Пиранья. Белая гвардия - Александр Бушков

Посол, выполняя предписания Москвы, особенно и не налегал – и без того прорыв получился отличный. На радостях и в ознаменование будущей дружбы Отца Нации быстренько наградили орденом Октябрьской Революции. Папа тут же отдарился в лучших традициях кавказского гостеприимства, отправил товарищу Горбачеву высший орден республики, звезду с тарелку величиной, а послу повесил звезду поплоше, но тоже приличных размеров. Всех трех помянутых марксистов молодчики полковника Мтанги вмиг вытащили из домов и помчали куда-то на завывающих полицейских машинах. Поначалу они сомлели от ужаса, полагая, что начались репрессии и пришел их смертный час, – однако вместо застенков оказались в городской резиденции Папы, где Отец Нации прицепил им по медальке, налил по рюмке и велел в кратчайшие сроки создать общество дружбы с СССР (соответствующая вывеска уже к вечеру красовалась на уютном домике, откуда полковник Мтанга бесцеремонно вышвырнул один из департаментов управления железной дороги).

В довершение всего Папа открытым текстом заявил послу, что намерен отныне иметь в своей охране военных из братского Советского Союза: о большом контингенте говорить пока не стоит, чтобы не дразнить гусей, но присутствие обозначить следует. И кто-то из тех, чьи указания не обсуждаются, принял решение: поскольку советское военное присутствие пока что исключительно военно-морское, флоту и выделить людей. В кабинетах поменьше, быстренько перебрав в уме всех, кто имел опыт действий в Африке, остановились на капитане второго ранга К. С. Мазуре. Приказы, как известно, не обсуждаются. А потому Мазур уже месяц с пятью подчиненными щеголял в погонах местного полковника, обязанный при необходимости прикрыть Отца Нации собственной грудью и вытащить на спине из эпицентра ядерного взрыва…

Рассуждая с практической точки зрения, работенка ему досталась – не бей лежачего. Всего-то бдительно торчать поблизости от президента, картинно обозначая советское военное присутствие. Доблестные вооруженные силы Страны Советов в лице кавторанга Кы Сы Мазура, ага… Можно сказать, турпоездка. Даже сегодняшний инцидент с пальбой и покойниками на фоне иных переделок, в которые его швыряло, выглядел дешевой художественной самодеятельностью. Все ничего, вот только удушливая жара…

Он встрепенулся, отогнал посторонние мысли. Церемония завершилась. Папа, величественно поводя рукой, неторопливо спускался по лестнице. Широкие погоны, больше похожие на узорчатые пластины чистого золота, отбрасывали в толпу солнечные зайчики. И вновь восторженные вопли, отчаянное мельтешение флажков…

Папа, как всегда на публике, был величав и невозмутим. А вот Принцесса, шагавшая по правую руку, со стороны Мазура, очаровательным лицом владела гораздо хуже – сразу видно, что она откровенно упивалась восторгами толпы, часть коих приходилась и на ее долю. Любила девочка всенародное обожание, спасу нет…

Когда она оказалась рядом – грациозная, очаровательная чертовка, что уж там – Мазур (далеко не в первый раз) поймал ее лукавый, жаркий, многозначительный взгляд. И, стоя с бравым видом – белая гвардия, преторианец, мать их, – не в первый раз подумал: а ведь не отвертеться. И смешно притворяться перед самим собой, будто эта мысль пугает…

Глава вторая

Сюрпризы третьей категории

Хорошо еще, что в домашних, так сказать, условиях можно было влезть в шорты, рубашку с короткими рукавами и сандалии. Правда, кобуру на поясе все же полагалось таскать, согласно здешним правилам хорошего тона.

Заложив руки за спину, он стоял у огромного бассейна, в тени экзотического раскидистого дерева. В прозрачной воде, над самым дном, над акварельно-прозрачными колышущимися тенями, плыла слева направо пятерка аквалангистов – в хорошем темпе. Мазур должен был признать, что двухнедельные тренировки, согласно приказу Папы проводившиеся подолгу и на полном серьезе, некоторого успеха достигли, требуемая синхронность появилась. Ну, как-никак все пятеро – двое офицеров, двое сынков местных буржуев и Принцесса – подводным плаванием увлекались давно, оставалось добиться полной синхронности, и на задуманном Папой торжестве, пожалуй что, покажут себя неплохо. Здешний бесхитростный народ, в жизни не видевший такого зрелища, от восторга уписается, когда пятерка аквалангистов вынырнет на безмятежной морской глади и начнет вытворять всякие фокусы.

Принцесса шла крайней справа – точеная фигурка в символическом красном бикини. Хороша, чертовка: природная краса и грация в сочетании с услугами дорогих массажистов, тренеров и косметологов эффект дает убойный.

Мазур давным-давно расстался с детскими заблуждениями – когда, посмотрев всего-то несколько фотографий, полагал, будто все африканки черные, как уголь, плосконосые, с вывороченными губами. Далеко не все, от нации зависит. Кожа у Принцессы, скорее уж, светло-шоколадного цвета, нос прямой, губки идеального рисунка, глаза карие, огромные, волосы хотя и черные, но ничуть не похожи на курчавую папаху а-ля Анжела Дэвис, стелются на ней черной волной. Действительно, принцесса…

Папа, умная голова, в свое время использовал местную специфику на полную. Здесь с незапамятных времен сохранились кое-какие традиции матриархата. В первую очередь во всем, что касается родства. Родственники по матери важнее и ближе, чем родственники по отцу, сестры и племянницы, невзирая на возраст, главнее братьев и племянников. Прямой власти женщины никогда не имели – но на всех уровнях, начиная с деревни, неформальным образом работают этакие женсоветы с участием старых ведьм (не в переносном, а в прямом смысле). К их мнению и решениям полагается прислушиваться со всем вниманием – иначе есть риск схлопотать от помянутых ведьм какое-нибудь вредное для организма чародейство. Чему подавляющее большинство народа свято верит. Французы больше ста лет внедряли здесь католичество, так что имеется даже собственный чернокожий епископ – но и те, кого удалось окрестить, с почтительным страхом относятся к старым богам и колдовству – что уж говорить о тех, кто к христианству не примкнул…

В общем, в свое время Папа с превеликой помпой учредил Толунго – нечто вроде Верховного Женсовета – и поставил во главе только что вернувшуюся с дипломом Сорбонны Принцессу. И не прогадал. Когда год назад, нахватавшись европейских веяний, забастовали докеры и главный порт встал, Папа отправил туда не жандармов, а добрую сотню маквела, то бишь ведьм, срочно свезенных военными вертолетами со всех концов страны. Зрелище, говорят очевидны, было впечатляющее: сотня голых по пояс старых мегер, растрепанных, увешанных ожерельями из куриных косточек, черепушками мелких грызунов, всевозможными амулетами, валила по улицам, завывая, визжа и отплясывая, махая коровьими хвостами, с помощью которых маквела и наводят самую жуткую порчу. Забастовщики разбежались и смирнехонько встали по рабочим местам спустя каких-то четверть часа после того, как эта орава нагрянула в порт… Плохо только, что подобные штучки не действовали никогда на заговорщиков, собравшихся устроить переворот…

Глянув на часы и решив, что на сегодня достаточно, Мазур дважды притоптал ногой педальку. Затрещал погруженный в бассейн звонок, и пятеро аквалангистов, цепляясь за лесенки, стали снимать ласты.

Первой наверху оказалась Принцесса, в два счета освободившись от тяжелых баллонов, направилась к Мазуру своей всегдашней походкой манекенщицы. Бикини чисто символическое, капельки воды на смуглой коже моментально испарялись под жарким экваториальным солнцем. Впечатляет, что уж там. Наша амазонка всегда впереди – и стрелять умеет неплохо, и броневик водит, и научилась пилотировать вертолет (что, в принципе, немногим сложнее автошколы, если не заморачиваться изучением материальной части). Феминисточка наша, раскрепощенная женщина Востока… И до чего взгляд блядский, если называть вещи своими именами. Дома она, конечно, приличия соблюдала – Папа в некоторых отношениях жуткий консерватор, – но всеведущий Лаврик кратенько изложил Мазуру тот материальчик, что на нее имелся у соседей: тут вам и позирование парижскому фотографу в самом что ни на есть натуральном виде, и череда любовников с вкраплениями любовниц, и серьезная ссора с Папой, когда он ей категорически запретил сниматься для «Плейбоя», – она, конечно, подчинилась, попробуй тут не подчинись, но разобиделась не на шутку. Эмансипированное создание, одним словом, пробы негде ставить…

Вот и сейчас она улыбалась издали, демонстрируя великолепные белоснежные зубы, и в глазах во-о-о-от такими буквами обозначено: «Жаль, что мы не в Париже…» Мазур подобрался и придал себе самый что ни на есть непроницаемо-официальный вид.

Остановившись перед ним, Принцесса приняла довольно удачное подобие стойки «смирно» и лихо отдала честь на французский манер: