Очередное задание - Брюс Стерлинг

Время шло. Сверху полетел белый силуэт, со смертельным плеском ударился животом о воду. Жертвоприношение детей началось. Что-то схватило его за ногу и потянуло под воду. Вода залилась ему в нос, и, закашлявшись, он упустил возможность вырваться. Его тащили вниз, в черноту. Вода обожгла ему легкие, и он потерял сознание.

Очнулся он в смирительной рубашке и увидел над собой голый белый потолок. Он лежал на больничной койке. Повернув голову на подушке, он сообразил, что волосы ему сбрили.

Старинный монитор слева фиксировал его пульс и частоту дыхания. Чувствовал он себя омерзительно. Эжен все ждал, чтобы компьютер в голове прошептал ему что-нибудь, и вдруг понял, что тот исчез. Однако вместо того, чтобы почувствовать себя брошенным, он ощутил холодную цельность. Мозг болел, будто переполненный желудок.

Справа донесся слабый с присвистом вздох. Эжен повернулся. На водяном матрасе распластался морщинистый голый старик, уже не человек, а киборг — так пронизали его трубки и катетеры. За испещренный старческими пятнами скальп еще держались несколько прядей бесцветных волос, а на худом лице с запавшими щеками и остреньким носом застыло выражение древней жестокости… Энцефалограф зафиксировал несколько пиков коматозных дельта-волн от спинного мозга.

Перед ним лежал Джон Август Оуэнс.

Шорох сандалий по камню. Над кроватью возникло лицо женщины.

— Добро пожаловать в Гасиенду Майя, Эжен.

Он слабо пошевелился в смирительной рубашке, стараясь уловить ее вибрации, но ничего не почувствовал. С растущей паникой он вдруг сообразил: его способность воспринимать парадигмы исчезла.

— Что, черт побери…

— Ты снова здоров, Эжен. Странное чувство, правда? Ведь столько лет ты был свалкой для чужих эмоций. Можешь вспомнить свое настоящее имя? Это важный шаг. Попытайся.

— Предательница!

Голова у него весила все десять тонн. Он снова рухнул на подушку, чувствуя себя слишком тупым, чтобы даже пожалеть о своей оговорке. Остатки подготовки требовали льстить врагу…

— Мое настоящее имя, — медленно и внятно произнесла она, — Наталия Жукова, и я была приговорена Народной Дзайбацурией Брежневоград к принудительному исправлению… И ты тоже был диссидентом, пока Покров не лишил тебя личности. Большинство чинов здесь — тоже с орбиты, Эжен. Мы не глупые земляне, приверженцы устаревшего культа. Кстати, кто тебя нанял? «Корпорация Ямато»? «Флейшер С.Э.»?

— Не трать времени даром.

Женщина улыбнулась.

— Ты еще передумаешь. Теперь ты человек, а Возрождение — самая прекрасная пора человечества. Погляди.

Наталия подняла повыше стеклянный флакон. Внутри в желтоватой плазме вяло плавала какая-то мутная пленка. Она словно поеживалась и извивалась.

— Покров! — охнул он.

— Он самый. Бог знает, сколько он сидел у тебя в верхнем слое коры головного мозга, ломая психику, поддерживая состояние текучести. Он обкрадывал тебя, лишал самосознания. С ним ты был, все равно что психопат в смирительной рубашке.

Он пораженно закрыл глаза.

— Мы тут разобрались в технологии Покрова, Эжен, — продолжала женщина. — Мы сами иногда к ней прибегаем — на тех, кто будет принесен в жертву. Тогда они выходят из колодца избранниками богов. Смутьяны божественной волей превращаются в святых. Это хорошо укладывается в древнюю традицию майя; если уж на то пошло, это метод социальной инженерии. Все здешние сотрудники весьма компетентны. Им удалось меня поймать, а ведь все, что они знали о невидимках, сводилось к слухам.

— Ты пыталась их убить?

— Да. Он взяли меня живой и перетянули на свою сторону. Но даже и без Покрова у меня сохранилось достаточно острое восприятие, чтобы распознать невидимку. — Она снова улыбнулась. — Я только разыгрывала маньяка, когда напала на тебя, поскольку понимала: тебя нужно остановить любой ценой.

— Я мог разорвать тебя на части.

— Тогда — да. Но сейчас ты утратил способность приводить себя в состояние исступления. Клонированные бактерии для производства токсинов шизофрении в гайморовой полости. Измененные потовые железы, испускающие феромоны. Страшные штуки! Но теперь ты в безопасности. Ты нормальный человек, не более, но и не менее.

Он прислушался к себе. Мозг у него — точно у динозавра.

— Что, люди все время так себя чувствуют?

Она коснулась его щеки.

— Ты даже и не начинал чувствовать. Вот поживешь с нами немного, увидишь, какие у нас планы — в лучших традициях Хищных Святых… — Она с благоговением поглядела на труп, в который машины вгоняли жизнь. — Перенаселение, Эжен, вот что нас прикончило. Святые взвалили на свои плечи грех геноцида. А теперь Возрождение взялось построить стабильное общество, при том без обесчеловечивающей технологии, которая неизбежно обращалась против нас. Майя все правильно понимали: цивилизация социальной стабильности, экстатическое единение с божеством, твердое признание того, что человеческая жизнь дешева. Они просто не пошли дальше. Они не решились радикально обуздать рост населения. Буквально несколько мелких изменений в теологии майя, и мы привели всю систему к равновесию. И это равновесие на столетия переживет Синтез!

— Думаешь, примитивные люди с каменными топорами сумеют одержать верх над индустриальным миром?

Она поглядела на него с жалостью.

— Не будь наивным. Место промышленности в космосе, ведь там и сырье, и пространство. Дзайбацурии во всех областях на многие годы опередили Землю. Земные картели истощили свои ресурсы и энергию, пытаясь подчистить то, что получили в наследство, и теперь не способны даже справиться с промышленным шпионажем. А элита Возрождения вооружена до зубов, плюс у нее есть духовное наследие Хищных Святых. Джон Август Оуэнс создал священный колодец Тикаля взрывом нейтронной бомбы малой мощности. Сегодня нам принадлежат запасы бинарного нервного газа двадцатого века, который мы, стоит только пожелать, могли бы контрабандой провезти в Вашингтон, Киото или Киев… Нет, пока существует элита, Синтез не посмеет атаковать в лоб, и мы намерены защищать это общество до тех пор, пока всем соперникам не придется уйти в космос, где им и место. А теперь мы с тобой сможем отвести угрозу парадигматической атаки.

— Придут другие, — сказал он.

— Мы ассимилировали всех, кто бы на нас ни нападал. Люди хотят жить реальной жизнью, Эжен, хотят чувствовать и дышать, любить. Они хотят быть чем-то большим, чем мухи в кибернетической паутине. Они хотят настоящего, а не пустых удовольствий в роскоши целлулоидного мира дзайбацурий. Послушай, Эжен. Я единственная, кто когда-либо уходил под Покров невидимки, а потом вернулся к человеческому, к настоящей жизни, полной мыслей и чувств. Мы сумеем понять друг друга.

Он задумался. Страшно и безумно размышлять без помощи компьютера. Он даже не подозревал, насколько неуклюжими и болезненными могут быть мысли. Груз сознания раздавил интуитивные способности, некогда высвобожденные Покровом.

— Ты думаешь, мы действительно способны понять друг друга? — недоверчиво спросил он. — Сами по себе?

— Конечно! Ты даже не знаешь, как мне это нужно…

Невидимка передернулся в смирительной рубашке. В голове у него ревело. Наполовину затушенные сегменты сознания всплывали, как вспыхивают ревущим пламенем бурые угли.

— Подожди! — крикнул он. — Подожди!

Он вспомнил свое имя, а вместе с ним и себя.

За окнами штаб-квартиры «Репликона» в Вашингтоне сквозь ветки генетически модифицированных вечнозеленых деревьев сеялся снег. Поигрывая световой ручкой, глава службы безопасности откинулся на спинку кресла.

— Вы изменились, Эжен. Тот пожал плечами.

— Вы имеете в виду кожу? В дзайбацурии с этим справятся. И все равно я смертельно устал от этого тела.

— Нет, тут кое-что другое.

— Разумеется. Меня лишили Покрова, — он безжизненно улыбнулся. — Но продолжим. Как только мы с Эжени стали любовниками, я смог обнаружить местонахождение и коды доступа к резервуарам нервного газа. Непосредственно после этого я сумел объявить тревогу и выпустил химические агенты в герметизированный бункер. Элита искала в нем укрытия, так что погибли все, кроме двух. Этих я выследил и застрелил той же ночью. Умер ли киборг Оуэнс или нет — вопрос терминологии.

— Вы завоевали доверие этой женщины?

— Нет. На это потребовалось бы слишком много времени. Я просто пытал ее, пока она не сломалась. — Он снова улыбнулся. — Теперь Синтез может сделать свой шаг и взять под контроль майя, как вы поступали со всеми прочими доиндустриальными культурами. Пара транзисторных радиоприемников обрушит всю структуру, как карточный домик.

— Примите нашу благодарность, — сказал глава службы безопасности. — И мои личные поздравления.

— Оставьте их при себе, — отозвался он. — Как только я снова уйду под Покров, я все забуду. Я забуду, что меня звали Симпсон. Я забуду, что был террористом, повинным во взрыве на дзайбацурий Лейлэнд и смерти восьми тысяч человек. По всем меркам я представляю смертельную опасность для общества и полностью заслуживаю психического уничтожения. — Он пригвоздил собеседника холодной, сдержанной и хищной улыбкой. — На свое разрушение я пойду счастливым. Потому что теперь я видел жизнь по обе стороны Покрова. Потому что теперь я уверен в том, о чем всегда подозревал. Быть человеком — веселого мало.