Вперёд, к Магадану! - Антон Кротов

За один вечер продали около 500 кассет. Когда поток народа начал уже уменьшаться, появился мой напарник Андрей, добравшийся сюда автостопом с нашей общей знакомой Виолеттой. Так мы с Андреем воссоединились.

КОНЦЕРТ И КОЛБАСА

В ночь с субботы на воскресенье обычно проходит основной грушинский концерт. Слушатели размещаются на большом, покрытом травой склоне, на том самом склоне, наверху которого, где-то далеко, проходила железная дорога, и с которого мы героически спускали 240 кг нашего «продажного барахла». На этот раз (может, так всегда?) места на «горе» занимали ещё с утра; некоторые энтузиасты упорно сидели там весь день под палящим солнцем; а к ночи весь склон заполнился народом. (Плавучая сцена, имевшая форму гитары, плавала на водах маленького озерка внизу.) Основная масса гостей фестиваля отправились слушать этот концерт, который, вследствие привезённых на поляну динамиков, был слышен в радиусе полукилометра.

Многие люди, видимо, не желая ходить пешком, приезжали на поляну на своих машинах и неуклюже пускали корни среди многочисленных палаток. Утомившись от жаркого торгового дня, мы с Андреем решили не идти на концерт, а лечь спать. (Начальник с Михаилом отправились-таки слушать.) Рядом подъехала и остановилась, прямо рядом с нашими палатками, какая-то машина. Мы решили ей отомстить. У нас хранился большой кусок — полбатона — колбасы, протухшей и заплесневевшей по причине жаркой погоды и моего неумения хранить колбасу. Этот кусок колбасы оказался диаметром с выхлопную трубу машины, может, чуть больше. Аккуратно, чтобы не шуметь, мы ввинтили эту колбасу в выхлопную трубу нахальной машины, под покровом ночи. Никто не заметил этого деяния — все были на концерте. «Вот, утром будет интересно!» — решили мы с Андреем и уснули под громкие звуки песен, слышных вокруг.

Утром проснулись — ни машины, ни колбасы. Уехала-таки! Так и не удовлетворив нашего любопытства.

* * *

Я попытаюсь объяснить, что же хорошего на этом странном и непомерно огромном фестивале. Основное на нём уже не песни — немногие поедут за сотни и тысячи километров ради одного, пусть даже длительного, концерта! Ради этого по дороге испытывать давку в электричках, на поляне созерцать невозможность поставить палатку в радиусе трёх километров от того места, где бы хотелось её поставить, а бродя по «лесу», делать виражи, чтобы на зацепить чью-нибудь ногу… Но для людей определённого круга, для всякого рода бородатых, волосатых, с гитарой в руках и рюкзаком за спиной, это традиционное место общения, место встречи. Повидать старых друзей, из самых разных уголков России, познакомиться с новыми, — ведь даже в том, чтобы сидеть возле примуса и рассуждать о том, что-де «Груша сейчас деградировала, машин много, и торгуют повсюду», — в этом есть какой-то ритуальный смысл.

Мы мало использовали общательное свойство Груши, — на этот раз нас интересовало торговательное свойство. Пока я, Михаил и товарищ начальник торговали кассетами и многочисленными книгами (кроме моей), Андрея мы посадили отдельно распространять мою, мудрейшую, книгу: надо же и от неё избавляться! Параллельно сотню книг я отдал, по совету начальника, на реализацию торговой службе фестиваля. Итак, Андрей, торгуя, познакомился с жителями Кургана, которые позвали нас в гости; а я — с человеком из Челябинска, который позвал нас также. Особо отметим также Наталью из Самары, с которой мы познакомились здесь же и у которой рассчитывали помыться по окончании Груши. Встретили также массу прежних знакомых.

На Груше удалось раздать несколько сотен пожелтевших номеров «Вольного ветра» 6-летней давности. Приятно, что хоть не скоро, но находят номера своих читателей.

* * *

Наконец, прошёл день воскресенья, и «Вольный ветер» (в составе Минделевича и Михаила), продав почти всю отягощавшую его ношу, готовился к отъезду в Москву, а мы с Андреем, теперь уже по-настоящему вольные, готовились к отъезду на восток. Настроение было хорошее. Груша медленно расползалась, нескончаемым потоком людей засасываясь наверх, к электричке, как песок в песочных часах засасывается и просыпается вниз через маленькую дырочку. Люди покидали Грушу, сделав то, что они хотели: одни — продав, другие — купив, третьи — потусовавшись, четвёртые — послушав, пятые — выпив, в общем, выполнив желания дней своей жизни и оставляя за собой сотню тонн мусора, равномерно рассеянного на площади в несколько квадратных километров.

Мусор — издержки цивилизации — будут убирать ещё длительное время. Клуб имени Грушина, занимающийся организацией фестиваля, организует эту уборку, и очень кстати, потому что иначе за долгие годы поляну бы уже завалили тысячами тонн мусора.

В понедельник утром Михаил с Минделевичем уехали, а мы, нагруженные всяческими консервами и газетами «Вольный ветер», оставшимися от них, отправились вскоре тоже, не без труда поднялись на крутую гору (полезли почему-то «в лоб», а не по тропинке) и попали на платформу 135 км, где и ожидали электричку.

ЭЛЕКТРИЧКА НА САМАРУ

Настоящая летняя жара, продолжавшаяся весь фестиваль, сделала нас не только загорелыми, но и грязными, а Андрея ещё и обгорелым. Мы стремились поскорее попасть в гости к Наталье из Самары, чтобы помыться. Наталья — одна из наших подписчиц. Выписывайте «Вольный ветер», и в один прекрасный день к вам заедут помыться мудрецы-путешественники, а впоследствии прославят нас среди всего человеческого сообщества.

Уезд на электричке с Грушинского фестиваля — дело особо романтичное. Когда с ограниченного участка земной поверхности в весьма ограниченное время нужно вывезти более 100 тысяч человек… — нас предупреждали, что электричку будут брать с боем. Ходят они раз в три-четыре часа, но с расписанием все путались, и никто не знал, когда будет следующая. Когда мы пришли на платформу — сотни людей в радиусе ста метров от платформы сидели, лежали, пели песни под гитару, расположившись группами по 5-10-20 человек, общались и терпеливо ждали электричку. Если издалека слышался шум и грохот колёс, вся тусовка вскрикивала и бежала к платформе, пока окончательно не убеждались люди, что и это — не электричка, а товарняк, или мимо проходящий пассажирский.

Видимо, в воскресенье основной поток людей уже прошёл, поэтому в электричку влезли все. Тронулись без проблем. Но плачевная судьба постигала дачников, пытавшихся подсесть на других, промежуточных платформах.

— Проклятые туристы! Из-за вас мы каждый год… — недовольны пожилые тётушки.

— Бабка, в окно прыгай, в окно! Мы подхватим! — отзывался народ изнутри.