Болдырев Всеволод - Всеволод Болдырев

Подсветка дешевых электронных часов бросала на мое лицо зеленоватый отсвет. Сейчас без пятнадцати минут десять, а машина вернется не раньше двенадцати часов. Спешить было некуда, и я закурил.

Чуть левее бежали старые рельсы. Каменные шпалы давно скрылись под желтым ковром из чахлой травы и кустарника. За путями располагалась железнодорожная платформа, от которой к заводу бежала широкая дорога.

Где-то вдалеке послышался рев проезжающей машины. Это было довольно странно, ведь в эту часть Н горожане наведывались нечасто. Завод располагался практически на самом отшибе, а всего в паре километров от него брал свое начало Цветочный мост. Именно он и соединял наш город с остальным миром. Но для того чтобы преодолеть военный кордон на мосту, нужно было предъявить специальный пропуск, выдаваемый местной мэрией в случае крайней необходимости. И, видимо, кому-то приспичило покинуть сей замечательный город — по звуку, так к кордону на мосту двигалась небольшая колонна машин.

Я забросил за спину рюкзак, прикрепил к поясу фонарь и неспешно потопал к железнодорожному полотну. Здесь было тихо, спокойно. Не слышно даже звуков вечернего города — лишь холодный ветер жалобно завывал в закоулках и щелях.

Осторожно перебравшись через рельсы, я взобрался на железнодорожную платформу, снял с пояса фонарь. Но перед тем как его зажечь, задержал дыхание и прислушался.

Тихо. Лишь унылая песнь ветра.

— Не нравится мне здесь… — привычка разговаривать вслух выработалась сама собой. Здорово помогает побороть страх.

Атмосфера безжалостно давила на нервы — слишком уж безжизненно и тихо. И тишина эта какая-то гнетущая, мерзкая… Невольно вспомнился замаринованный военный объект.

— Черт, — я передернул плечами. — Да тут же вояки должны сновать туда-сюда! И скручивать любого, кто осмелился приблизиться к заводу хотя бы на метр. Вот уж точно, Страна Чудес.

Обогнув обшарпанную котельную, я вышел на площадь перед административным зданием. Остановившись возле бывшей цветочной клумбы, ныне поросшей бурьяном, я достал из внутреннего кармана карту подземелий, сложенную вчетверо, и включил фонарик. Нужно было пройти через здание администрации и выйти во внутренний двор завода. По плану вход на нижние этажи находился в четвертом сборочном цехе, как раз за плавильней.

Спрятав карту и погасив фонарь, я принялся за экипировку.

Сбросил куртку, стянул свитер и быстренько впрыгнул в комбинезон. Вжикнула молния, и я почувствовал приятную защищенность от промозглого ветра. Дальше пришло время наколенников, налокотников и шлема. Наверное, со стороны я выглядел как полный придурок, но это волновало мало — все-таки не на светское мероприятие шел.

Свою повседневную одежду пришлось спрятать в большой полиэтиленовый пакет и оставить возле бюста Ленина, что гордо возвышался посредине площади. Рассовав по карманам все самое необходимое, прислонился спиной к холодному постаменту и принялся разбирать содержимое рюкзака. Армейский паек, набор инструментов «Домашний Слесарь», несколько световых шашек и большой охотничий нож. Непростой — с серебряным напылением. Шутки шутками, а я видел такое, от чего кровь в жилах в студень превращается, и серебро здесь далеко не самое последнее средство для самообороны. Может быть, завод «Имени А. Федина» и находится в относительном отдалении от закрытой части города, но предосторожность никогда не повредит. Пускай все это и завязано на глупых суевериях, но так спокойней.

Я прицепил к поясу нож, фонарик, пару световых шашек и, пристроив поудобнее рюкзак за плечами, двинулся к главному входу.

Глава вторая: «Завод, крысы, и кое-что еще»

Узкий кружочек фонарного света медленно скользил по полу. Асфальт перед зданием потрескался и заметно просел, а разноцветная плитка у входа покрылась сеточкой мелких трещин, из которых пробивались пучки чахлой травы.

Взбежав на высокий порожек, я в нерешительности замер перед дверьми. Остановила меня толстенная железная цепь, которая диковинной змеей оплетала ручки. Венчал все это безобразие большой, уже изрядно покусанный ржавчиной замок, справедливо за свои размеры именуемый амбарным.

— Здрасте, приехали, — я с сомнением глядел на цепь. Звенья толстые, надежные; такие простыми кусачками не возьмешь.

В моем миниатюрном чемоданчике не нашлось ничего подходящего. Конечно, можно было бы попробовать перебить дужку замка острым долотом, но страшно не хотелось возиться.

Пожелав мучительной смерти старым хозяевам завода, я спустился с порожка и пробежался взглядом по темному фасаду здания. Окна второго этажа располагались слишком высоко, а те, до которых я мог дотянуться с земли, оказались намертво заварены решетками из арматуры. Секционный забор из плит был довольно высок, к тому же наверху кровожадно извивалась колючая проволока.

— Скверно. И куда теперь идти?

Но тут мой взгляд зацепился за кусок ржавой сливной трубы, что торчал из стены метрах в трех над землей. Если смогу до нее дотянуться…

Устроив поудобнее за плечами рюкзак, подпрыгнул и, вцепившись в холодный арматурный прут, повис на решетке. Резкий рывок — и ноги упираются в подоконник. До трубы оставалось сантиметров сорок, и, презрев опасность и наплевав на возможные последствия, совершил не очень-то удачный прыжок.

Пальцы скользнули по холодному металлу, хрустнули вырванные из стены крепления, и я рухнул на заросший бурьяном тротуар, схлопотав для полноты ощущений вырванной трубой по плечу.

Когда первая волна боли схлынула, я первым делом витиевато и сочно обматерил всех и вся, не забыв при этом помянуть себя, любимого. И, потирая ушибленный зад, быстрым шагом потопал к зданию администрации в твердой решимости расправиться с замком.

По заводской площади разносился монотонный стук — это я в исступлении колотил плоскогубцами по шляпке долота.

Наконец покусанная ржавчиной дужка переломилась, и я с нетерпением размотал толстую цепь. Затем, сунув ее в рюкзак, осторожно открыл дверь и вошел внутрь. Перемахнув через покосившийся турникет, второпях обогнул комнатку охраны и двинулся по узкому коридору вперед. Это трехэтажное здание меня мало интересовало, так что я не стал обшаривать огромное количество кабинетов и хозяйственных помещений, а сразу направился к выходу.

Шаги гулко разносились по внутреннему двору завода.

Оставив за спиной здание администрации, я вышел на середину площадки и вновь прислушался. Тихо, темно, безжизненно. Только одряхлевшая кровля скрипит под напором осеннего ветра.