать их, а они спотыкались, прыгали и летели как безумные, слишком быстро для меня, хотя мне очень хотелось рассказать им кое-какие подробности об этой мирной переправе, на которой я все же подружился хотя бы с одним человеком, несмотря на то, что все они так хорошо разглядели во мне неприкасаемого.

За поворотом дороги скрылись из виду и купец, и крестьянин, и женщина, и мужчина. Последнее, что я видел, были босые ноги монаха и его перепуганная аскетическая рожа. Так я и шел, выпрямившись во весь рост, исполненный жажды разрушения, грозный и гордый, так я и шел, весь переполненный смертью.