Непослушная игрушка - Николай Воронков

— Ты чего ему дал, придурок?!

— Как что? Эликсир памяти и правды. Он теперь говорит то, что знает, помнит и чувствует на самом деле.

— Ты хочешь сказать, что один из лучших воинов, телохранитель и правда мечтает, чтобы мы прирезали его хозяйку, которой он служил верой и правдой? — он повернулся к женщине — И что же ты, дура, ему такое сделала, что он желает тебе смерти?

Та была в таком недоумении, что в ответ на такой вопрос только пожала плечами. А меня понесло.

— Что, ребята, поломал я вам сценарий? И ничего теперь у вас не получится! Ни одной сцены, ни одного эпизода! В этом я вам теперь не помощник, выкручивайтесь сами как умеете!

Главарь подошёл и как-то равнодушно врезал мне по губам. Удар не так болезненный, как обидный. Я вообще взбеленился, внутри стала подниматься волна бешенства.

— Ах ты ублюдок! Рот решил мне заткнуть?! Не выйдет! — непонятно как, связанный по рукам и ногам, я всё-таки умудрился вскочить на ноги. Закрутил головой, пытаясь высмотреть кинокамеры, и заорал — Люди! Товарищи! Господа! Не верьте тому, что вам здесь собирались показывать — это всё подстроено! И эти «люди» — не настоящие, это специально подобранные актёры! Но я в этом не собираюсь участвовать! Если кто может, позвоните в милицию, пусть приедут меня спасать!

Главарь хотел ещё раз врезать мне, но я в бешенстве напрягся, вырвал из верёвок одну руку и сам врезал ему.

— Не трожь, падла! Я сам вас всех здесь замочу!

Теперь ко мне бросилось уже несколько человек. Что удивительно, даже связанный, с одной свободной рукой, я умудрился пару раз врезать по противным рожам. Но долго я не продержался — меня просто опрокинули, задавили весом тел. Я бил уже коленями, головой, непонятно чем, на губах выступила пена.

Когда меня, наконец, спеленали как кокон гусеницы, а через рот завязали кусок верёвки, я, поняв бесполезность сопротивления, мгновенно успокоился, ожидая, что на мне сейчас начнут отыгрываться. Но на лицах мужиков, обступивших меня, радости и злорадства не наблюдалось. Наоборот — смотрели на меня хмуро, даже с некоторым страхом. Общее мнение озвучил главный:

— Похоже, по голове ему досталось гораздо сильнее, чем мы думали. А тут ещё ты Зилип, со своим эликсиром! Вот у человека крыша и поехала. Кто-нибудь понял хоть одно слово из того, что он говорил? Жалко, если завтра он вообще превратится в идиота. Хороший боец, пятерых точно стоит. Если бы у меня в отряде все такие были… Ладно, завтра решим, что делать дальше.

Постепенно лагерь угомонился, все улеглись у костров. Про меня словно забыли — ни пожрать, ни напоить. И чем больше меня пробирала вечерняя прохлада, тем более неприятными становились мои мысли. Вырваться с этой «съёмочной площадки» не получилось. Милиция не приехала, камеру не выключили, «стоп» не сказали. Какие выводы? Никаких. После эликсира я в своей памяти почти уверен и это объясняет, как я здесь оказался, что происходит. Но почему меня не отругали сразу, как только я стал орать про «съёмку»? То, что камер я не видел, ещё не означает, что их не было. Все вокруг среагировали достаточно натурально, изображая непонимание. Возможно, эта группа — не профессиональные актёры, а привлечённые статисты (местные), которым не сказали всей правды. И съёмку не остановили, потому что потом всегда можно сделать монтаж, вырезать неудачные куски. Я подёргаюсь, решу, что это мои бредни и послушно начну работать по их сценарию. А что, новое тело они мне дали, умения драться тоже. Дальше любовь красивой женщины, подвиги во имя … А ВОТ ХРЕН ИМ!!! Меня аж перекорёжило от нового приступа бешенства. Да я лучше сдохну, чем буду собачкой на коротком поводке, красивым правильным героем! Ну, я вам устрою!

Когда утром ко мне подошёл главный, вытащил кляп и спросил: «Что решил, берсерк?», я был спокоен как лёд.

— Возьмите меня к себе в банду!

Данаор отреагировал спокойно.

— А с чего это вдруг такие мысли?

— Надоело быть хорошим!

— Хорошим?! — Данаор заржал — Ты хоть сам-то сможешь вспомнить, сколько людей убил?!

Невольно я стал копаться в памяти, молчание затянулось.

— Вот — вот! Да я со своими мужиками — мелочь по сравнению с тобой. Придумай другую причину.

— Денег хочу, много!

— Снова неправильный ответ. Судя по твоим способностям в бою, тебе должны были платить больше, чем мы могли награбить все вместе. Ещё подумай.

Я скрежетнул зубами.

— Поквитаться надо кое с кем.

— Вот это что-то похожее на правду. Только как ты собрался это делать? Брать всю власть под себя?

— Власть мне не нужна. Мне достаточно, если вы поможете в нужный момент.

— А вот это уже почти правда. Я подумаю.

Данаор собрался уходить. Я встрепенулся.

— И ещё, это… Мне бы умыться и в кустики сходить…

Данаор усмехнулся.

— Пока твоя судьба не решиться, мне на твою внешность плевать. А до кустиков… это можно. Только учти, доверия тебе пока нет. Неловкое, неправильное движение, и из тебя сделают ежика. Я даже ругать своих за такую ошибку не буду. Учти. И раз уж ты просишься в банду — первое поручение — будешь следить и сторожить леди Верону. Если сбежит — сразу повешу. Ясно?

Я кивнул.

Меня развязали, но перед этим забрали сапоги и надели на ноги, не знаю, как правильно сказать, кандалы или наручники (наножники?) Короче, цепь с кольцами на концах из железных полос. Замки примитивнейшие, что-то вроде полых трубок со вставленными штырями, но голыми руками не открыть. Первым делом я сбегал в кусты, затем попытался немного отмыться. Кольчугу, всю в порезах и дырах, просто выкинул. Одежда скрипела от свернувшейся крови, но после водных процедур стало значительно легче. Мне бросили нечто вроде коврика у входа в палатку леди Вероны, видимо, моё спальное место. Было ещё два бандита, один из них с луком наготове, не спускавшие с меня глаз, но это действительно мелочь. Главное — я обрёл хоть немного свободы.

Ночь прошла в бесплодных размышлениях — правильно ли я делаю, но других вариантов я пока не видел. Утром пришёл Данаор, сказал, что хочет получить за леди Верону выкуп, заодно и за меня. Собственноручно написанное письмо леди Вероны тут же отправили с одним из бандитов к её отцу, и потянулись дни ожидания.

Леди Верона старалась не выходить из палатки, я маялся от безделья и нехороших мыслей. Может меня и выкупят за компанию, а скорее всего нет. Данаон мне не доверяет совершенно, и, судя по его взглядам, живым мне отсюда не выйти. А что я могу ему противопоставить? Оружия нет, ноги скованы. Вот я и бродил вокруг палатки, бурча себе под нос разные нехорошие слова и прикидывая варианты. Потом как-то обратил внимание на камень необычной формы — нечто, по форме напоминающее песочные часы. Я прошёл мимо него раз десять, прежде чем в голове что-то щёлкнуло. Подобрал его, долго рассматривал, потом подошёл к палатке.