Апокалипсис вчера: Комментарий на Книгу пророка Даниила - Илья Стогов

2

Все разговоры об эволюции основаны на довольно примитивном фокусе. Трюк заключается в том, что публике предлагают провести два простых сравнения.

Сравнение первое: сравниваются рыба и, например, макака. Вывод: рыба есть существо безмозглое и примитивное. Макака по сравнению с ней – существо более совершенное, обладающее большим количеством навыков и мозговых извилин.

«Правильно?» – интересуются фокусники. «Вроде да...» – отвечает публика, и, пока она не успела опомниться, из рукава извлекается туз: проводим сравнение номер два, сравниваем макаку и человека. Вывод: человек совершеннее макаки ровно настолько же, насколько макака совершеннее рыбы.

Ну, не красота ли?

Ловкость рук здесь заключается в том, что человек отличен от зверя не как десяток от сотни, а как единица от нуля. Отличие здесь качественное. Это разница между «есть» и «нет». Человек может быть высоколобым и вообще читателем Джойса. А может быть тупым и пьяным. Но даже самый тупой человек находится по нашу сторону Бездны, и даже самая смышленая обезьяна – по другую.

Те, кто слепо верит в собственное животное происхождение, максимально упрощают картину: человек поумнел, а зверь нет – вот и вся разница. Интересно, что ум эти люди понимают как способность к игре в шахматы. Однако вслушайтесь в выражение «Ну будь человеком!». Как я понимаю, оно означает не приглашение к совместному философствованию, а что-то другое... что-то вообще из другой области. Граница между человеком и зверем проходит вовсе не там, где ее принято проводить.

Может быть, главная сложность, встающая перед людьми, которые пытаются во всем этом разобраться, состоит в том, что за последние десятилетия шимпанзе и макаки успели покрыться толстым налетом человекообразности. Сломайте этот стереотип. Попробуйте представить, как человек происходил... ну, например, от собаки... существа, практически равного обезьяне по уровню психической организации. Если у вас дома есть собака (домашние обезьяны в наших краях редкость), загляните в ее умные, преданные... но такие не человеческие глаза.

Можете ли вы представить, чтобы, пребывая не в духе, она взяла, да и замурлыкала под нос грустную песенку – а ведь что может быть естественнее? Можете ли вы вообразить боевого пса, который оттяпал бы поверженному сопернику ухо (на трофей!) – а ведь считается, что наши полуживотные предки поступали так постоянно. Слышали ли вы, чтобы некая кокетливая болонка решила красоты ради воткнуть себе за ошейник перышко... или хотя бы почистить зубы?.. Вернее, поставлю вопрос не так: слышали ли вы хоть об одной самке вида хомо сапиенс, которая бы НЕ пыталась себя украсить... пусть даже столь непривычным образом, как женщины африканских или полинезийских народов?

Взявшись за эксперимент, проведите его честно. Не забудьте, кого вы себе представляете: Гуффи и Плуто, одетых в смешные брючки и умеющих разгав-гав-гаваривать, или реальных, пахнущих псиной псов.

Истина, которую я имею в виду, проста. Если мы решим, будто человек отличается от зверя умом, то их родственная связь хоть и трудно представима, но возможна. Самым человечным человеком в этом случае становится Шерлок Холмс. Однако логическое мышление – это не единственное... это даже не главное их отличие. Человек и зверь – это не два брата, один посмышленее, а другой дурак. Человек и зверь – это два совершенно разных мира, а если вы не согласны, то скажите, пожалуйста, что в процессе эволюции возникло раньше – чувство юмора или чувство меры и были ли эти чувства ведомы обитателям пещер, если единственное, чем они отличались от макак, это умением ловко крошить булыжники?

Конечно, вашу любовь к Родине можно вывести из стремления животного пометить территорию обитания. Ваш восторг при взгляде на Джоконду – из инстинкта продолжения рода. Но из какой такой биологической необходимости могли возникнуть стыд и гордость?.. Чувство брезгливости или ощущение прекрасного?.. А ведь наличие каждого этого свойства гораздо сильнее отличает вас от животных, чем тяга к абстрактному умничанью.

Доказательство того, что разговоры об эволюции лишены смысла, могло бы быть и более простым. Мы ведем речь о происхождении человека от животного? Покажите мне обезьян (дельфинов, лошадей, муравьев, осьминогов, ...), ведущих речь о... не важно о чем... просто ведущих речь... и я поверю, что Бездна мне лишь привиделась.

Мы с вами (люди) ведем эти разговоры. Больше во всей необъятной Вселенной их не ведет никто. Вот и все.

3

Еще день спустя я проснулся на горе Абу – самой священной горе Индостана. В окно светило солнце. Я открыл глаза и долго рассматривал деревянный пол. За время, пока я неподвижно лежал в постели, солнце за окном успело немного отползти влево.

Когда я выходил из отеля, парень с reсeption предупредил: окна в номере нужно обязательно закрыть. Обезьяны влезают в комнаты и могут разбросать вещи. Ох уж эти обезьяны. Рядом с гостиницей я разглядел надпись CAFE и зашел внутрь. Помыл руки, сел за стол. Мой европейский вид вызвал среди хозяев небольшой переполох. Работники засуетились, побежали искать меню, вспомнили, что у них отродясь не было никакого меню, и заслали к моему столику самого смелого.

Для начала я решил с ним поздороваться и сказал:

– Good Morning!

– Что?

– Good Morning!

Мужчина помолчал, отошел к остальным посоветоваться, а потом вернулся и грустно развел руками:

– Нет.

– Что «нет»?

– У нас не готовят блюда под названием «гудмонин».

Я не стал объяснять, что имел в виду. Сказал, что коли так, то пусть он просто принесет кофе, ладно? После завтрака я пошел осматривать храмы.

В Абу сумасшедшее количество храмов. Перед каждым в пластиковых креслицах сидели жрецы. Некоторые пили чай, другие читали газеты. Вдоль стен, прямо на земле, лежали голые «саду» – святые мудрецы. В каждом священном городе Индии этой публики навалом: голые, с разрисованной кожей, со спутанными волосами, вечно укуренные гашишем и попрошайничающие. Не знаю, как насчет святости, но мудрыми саду точно не выглядят.

Сами храмы производили впечатление очень древних. Из рушащихся стен местами росла трава. Перед входом в самое здоровенное святилище была воткнута статуя быка. Местные уверяли, будто на ее изготовление ушло несколько центнеров золота. Хотя лично я думаю, что бык был медный. Был бы золотой, сами брахманы давно бы его распилили. Внутри храма стояли статуи. Они давно лишились лиц и рук – уцелели лишь ноги и половые органы. Храмовый служитель драил божественные пенисы французским чистящим порошком. Гнусавым голосом что-то напевал себе под нос.

Я побродил по храму. За статуей быка в полу обнаружилось небольшое отверстие. Служитель объяснил, что эта дыра ведет прямо в ад.