Геринг, брат Геринга. Незамеченная история праведника - Уильям Берк

Глава 3

Голубые глаза, карие глаза

Ранним утром в сильный мороз я поджидаю Дастина, американского приятеля, который, будучи чужим у себя на родине, уже десять лет наслаждается своим добровольным европейским изгнанием. Лучше владеющий немецким, он согласился присоединиться ко мне в качестве ассистента / переводчика. Спустя некоторое время Дастин появляется: багаж проверен, карты наготове, колеса вертятся, а капот смотрит в сторону автобана.

Мы оставляем позади ясное небо Баден-Вюртемберга ради непроницаемого баварского тумана. Автобан исчезает из виду вместе с долинами, шпилями церквей, плотными рядами деревенских улиц, подвесными мостами над безводными провалами и вспаханными полями с отвердевшей от мороза землей. Мы едем в окружении вереницы БМВ и “мерседесов”, несущихся с явным желанием оторваться от земли и взлететь. Fränkischer Autobahn взбирается вверх среди горных хребтов и сосновых лесов, напоминающих Швейцарию, – эту местность так и называют – Fränkische Schweiz (Франконская Швейцария). После нее мы добираемся до Фельденштайнского леса, где находится бург (замок) Фельденштайн – первая остановка нашей экспедиции в детские годы Альберта и Германа.

К замку ведет живописная сельская дорога, немногим отличающаяся от тех, которыми изобилует английская провинция. Светло-зеленые пастбища с их кровами тут и там в поросших мхом каменных загонах высотой по колено перемежаются участками лесной чащи и покрытыми зеленью стенами скал. Здесь легко представить себе мчащуюся где-то недалеко лисью охоту с юным Германом Герингом во главе: на коне, убранный всеми возможными охотничьими аксессуарами вплоть до тирольской шляпы, Геринг мчится на лай гончих, запах лисы подстегивает и собак, и самого юного охотника. Миновав угодья этого джентльмена, мы проезжаем несколько скромных деревень, где вдоль единственной дороги выстроились домики, церковь и придорожные распятия. Это малая родина папы Бенедикта XVI, или, точнее, Йозефа Алоиза Ратцингера, – сердце немецкого католицизма.

Теперь мы петляем по скальной дороге: внизу змеится река Пегниц, сверху нависает каменный массив. За очередным крутым поворотом наконец появляется величественный образ замка Фельденштайн. Он расположился на самой вершине большого утеса, и над его неприступностью равно поработали человек и природа: каменные парапеты прекрасно вписываются в ступенчатый крутой откос, круглые бастионы торчат над каждым выступом горы – атаковать его снизу было бы самоубийством. В центре замкового комплекса высится главная башня, мрачно озирающая расположившуюся у подножья деревню Нойхаус-на-Пегнице. Вездесущая, не смыкающая глаз башня всем своим видом как бы требует беспрекословного подчинения от подданных. Глубоко в ее основании за деревянными дверями прячутся многочисленные комнаты и коридоры, которые, кажется, ведут внутрь самой горы, к нижним границам замка. Быть может, эти потайные средневековые ходы использовались, чтобы тайком провести сюда возлюбленную или, позже, спрятать собранные Германом на оккупированных землях сокровища искусства?

Мы огибаем справа фронтальную сторону замка и поднимаемся еще выше по дороге, в конце концов выбравшись к футбольному полю, где два мальчика играют в мяч. Старший из них стоит у одиннадцатиметровой отметки и раз за разом бьет по воротам, где стоит младший. Второму каждый раз приходится бегать за мячом, догоняя его на склоне. Я думаю, не играли ли когда-то так же Герман с Альбертом в этом самом парке. Атлетичный старший Герман, конечно же, в более выгодной позиции бьющего, более мягкий Альберт в позиции ловящего – он подыгрывает самолюбию брата и бежит за каждым укатившимся мячом. В ранних сумерках с их свежим, слегка пахнущим каминным дымом воздухом мы спускаемся пешком к воротам Фельденштайнского замка, чтобы проникнуть в тайну детства Германа и Альберта.

В 1938 году, когда в моде было все арийское, немецкий историк барон Отто фон Дунгерн опубликовал статью, описывающую фамильное древо, а точнее безупречную “арийскость”, Германа Геринга. Статья была частью серии, посвященной родословным других знаменитых немцев, таких как Артур Шопенгауэр и Рудольф Гесс. В то время шестнадцать доказанных арийских предков считались достаточной охранной грамотой – с ними можно было не бояться, что тебя захлестнет истерия, рожденная Нюрнбергскими законами.[3]

Дунгерн оказался настоящим артистом от генеалогии. Взявшись за секатор, он проредил заросли браков и рождений до xii столетия. Он начал с самого низа фамильного древа, где повыдергивал все сорняки и ничего не значащие корни, пока не наткнулся на золотую жилу – королевские дома Гогенцоллернов и Виттельсбахов. Он продолжал рубить в поисках мощной доминирующей ветви, воплощающей завоевания и высокие достижения. Естественно, он сумел отыскать связь с “железным канцлером” – основателем современной Германии Отто фон Бисмарком. Где-то посередине пути его метод отсечения всего лишнего стал тяготеть к настоящему художеству, плодом которого оказалась самая что ни на есть высокая абстракция: замысловатая лоза, протянувшаяся к вершине немецкой литературы – Иоганну Вольфгангу фон Гете. Дунгерн занялся стрижкой по самому краю кроны, ровно там, где она едва касалась соседнего дерева, и здесь обнаружилась еще одна высокородная веточка, ведущая к кайзеру Вильгельму II, внуку королевы Виктории.[4] Под конец, окруженный горой непригодных вершков и корешков, перед ним стоял настоящий арийский рыцарь в сияющих доспехах.

Если отмести всю нацистскую пропаганду и покопаться в этой куче забытых генеалогических обрубков самому, можно увидеть, что более подобающим представителем рода Герингов скорее является фигура высокопоставленного прусского чиновника из землевладельческого сословия, которому время от времени удавалось приблизиться к трону.

Более предпочтительной точкой в истории, с которой следует начинать изучение геринговской родословной, является, пожалуй, рождение Михаэля Христиана Геринга в Рюгенвальде в 1694 году. Михаэль Христиан, которым наряду с еще несколькими прародителями Геринги особенно гордились, когда-то состоял на службе у прусского короля Фридриха Великого. Начав с должности полкового квартирмейстера, он постепенно возвысился до ранга Commisarius Loci (экономического управляющего) Рурской области. Где-то в промежутке между сбором денег на прусские военные нужды и пребыванием в качестве политического заложника у французов во время Семилетней войны он сумел произвести на свет сына по имени Христиан Генрих Геринг – первого, кто стал писать фамильное имя Göring, как это принято теперь. Христиан Генрих Геринг прожил скромную, но достойную жизнь в Рейнской области и оставил наследника – деда Альберта и Германа – Вильгельма Геринга. Вильгельм поднял род на новую высоту, но не благодаря победам на поле боя или восхождению по чиновной лестнице, а благодаря удачному сватовству в кругу высшего общества. Ему удалось заполучить руку Каролины де Нерее, дочери благородного голландского семейства, в жилах которой текла гугенотская кровь.[5]